легко взрезая проснувшееся лоно вод, - дон Бенито смотрел перед собой
потухшим взглядом и отвечал ему вяло и скупо.
"Сан-Доминик" в гавань. Вот обогнули мыс, и вдалеке снова показалась
американская шхуна.
галс так, чтобы подальше обогнуть подводный риф, он решил на несколько минут
спуститься в каюту.
настанет конец вашим горестям и заботам, хотя бы на время. Ведь когда после
долгого мучительного плавания падает на дно якорь, вместе с ним с плеч
капитана падает тяжелое бремя. Мы идем превосходно, дон Бенито. Уже видна
моя шхуна. Вон, взгляните сквозь бортовой иллюминатор. Видите? Высокая,
стройная, моя красавица "Холостяцкая услада". Ах, как бодрит свежий ветер,
дон Бенито! Сегодня вечером вы должны испить у меня чашку кофе. Мой старый
стюард сварит вам такого кофе, что вкуснее ни один султан не отведывал. Ну,
так как же, дон Бенито, вы согласны?
шхуну тоскующий мечтательный взгляд. Верный слуга замер в немом ожидании,
заглядывая в лицо хозяину. Но потом гримаса равнодушия снова исказила черты
больного, он откинулся на подушки и не сказал ни слова.
позвольте же и мне ответить вам гостеприимством на гостеприимство.
вплотную, лишь бы не столкнулись. Вам всего-то почти и придется ступить с
палубы на палубу, как перейти из комнаты в комнату. Ну же, соглашайтесь, дон
Бенито.
чуть не с ненавистью посмотрел на гостя, как бы желая поскорее избавиться от
его назойливого присутствия и вновь предаться на свободе своей могильной
мрачности. А в иллюминаторы меж тем все громче и радостнее лилось журчание
рассекаемых вод, как бы укоряя его за угрюмость, как бы твердя, что, сколько
он ни хмурься, сколько ни выходи из себя, природе до этого дела нет, ибо где
тут сыскать виноватого?
испанский капитан.
капитан Делано, при всем своем врожденном добродушии, не мог больше
закрывать на это глаза.
странности характера не служили здесь извинением; сам он тоже наверняка
ничем не мог его вызвать; и тогда в капитане Делано наконец заговорила
оскорбленная гордость. Он замолчал, принял холодный вид. Однако испанец
ничего не заметил. И капитан Делано, оставив его, снова вышел на палубу.
уже ныряла в волнах, направляясь к "Сан-Доминику".
дружески покачивались на якорях на небольшом расстоянии друг от друга.
обсудить с доном Бенито некоторые практические частности своего предложения
о помощи. Но теперь, не желая лишний раз подвергаться оскорбительному
обращению, он решил немедленно покинуть испанский корабль, благополучно
приведенный им в укрытие, не заводя более разговоров ни о гостеприимстве, ни
о деле. Там будет видно - как сложатся обстоятельства, так он и поступит.
Его шлюпка была уже готова принять своего капитана, но испанский капитан все
еще медлил внизу. "Ну что же, - подумал американец, - если у него не хватает
учтивости, тем более, покажем ему свою". И он стал спускаться в капитанскую
каюту, чтобы любезно и укоризненно отвесить хозяину прощальный поклон.
действие на дона Бенито: поддерживаемый слугой, он поднялся теперь навстречу
капитану Делано и с большим чувством молча пожал ему руку. словно не в силах
от волнения произнести ни слова. Впрочем, в следующее мгновение этот
проблеск сердечности угас - так же внезапно испанец с прежней и даже еще
более отталкивающей холодностью отвел взгляд от лица гостя и в молчании
уселся обратно на свои подушки. Капитан Делано, тоже сразу помрачнев,
коротко поклонился и вышел.
вдруг услышал какой-то лязг, подобный бою тюремного гонга, возглашающего о
новой казни. Это отбивал наверху время надтреснутый судовой колокол, и его
зловещий голос глухим эхом отозвался в мрачном корабельном подземелье. В тот
же миг, словно по данному знаку, на капитана Делано внезапно нахлынули
суеверные страхи. Он остановился. В голове у него куда быстрее, чем эти
слова, пронеслись образы всех его прежних подозрений.
успокоительные объяснения самым настораживающим обстоятельствам. Почему,
например, этот испанец, временами учтивый до церемонности, теперь вдруг
пренебрег требованиями простого приличия и не пошел провожать отъезжающего
гостя? Неужели только из-за нездоровья? Но нездоровье не мешало ему
выполнять в течение дня и более трудные обязанности. И как двусмысленно он
сейчас держался. Вскочил на ноги, тепло пожал гостю руку, даже потянулся
было за шляпой - и тут же снова погрузился в зловещую холодную немоту. Не
означало ли это минутного раскаяния в каком-то злодейском замысле и
окончательного, бесповоротного возврата к нему? Его прощальный взгляд
выражал безнадежную покорность перед вечной разлукой. Он отклонил
приглашение посетить американскую шхуну. Почему? Не потому ли, что совесть
испанца оказалась чувствительнее совести иудея, который вечером ужинал за
столом того, кого в ту же ночь предал на смерть? Для чего все эти загадки и
противоречия, если не затем, чтобы сбить с толку, а потом уже нанести
неожиданный удар? Атуфал, притворный бунтарь и неотступная тень, он и
сейчас, наверное, стоит у трапа. Уж не сторож ли он, и даже более того? А
кто, по собственному признанию, поставил его там? Кого же он
подкарауливает?
выбора у капитана Делано не было.
ступил на палубу, залитую светом. Но когда он увидел свою аккуратную шхуну,
мирно стоящую на якоре так близко, что крикни - услышат; когда он увидел
свою до мелочей знакомую шлюпку, терпеливо покачивающуюся на коротких волнах
под бортом "Сан-Доминика", и в ней - знакомые, родные лица; а затем, обведя
взглядом палубу, увидел, как пальцы щипальщиков палки с прежним прилежанием
делают свое дело, и услышал тихий звон и усердный скрежет, издаваемый
точильщиками, с головой ушедшими в свое бесконечное занятие; особенно же
когда он увидел кроткий лик Природы, мирно вкушающей вечерний покой; и
затуманившийся диск солнца на западном биваке, источающий неяркий свет,
подобный тусклому светильнику в шатре Авраамовом; когда его зачарованному
взгляду и слуху представилась вся эта картина, с закованным негром на
переднем плане, кулаки его и зубы сами собой разжались. И он опять улыбнулся
своим недавним призрачным страхам и даже устыдился, что, поддавшись им хотя
бы на минуту, тем самым допустил почти атеистическое сомнение в неусыпности
Провидения.
крючьями подводили вдоль борта к шкафуту. И в то же время как он стоял и
ждал, его посетило приятное и несколько грустное чувство удовлетворения
своими добрыми делами. "Да, - подумал он, - наша совесть всегда награждает
нас за хорошие поступки, даже если те, кого мы облагодетельствовали,
остаются неблагодарны".
перекладину веревочного трапа. В то же мгновение он услышал, как его учтиво
окликают по имени, и с приятным удивлением увидел, что к нему приближается
дон Бенито. Облик испанца дышал необычной энергией, казалось, в последнюю
минуту он принял решение искупить сердечностью всю свою прежнюю
нелюбезность. Теплые чувства нахлынули на капитана Делано, он снял ногу с
трапа и приветливо шагнул ему навстречу. При этом нервное возбуждение
испанца еще возросло, но жизненные силы почти покинули его, и верный слуга,
чтобы не дать ему упасть, вынужден был положить ладонь хозяина себе на голое
плечо и прижать ее там, служа ему своего рода живым костылем.
заглянув ему в лицо, но, как и раньше, от волнения не произнося ни слова.
его холодность; у него и в мыслях не было ничего дурного".
излишне господина, с нетерпением ждет его конца. Все так же служа хозяину
костылем, он продвигался к трапу между двумя капитанами, а дон Бенито,
словно обуреваемый добрым раскаянием, протянув свободную руку перед черной
грудью негра, не выпускал руки гостя.
те, кто сидел в ней, задрав головы, с любопытством разглядывали их.
Растроганный и смущенный капитан Делано ждал, пока дон Бенито отпустит его
руку. Он уже сделал шаг, чтобы ступить за борт на трап, но испанец
по-прежнему не ослаблял рукопожатия.
голосом. - Здесь я должен с вами проститься. Прощайте же, прощайте, мой
дорогой дон Амаза. Уходите, уходите! - закончил он, вдруг вырывая руку. -
Ступайте, и да хранит вас бог, не так, как меня, о мой лучший друг!
посмотрел на него с кроткой укоризной, и тогда, торопливо простившись, он