и мука наваливались на нее, что она не могла больше ничего делать.
весенний дождь не позволял ей работать в саду, она мыла окна, полировала
мебель, представляла, как отремонтировала бы этот дом, будь у нее
возможности и деньги. И все же, чем бы она ни занималась, она не могла
заглушить голос сердца, к которому теперь присоединился и голос разума.
Стоило ей подумать о цвете или о новой обстановке, как она тут же вспоминала
Люка: что бы он посоветовал? Что бы подумал, если был бы рядом?
сердечная боль. Все, что ей остается, - понять, что груз любви к Люку ей
придется нести с собой всю жизнь. Надо принять это как данность, и все.
он поворачивает голову, как говорит, как улыбается, перестанут вызывать
острую боль в сердце, от которой у нее перехватывает дыхание. Но это со
временем. А пока... А пока надо терпеть и терпеть.
характера, как честность и доверчивость.
шиповника. Ей даже рядом было трудно пройти, и вырванные тогда сорняки так и
лежали кучками. Она поймала себя на том, что, когда ей все-таки случалось
проходить мимо того места, где Люк целовал ее и ласкал ее грудь, она
непроизвольно отворачивалась, словно боялась примерзнуть к земле да так и
остаться стоять со слезами боли на глазах.
смородины и даже ревень, который рос себе как ни в чем не бывало, словно и
не было вокруг него плотной стены сорняков.
потому, что не хотела возиться ради себя одной, а может, и потому, что
аппетит у нее совсем пропал, и однажды она даже вздрогнула, увидев себя в
зеркале. Как же она похудела!
лицом и огромными глазами, в джинсах по крайней мере на два размера больше,
чем надо?
не могла, но надеялась вскоре навестить поДругу.
уже закончено, мягко продолжила: - А мастер?
не набралась мужества. Она постаралась произнести как можно более
беззаботно.
теперь свой телефон.
наверняка все поняла.
несколько недель.
получишь уйму денег.
того энтузиазма, который хотела услышать Луиза. Она пыталась убедить себя в
том, что ее долг - получить за дом как можно больше, но с каждым днем ей все
меньше и меньше хотелось с ним расставаться. Временами она, как полная дура,
даже начинала мечтать о том, как будет жить здесь вместе с Люком - в чистом
и теплом, полном детского смеха, счастья и солнца доме с ухоженным садиком,
живой оградой и лужайкой, подстриженной и зеленой, со следами маленьких
ножек.
себе дополнительную боль, что надо забыть Люка и вернуться к прежней жизни.
Однако, как она ни пыталась отогнать эти мысли подальше, они все
возвращались и возвращались, не давая ей покоя, очаровывая ее, как песнь
сирены, обещая наслаждение, но ничего не давая, кроме боли и напоминания о
том, что Люку она не нужна.
улицы, чтобы не пропустить Саймона.
деревенская машина или крестьяне, переходившие с одной фермы на другую.
вспоминать Люка, она так тщательно вылизала дом, что делать ей больше было
нечего, если не считать, конечно, оклейки и покраски стен. Но всякий раз,
подходя к банкам с краской, она вспоминала Люка и спальню в мансарде, куда
она ни разу не зашла, и почти физически ощущала свое одиночество.
здесь не будет и не сможет насладиться плодами своего труда?
когда придет время, она не сможет с ним расстаться.
ее спальне.
сразу после того, как Люк закончил ремонт в спальне...
от этих мыслей.
что боялась, что опять начнет вспоминать Люка.
поработать в саду. Она в сомнении остановилась, и ей показалось, что к дому
подъехала машина.
заторопилась на улицу и обрадовалась, увидев тяжело груженный микроавтобус
Саймона.
Луизы. - Это старье такое тяжелое, что я не знал, справлюсь ли один.
Вы наверняка проголодались. Может, перекусите, прежде чем начинать?
дело пугала его диетой, хотя он вовсе не был толст, ну, может, совсем
чуточку. Но ему это даже к лицу. Он всегда пребывает в отличном расположении
духа и доволен жизнью. С ним приятно и хорошо. Он обращается с ней как
добрый дядюшка, и ей это нравится.
приходилось надолго уезжать за границу. Я понимаю Мойру, ей все это надоело,
и я в частности. Я пытался объяснить, что делаю это ради нее и детей. На
нехватку денег она никогда не жаловалась. - Алан состроил гримасу, и голос
его зазвучал иронично, но ему не удалось скрыть боль. - Но, честно говоря, я
не думал, что, вернувшись как-то домой, никого не застану. У нее была уже
новая жизнь и новый муж. Она написала записку, что бросила меня и забрала
детей, потому что я плохой отец и плохой муж, раз меня никогда не бывает
дома.
только из-за его работы.
первый кандидат на командировку. А когда я в последний раз видел сына, моего
сына, он называл ее мужа папой!
не сделаем. Мы справимся сами, - бодро заявил он Мелани. - Пойдем сначала
посмотрим, куда все это ставить.
мебель и поставить там неожиданный подарок. Лучше, конечно, поставить
дубовую мебель Луизы в только что отремонтированную спальню, а пол там
застелить новым ковром. Она закрывала глаза и представляла себе спальню с
новой обстановкой: массивная классическая мебель, которая так не нравилась
Луизе, хорошо бы смотрелась на фоне новых обоев и прекрасно гармонировала бы
со скошенным потолком и старомодным видом мансарды. Но если она это сделает,
если обставит спальню так, как ей хочется, то ей будет трудно удержаться от
соблазна перебраться в нее самой, а там от воспоминаний о Люке ей не
избавиться никогда. Никогда.
ночью?
чтобы купить коврик из козлиной шкуры, ведь теперь приходилось экономить на
еде. Однотонный, персикового цвета ковер, под стать обоям в нижней части
стены, смотрелся бы лучше и намного богаче, но ведь она не собиралась
пользоваться этой комнатой, ее единственной задачей было подготовить дом к
продаже. И чтобы потом не было трудно с ним расставаться, она не должна
мечтать, как сбрасывает утром одеяло и ступает на толстый, мягкий, теплый
ковер. Еще глупее представлять себя здесь с Люком... Вдвоем в комнате, в
кровати...
прикусив нижнюю губу.
промелькнувшего у него в глазах.
пообещав им по окончании чашку чая и кусок пирога, который испекла накануне
вечером.