Чтение 13–й страницы книги ~Морской волчонок~

счастью, они как раз оказались у меня в кармане. Нельзя ли таким образом
подкупить Уотерса или кого-нибудь из матросов, чтобы они тайком пропустили
меня на борт и укрыли, пока судно не выйдет в море?

Я решил попытать счастья.

Пожалуй, главная трудность теперь -- увидеть Уотерса или другого
матроса так, чтобы остальные не присутствовали, и рассказать ему, что я
задумал. Придется бродить вокруг корабля, пока кто-нибудь из них не выйдет
на берег один.

Я надеялся, что в крайнем случае сумею и сам пробраться на судно,
особенно вечером, когда матросы окончат работу и уйдут на нижнюю палубу. В
таком случае мне даже незачем сговариваться с матросами. В темноте я сумею
пройти мимо вахтенных и спрятаться где-нибудь внизу. Я, конечно, без труда
найду убежище между бесчисленными ящиками и бочками.

Но сомнения тревожили меня. Будет ли корабль стоять в порту до вечера?
И не настигнет ли меня дядя с работниками?

Признаться, первое меня волновало меньше. На судне все так же, как и
вчера, красовалось объявление: "Инка" отправляется в Перу завтра". Но когда
будет это "завтра"? Во всяком случае, едва ли судно собирается отплыть
сегодня,-- на набережной еще лежит множество тюков с товарами, несомненно
предназначенных для этого корабля. Кроме того, я не раз слышал, что суда
дальнего плавания отправляются не очень-то аккуратно.

Я рассудил, что вряд ли корабль уйдет сегодня и что ночью я смогу
пробраться на борт.

Была еще другая опасность -- быть пойманным и доставленным домой. Но,
по зрелом размышлении, это казалось маловероятным. На ферме не хватятся меня
до вечера, да и вечером вряд ли станут искать, рассчитывая, что ночью так
или иначе я сам вынужден буду вернуться. Значит, с этой стороны нет поводов
для опасений.

Я перестал думать о доме и начал готовиться к выполнению своего плана.

Я рассчитывал, что мне придется скрываться на судне не меньше двадцати
четырех часов, может быть, больше. Нельзя же столько времени оставаться без
еды! Но где запастись едой? Я уже говорил, что у меня совсем не было денег.
Я не мог купить еду и не знал, где и как раздобыть деньги.

Тут мне пришла в голову превосходная мысль: продам свой кораблик и на
вырученные деньги куплю еду.

Игрушечное судно мне теперь не нужно --отчего не расстаться с ним?

Без дальнейших размышлений я вышел из своего убежища между бочками и
отправился по набережной искать покупателя для моего кораблика.

Я скоро нашел его. Это была лавка морских игрушек. Поторговавшись
немного с хозяином, я продал кораблик за шиллинг[21].

По-настоящему мое маленькое суденышко с его оснасткой стоило в пять раз
дороже, и при других обстоятельствах я бы с ним не расстался и за такую
цену. Но торгаш понял, что я нахожусь в затруднительном положении, и
воспользовался этим.

Теперь у меня было достаточно денег. Я отправился в другую лавку и на
все деньги купил сыру и сухарей, каждого товара на шесть пенсов[22].
Рассовав провизию по карманам, я вернулся на прежнее место между грузами и
снова уселся на ящик. Я порядком проголодался, так как обеденный час давно
прошел, и накинулся на сыр и сухари, что весьма облегчило мои карманы.

Приближался вечер, и я решил выйти на разведку. Надо было выяснить, в
каком месте легче всего взобраться на борт, когда придет время. Матросы
могут заметить, что я слоняюсь возле судна, но, конечно, им и в голову не
придет, что я делаю это с определенной целью.

А что, если они опять начнут насмехаться надо мной? Тогда я стану
отвечать им и, пользуясь этим, высмотрю все, что мне нужно.

Не теряя ни минуты, я начал прогуливаться по набережной с нарочито
небрежным видом. Я остановился около носовой части корабля и посмотрел
наверх. Палуба опустилась почти до уровня набережной, потому что нагруженное
судно сидело теперь гораздо глубже. Но высокий фальшборт закрывал от меня
палубу. Я сразу заметил, что нетрудно будет с набережной влезть на него и
проникнуть на судно, держась за ванты[23]. Я решил, что это будет самый
правильный путь. Конечно, надо действовать с большой осторожностью. Если
ночь будет не слишком темная и вахтенный матрос меня заметит, все будет
кончено: меня примут за вора, схватят и посадят в тюрьму. Но будь что будет
-- я шел на риск.

На борту все утихло. Не слышно было ни шума, ни голосов. Товары все еще
лежали на набережной -- значит, погрузка не кончилась. Но матросы прекратили
работу, и я видел, что на трапе и вокруг люка никого нет. Куда они делись?

Крадучись я поднялся до середины трапа. Передо мной был большой люк и
палуба. Не видно было ни синей куртки помощника, ни засаленных фуфаек
матросов. По-видимому, вся команда ушла в другую часть корабля.

Я остановился и прислушался. Откуда-то из передней части судна до меня
донеслись приглушенные голоса. Я знал, что это голоса матросов, беседующих
друг с другом. Вдруг я увидел человека, который прошел мимо трапа. Он нес
большой котел, из которого валил пар. Там, очевидно, находился кофе или
какая-нибудь другая горячая пища. Без сомнения, это был ужин для матросов, и
нес его кок[24]. Вот почему работа прекратилась и матросы ушли на носовую
часть корабля: они готовились ужинать.

Отчасти из любопытства, отчасти побуждаемый новой, только что возникшей
у меня мыслью, я поднялся на палубу. Я увидел матросов далеко в передней
части судна. Некоторые расположились на брашпиле[25], другие -- прямо на
палубе, держа в руках оловянные миски и складные ножи. Меня никто не
заметил, никто не смотрел в мою сторону. Все их внимание было сосредоточено
на коке и на дымящемся котле.

Я торопливо оглянулся -- кругом никого не было. Моя новая мысль
приобрела более четкие очертания.

-- Сейчас или никогда! -- прошептал я и, нагнувшись, без оглядки
побежал по палубе к основанию грот-мачты. Теперь я находился у самого края
открытого люка. В него-то я и собирался забраться. Лестницы не было, но с
талей свисал канат, конец которого уходил вниз, в трюм.

Я потянул канат и удостоверился, что он надежно закреплен наверху.
Крепко ухватив его обеими руками, я осторожно спустился вниз.

Счастье, что я не сломал себе шеи, потому что выпустил из рук канат
раньше, чем спустился донизу.

Я отделался только сотрясением, упав на дно трюма.

Но я сейчас же вскочил на ноги и, перебравшись через несколько ящиков,
еще не расставленных на места, спрятался за бочкой и притаился во мраке и
тишине.
-==Глава XIX. УРА! МЫ ОТЧАЛИЛИ!==-

Спрятавшись за бочкой, я пристроился поудобнее и через пять минут
заснул так крепко, что все колокола Кентербери[26] не разбудили бы меня.
Последней ночью я мало спал, да и в предыдущую ночь не много -- мы с Джоном
рано выехали на рынок. Усталость от длительного путешествия пешком и
непрерывное в течение целых суток напряжение нервов, только теперь несколько
ослабшее, сломили мои силы. Я заснул, как сурок, и спал так долго, что моего
сна хватило бы на несколько сурков.

Сам не понимаю, как меня не разбудил шум погрузки: визжали блоки, ящики
с грохотом опускались в трюм, но я ничего не слышал.

Проснувшись, я почувствовал, что спал очень долго. "Уже, наверно,
глубокая ночь",-- подумал я. Меня окружал полный мрак. Раньше в трюм из люка
падала полоска света, но теперь она исчезла. Итак, наступила ночь, черная,
как смола, что, впрочем, вполне естественно, если сидеть за большущей
бочкой, спрятанной в трюме корабля.

"Который теперь час? Должно быть, матросы уже давно пошли спать и
сейчас храпят в своих подвесных койках. Скоро ли рассвет?"

Я прислушался. Не нужно было обладать хорошим слухом, чтобы уловить
звуки падения больших предметов.

Как видно, на палубе еще шла погрузка. Я слышал голоса матросов, хотя
не очень отчетливо. Иногда до меня доносились восклицания, и я разбирал
слова: "Налегай!", "Еще давай!" и наконец "Раз-два, взяли!", выкрикиваемые
хором.

"Неужели они не прекращают работы даже ночью?"

Впрочем, это не очень меня удивило. Может быть, они хотят
воспользоваться приливом или попутным ветром и потому так спешат закончить
погрузку.

Я продолжал прислушиваться, ожидая, когда прекратится шум, но час шел
за часом, а стук и шум не прекращались.

"Какие молодцы! -- подумал я.-- Должно быть, они спешат, хотят
отправиться как можно скорее. К утру мы, следовательно, отчалим. Тем лучше
для меня -- я скорее выберусь из этого неудобного места. Неважная у меня
здесь постель, да и есть опять хочется".

Последняя мысль заставила меня вспомнить о сыре и сухарях, и я тотчас
накинулся на них. После сна я сильно проголодался и поглощал их с большим
аппетитом, хотя это и происходило среди ночи.

Шум погрузки продолжался. "Ого! Они будут работать до утра! Бедняги,
работа тяжелая, но, без сомнения, они получат за нее двойную плату". Вдруг
шум прекратился и наступила полная тишина. Я не мог расслышать ни малейшего
шороха наверху.

"Наконец-то они закончили погрузку,-- решил я,-- и теперь пошли спать.
Должно быть, скоро утро, но еще не рассвело, иначе я увидел бы хоть полоску
света. Ну что ж, я еще посплю..."

Я снова улегся, как раньше, и попытался заставить себя спать. Прошло
около часа, и мне почти удалось заснуть, но тут до меня снова долетел стук
ящиков.

"Что такое? Опять работают! Они спали какой-нибудь час. Не стоило и
ложиться".

Я прислушался и убедился в том, что матросы и в самом деле работают. В
том не было ни малейшего сомнения. Опять стук, шум и визг блоков, как и
раньше, но только не такой громкий.

"Странная команда! -- думал я.-- Работает всю ночь... Наверно, это