Чтение 13–й страницы книги ~Огни на курганах~

Спитамен заговорил:

- Будакен не мог меня купить. Я с бою взял его Буревестника. Будакен
разжирел, он дружит с князьями, он выдает дочь за князя. Он потерял счет
своим баранам. Но один ли он ходил в походы или вместе с нами? Один ли он
дрался, или все мы выручали его в боях и теряли свои головы?

- Верно, верно! Кто же этого не знает! - раздавались голоса.

- Почему растут его стада? - продолжал Спитамен. - Потому что у нас
они убывают. Сколько слуг у него - и все присматривают за его богатством.
Если он даст кому-либо корову, то на другой год надо вернуть ему и корову
и теленка.

- Но что же делать? Будакен силен и богат, и все князья заодно с ним.

- А разве вы забыли все старые обычаи, что всякий работник, всякий
слуга свободен и может уйти от хозяина, если двадцать один воин захочет
образовать свой отдельный род, прокричать свой боевой клич, поселиться
отдельным кочевьем?

- Но как же мы начнем свой новый род? - закричал тощий старик с седой
козлиной бородой. - У нас не хватает скота, чтобы прокормить молоком и
сыром наших детей. Нет баранов, чтобы собрать шерсть, из которой наши
женщины соткут нам одежды. Будакен и князья дают от своей щедрости
беднякам, когда у них чего-нибудь не хватает...

- Молчи, козел Сагил! Довольно хвалить Будакена! - закричали голоса.
- Ты подослан Будакеном? Или ты сам пришел, чтоб освободиться от него?
Пусть говорит Шеппе-Тэмен, что нам надо делать.

Спитамен обратился к тому скифу, которого обвинили в том, что он
подослан Будакеном:

- Я знаю тебя, хотя и вижу в первый раз. В твоем шатре пищит,
наверно, столько детей, что ты каждое утро дрожишь от мысли, как их
прокормить. Но ты до смерти останешься с петлей на шее, и конец веревки
всегда будет под сапогом Будакена. И если ты будешь бояться, то и дети
твои всегда будут работать на детей Будакена. Но, если все слуги уйдут от
Будакена, разве не разбредутся его стада по степи? Разве он один, без
пастухов, сможет удержать все стада в своем кулаке?

- Верно, верно, Шеппе!

- Чтобы начать новую жизнь, надо уйти подальше в степь и там
растянуть свои свободные шатры. Если вначале и придется трудно, зато
каждый родившийся ягненок станет вашим, и вы не понесете его Будакену.
Каждого жеребенка вы будете растить для себя, а через два года уже
посадите на него своего сына.

- Пусть будет так!

- Если нас соберется двадцать один шатер, то мы уйдем далеко в степь,
выкопаем свой колодец и начнем на призывы выступать своей дружиной. А если
двадцать один воин сделает набег на чужое, враждебное племя, то мы сразу
приведем столько скота, что проживем всю зиму, не боясь голода.

Скифы стали пересчитывать, сколько всадников хотят выделиться в
отдельный род, поставить в новом кочевье свои шатры. Они долго спорили,
переходили с одной стороны на другую и наконец насчитали семьдесят восемь
шатров.

ШАТЕР БУДАКЕНА

Сумерки затягивали степь синими паутинами, когда понурый вороной конь
подошел к кочевью Будакена. Все шатры, казавшиеся черными, просвечивали
яркими красными щелями от огней, горевших внутри. Около крайних шатров
пылало много костров, и клубы дыма, точно борода бога Папая, завиваясь,
плыли к потухающему зареву заката.

В четырнадцати больших бронзовых котлах варилось мясо лошади, коровы,
барана и козы для угощения многочисленных гостей, прибывших кто по
приглашению, а большинство без всякого зова, из соседних кочевий.

Котлы были врыты в землю, по семь в линию. Под ними шли дымоходы,
наполненные сухим кизяком и хворостом. Озаренные красными отблесками,
женщины с большими деревянными ложками возились около котлов и накладывали
куски мяса в большие деревянные и глиняные миски, с которыми подходили
слуги, разносившие мясо гостям, сидевшим близ шатров на коврах и камышовых
циновках.

Когда Спитамен подъехал к большой пестрой палатке Будакена, к нему
подбежали два скифа, стоявших у входа, и, всмотревшись, сказали, что
Будакен уже много раз спрашивал о нем и зовет к себе. Они крикнули
старика, полусогнутого от времени, который взял коня за недоуздок, провел
рукой по шее, между передними ногами и по ребрам и покачал головой:

- Ты его совсем загонял. Придется Буревестника подкармливать ячменем
месяца два, пока он опять нагуляет жир.

- Разве это баран, что ты хочешь его сделать жирным? Конь должен быть
легким, как олень.

Скифы ввели Спитамена в просторный шатер Будакена. Шатер имел круглую
форму. Крыша и боковые стенки, искусно сплетенные из прутьев, были
затянуты белым войлоком, расшитым звездами и цветами. Посредине крыши в
круглое отверстие выходил дымок, подымавшийся от небольшого костра из
смолистых корней. Слуга подбрасывал пучки сухих колючек, вспыхивавших
ярким пламенем, озарявшим загорелые суровые лица сидевших на коврах вокруг
костра знатных скифов.

Среди гостей выделялся старый, сгорбленный князь Тамир, одетый в
шелковую полосатую одежду и красный башлык, обшитый жемчугами. Рядом с ним
был молодой Гелон, далее Ариасп и другие вожди родов.

С левой стороны, близ входа, висели два огромных кожаных турсука,
сделанные из цельных, неразрезанных коровьих шкур, полные кумыса. Горла их
были завязаны, и из каждого турсука высовывались резные деревянные
ручки-болтушки, которыми два полуголых невольника с красными язвами вместо
глаз, с оковами на ногах безостановочно взбалтывали любимый напиток
скифов.

Около турсуков стояла огромная деревянная чаша, а возле нее другие,
поменьше, из белой глины, казавшиеся рядом с большой маленькими детьми.
Чаша-мать была полна кумыса, беспрестанно приводимого в движение
деревянным ковшом затейливой резьбы в неутомимой руке стоявшего подле нее
на коленях старого бородатого Хоша, умевшего своими рассказами веселить
Будакена. Получив приказание Будакена, Хош прекратил мешать кумыс и,
обтерев полою своей бурой одежды чаши поменьше, начал разливать в них
напиток. Глиняных белых чаш было шесть, и в каждую вмещалось не менее пяти
ковшей. Когда все были наполнены, то двое слуг, стоявших для посылки у
дверей шатра, начали разносить кумыс гостям, строго разбирая возраст и
старшинство.

Гости выпивали чаши до дна. И, чтобы облегчить этот труд, разделяли
его на несколько приемов, делая передышки в разговорах или принимаясь дуть
на поверхность пенящегося кумыса, чтобы перевести дыхание. Пустые чаши
слуги тотчас отбирали и, наполнив снова кумысом, разносили остальным,
менее важным гостям, которые из скромности доставали из кожаного мешка за
поясом свои походные чаши* и наполняли их кумысом.

_______________

* Скифы всегда с собой носили в особом кожаном мешочке на поясе

чашку, бронзовую или глиняную, а богатые - золотую.

Спитамен, зная обычаи скифов, стоял неподвижно у входа, ожидая, когда
знатный хозяин обратит на него внимание. Будакен, зорко за всем
наблюдавший и делавший глазами знаки Хошу и слугам, сразу же заметил
появление Спитамена. Но он должен был сохранить свою важность: не мог же
он в присутствии знатных людей обратить внимание на неизвестного бедного
охотника, и, только когда старый князь Тамир прошамкал беззубым ртом: <Не
этот ли молодец сегодня взялся усмирить вороного Буревестника?> - Будакен
сделал приветливое лицо, моргнул Хошу, чтобы тот дал Спитамену кумыса, и
сказал стоявшему неподвижно охотнику:

- Проходи ближе, гость из пустыни, садись к огню.

Пройти вперед было невозможно: всюду на коврах сидели более или менее
почетные гости из знатных родов. Но ведь важно показать свое
гостеприимство, свою ласку даже бедному бродяге, который потом, прибавив и
разукрасив подробностями, станет рассказывать об этом в кочевьях широкой
равнины.

- Расскажи нам, откуда ты родом и у кого из князей ты был слугой, -
сказал надменно князь Гелон.

- А также скажи, где ты научился так ловко набрасывать аркан и
прыгать с земли на коня, - добавил его сосед, косоглазый князь Ариасп,
прибывший из далеких восточных кочевий.

По скифским обычаям, если какой-либо бедняк на скачках, борьбе или
других состязаниях выигрывал коня или ценный приз, то победитель не
оставлял у себя выигранной добычи, а дарил ее какому-нибудь знатному
вождю, которому был чем-либо обязан или надеялся получать его милость и в
дальнейшем*. Поэтому все ждали, что бедный охотник в заплатанных сапогах,
даже не имеющий остроконечного башлыка, воспользуется снисходительным
обращением к нему знатных вождей и одного из них объявит своим
покровителем, подарив ему будакеновского коня.

_______________

* Этот обычай сохранялся у среднеазиатских кочевников еще в

прошлом столетии.

Слуга с чашей кумыса в руке ждал, что Спитамен пройдет и сядет на
ковре, втиснувшись между гостями. Но странный охотник продолжал стоять у
дверей. Будакен метнул на него взгляд и сделал знак слуге. Тот подал
Спитамену чашу с кумысом.

Охотник взял ее двумя руками и сказал свистящим шепотом:

- Мы с тобой одной крови. Пусть наш род не видит джута* и не знает
позора поражения! - Затем он выпил несколько глотков и причмокнул языком.