тихо пламеневшим щекам ее, - все, казалось, говорило: "Нет счастья на
лице сем!"
чтобы красивейшая и лучшая из жен понесла такую горькую часть, когда она
рождена на то, чтобы пред ней, как пред святыней, преклонилось все, что
ни есть лучшего на свете. Нет, ты не умрешь! Не тебе умирать! Клянусь
моим рождением и всем, что мне мило на свете, ты не умрешь! Если же вый-
дет уже так и ничем - ни силой, ни молитвой, ни мужеством - нельзя будет
отклонить горькой судьбы, то мы умрем вместе; и прежде я умру, умру пе-
ред тобой, у твоих прекрасных коленей, и разве уже мертвого меня разлу-
чат с тобою.
прекрасной головой своей, - знаю и, к великому моему горю, знаю слишком
хорошо, что тебе нельзя любить меня; и знаю я, какой долг и завет твой:
тебя зовут отец, товарищи, отчизна, а мы - враги тебе.
быстро головою и выпрямив весь прямой, как надречная осокорь, стан свой.
- Так если ж так, так вот что: нет у меня никого! Никого, никого! -
пввторил он тем же голосом и сопроводив его тем движеньем руки, с каким
упругий, несокрушимый козак выражает решимость на дело, неслыханное и
невозможное для другого. - Кто сказал, что моя отчизна Украйна? Кто дал
мне ее в отчизны? Отчизна есть то, чего ищет душа наша, что милее для
нее всего. Отчизна моя - ты! Вот моя отчизна! И понесу я отчизну сию в
сердце моем, понесу ее, пока станет моего веку, и посмотрю, пусть
кто-нибудь из козаков вырвет ее оттуда! И все, что ни есть, продам, от-
дам, погублю за такую отчизну!
вдруг зарыдала, и с чудною женскою стремительностью, на какую бывает
только способна одна безрасчетно великодушная женщина, созданная на
прекрасное сердечное движение, кинулась она к нему на шею, обхватив его
снегоподобными, чудными руками, и зарыдала. В это время раздались на
улице неясные крики, сопровожденные трубным и литаврным звуком. Но он не
слышал их. Он слышал только, как чудные уста обдавали его благовонной
теплотой своего дыханья, как слезы ее текли ручьями к нему на лицо и
спустившиеся все с головы пахучие ее волосы опутали его всего своим тем-
ным и блистающим шелком.
род, привезли хлеба, пшена, муки и связанных запорожцев.
собою и каких связали запорожцев. Полный не на земле вкушаемых чувств,
Андрий поцеловал в сии благовонные уста, прильнувшие к щеке его, и небе-
зответны были благовонные уста. Они отозвались тем же, и в сем обоюднос-
лиянном поцелуе ощутилось то, что один только раз в жизни дается
чувствовать человеку.
больше ни Запорожья, ни отцовских хуторов своих, ни церкви божьей! Ук-
райне не видать тоже храбрейшего из своих детей, взявшихся защищать ее.
Вырвет старый Тарас седой клок волос из своей чуприны и проклянет и день
и час, в который породил на позор себе такого сына.
дать верного отчета, как случилось, что войска прошли в город. Потом уже
оказалось, что весь Переяславский курень, расположившийся перед боковыми
городскими воротами, был пьян мертвецки; стало быть, дивиться нечего,
что половина была перебита, а другая перевязана прежде, чем все могли
узнать, в чем дело. Покамест ближние курени, разбуженные шумом, успели
схватиться за оружие, войско уже уходило в ворота, и последние ряды
отстреливались от устремившихся на них в беспорядке сонных и полупрот-
резвившихся запорожцев. Кошевой дал приказ собраться всем, и когда все
стали в круг и затихли, снявши шапки, он сказал:
вел хмель! Вот какое поруганье оказал нам неприятель! У вас, видно, уже
такое заведение: коли позволишь удвоить порцию, так вы готовы так натя-
нуться, что враг Христова воинства не только снимет с вас шаровары, но в
самое лицо вам начихает, так вы того не услышите.
кий куренной атаман Кукубенко отозвался.
зать какое возражение, когда говорит кошевой перед лицом всего войска,
да дело не так было, так нужно сказать. Ты не совсем справедливо попрек-
нул все христианское войско. Козаки были бы повинны и достойны смерти,
если бы напились в походе, на войне, на трудной, тяжкой работе. Но мы
сидели без дела, маячились попусту перед городом. Ни поста, ни другого
христианского воздержанья не было: как же может статься, чтобы на без-
делье не напился человек? Греха тут нет. А мы вот лучше покажем им, что
такое нападать на безвинных людей. Прежде били добре, а уж теперь побьем
так, что и пят не унесут домой.
было понурившиеся головы, и многие одобрительно кивнули головой, промол-
вивши: "Добре сказал Кукубенко!" А Тарас Бульба, стоявший недалеко от
кошевого, сказал:
это?
большая мудрость сказать укорительное слово, но бо'льшая мудрость ска-
зать такое слово, которое бы, не поругавшись над бедою человека, ободри-
ло бы его, придало бы духу ему, как шпоры придают духу коню, освеженному
водопоем. Я сам хотел вам сказать потом утешительное слово, да Кукубенко
догадался прежде.
слово!" - повторили другие. И самые седые, стоявшие, как сизые голуби, и
те кивнули головою и, моргнувши седым усом, тихо сказали: "Добре сказан-
ное слово!"
каться и подкапываться, как делают чужеземные, немецкие мастера, - пусть
ей враг прикинется! - и неприлично, и не козацкое дело. А судя по тому,
что есть, неприятель вошел в город не с большим запасом; телег что-то
было с ним немного. Народ в городе голодный; стало быть, все съест ду-
хом, да и коням тоже сена... уж я не знаю, разве с неба кинет им на вилы
какой-нибудь их святой... только про это еще бог знает; а ксендзы-то их
горазды на одни слова. За тем или за другим, а уж они выйдут из города.
Разделяйся же на три кучи и становись на три дороги перед тремя ворота-
ми. Перед главными воротами пять куреней, перед другими по три куреня.
Дядькивский и Корсунский курень на засаду! Полковник Тарас с полком на
засаду! Тытаревский и Тымошевский курень на запас, с правого бока обоза!
Щербиновский и Стебликивский верхний - с левого боку! Да выбирайтесь из
ряду, молодцы, которые позубастее на слово, задирать неприятеля! У ляха
пустоголовая натура: брани не вытерпит; и, может быть, сегодня же все
они выйдут из ворот. Куренные атаманы, перегляди всякий курень свой: у
кого недочет, пополни его останками Переяславского. Перегляди вс° снова!
Дать на опохмел всем по чарке и по хлебу на козака! Только, верно, вся-
кий еще вчерашним сыт, ибо, некуда деть правды, понаедались все так, что
дивлюсь, как ночью никто не лопнул. Да вот еще один наказ: если кто-ни-
будь, шинкарь, жид, продаст козаку хоть один кухоль сивухи, то я прибью
ему на самый лоб свиное ухо, собаке, и повешу ногами вверх! За работу
же, братцы! За работу!
шапок, отправились по своим возам и таборам и, когда уже совсем далеко
отошли, тогда только надели шапки. Все начали снаряжаться: пробовали
сабли и палаши, насыпали порох из мешков в пороховницы, откатывали и
становили возы и выбирали коней.
Андрий: полонили ли его вместе с другими и связали сонного? Только нет,
не таков Андрий, чтобы отдался живым в плен. Между убитыми козаками тоже
не было его видно. Задумался крепко Тарас и шел перед полком, не слыша,
что его давно называл кто-то по имени.
голосом, как будто бы хотел объявить дело не совсем пустое. - Я был в
городе, пан полковник!
городе.
шум и козаки стали стрелять, я ухватил кафтан и, не надевая его, побежал
туда бегом; дорогою уже надел его в рукава, потому что хотел поскорей
узнать, отчего шум, отчего козаки на самой заре стали стрелять. Я взял и
прибежал к самым городским воротам, в то время, когда последнее войско
входило в город. Гляжу - впереди отряда пан хорунжий Галяндович. Он че-
ловек мне знакомый: еще с третьего года задолжал сто червонных. Я за
ним, будто бы затем, чтобы выправить с него долг, и вошел вместе с ними
в город.
Бульба. - И не велел он тебя тут же повесить, как собаку?