Чтение 13–й страницы книги ~Оцеола, вождь семинолов~

боялся, что так просто это не обойдется. Слова метиса разозлили
плантаторов, отвлекли их внимание от Джека, и благодаря этому
преступник бежал. Если бы мулату действительно удалось
спастись, это наверняка повело бы к дальнейшим неприятностям.
Но и теперь я не был вполне уверен в том, что индейцу не
угрожает опасность. Он находился не на своей земле -- владения
индейцев простирались по ту сторону реки, и поэтому местные
жители могли рассматривать его приход как вторжение. Правда, мы
были в мире с индейцами, но, несмотря на это, в глубине души
обе стороны относились друг к другу крайне враждебно. Старые
раны, полученные в войне 1818 года(12), еще не зажили.

Я знал, что Ринггольд мстителен. Он был унижен в глазах
приятелей -- в короткой схватке метис одержал верх. Ринггольд
не простит этого и, конечно, будет искать случая отомстить ему.

Вот почему я обрадовался, что метис ушел. Быть может, он
сам почувствовал опасность и вернулся за реку, где ему уже
ничто не могло грозить. Даже Ринггольд не рискнул бы
последовать туда за ним, так как договор нельзя было нарушать
безнаказанно, и самые отчаянные из скваттеров(13) это знали.
Могла снова вспыхнуть война с индейцами, а правительство,
вообще не отличавшееся чрезмерной щепетильностью, в настоящее
время имело другие планы.

Я собрался было идти домой, как вдруг мне пришла в голову
мысль подойти к Ринггольду и сказать ему, что я не одобряю его
поведения. Я был так возмущен, что решил выложить ему все, что
о нем думал. Ринггольд был старше меня и выше ростом, но я не
боялся его. Напротив, я знал, что внушаю ему страх. Ринггольд
оскорбил того, кто час назад рисковал ради нас своей жизнью, и
я хотел упрекнуть его за это. Я стал искать Ринггольда в толпе,
но его нигде не было.

-- Вы не видели Аренса Ринггольда? -- спросил я старого
Хикмэна.

-- Он только что уехал, -- ответил старик.

-- В каком направлении?

-- Вверх по реке. Он ускакал с Биллем Уильямсом и Недом
Спенсом. У них был такой вид, как будто там их ждет какое-то
неотложное дело.

У меня мелькнуло страшное подозрение.

-- Хикмэн, -- обратился я к охотнику, -- не одолжите ли вы
мне на часок свою лошадь?

-- Мою старушку? С удовольствием! Хоть на целый день, если
нужно. Но как же вы поедете с пораненной рукой?

-- Ничего! Только помогите мне сесть в седло.

Старый охотник исполнил мою просьбу, и, обменявшись с ним
еще несколькими словами, я поехал вверх по берегу реки. Немного
выше через реку ходил паром, и там же, вероятно, молодой индеец
оставил свой челнок. Следовательно, чтобы вернуться домой, ему
надо было идти в этом направлении, между тем как Ринггольду не
следовало ехать туда -- его плантация лежала в противоположной
стороне. Поэтому-то мне и показалось подозрительным, что
Ринггольд поехал вверх по реке, да еще в такой компании. Во
всех окрестных плантациях не было молодчиков хуже тех приятелей
Ринггольда, которых упомянул Хикмэн. Я знал также, что они
полностью находились под влиянием своего вожака.

Я подозревал, что они поскакали вдогонку за индейцем и,
конечно, не с добрыми намерениями. Подъехав к реке, я убедился
в основательности своих предположений. На сыром песке ясно
виднелись отпечатки лошадиных копыт и след индейских мокасин,
ведущий к переправе. Я знал, что одежда метиса еще не высохла и
что его мокасины были пропитаны водой. Я пришпорил лошадь.

Однако, подъехав к переправе, я ничего не увидел, так как
от воды меня отделяли деревья. Но я услышал сердитые голоса.
Это доказывало справедливость моего предположения.

Я не стал терять времени и прислушиваться, а поехал прямо
на звук голосов. На повороте дороги я увидел трех лошадей,
привязанных к дереву. Я проскакал мимо и действительно, как и
следовало ожидать, увидел у воды трех белых и метиса между
ними. Он был у них во власти! Они оставили лошадей у дерева,
подкрались к нему незаметно и схватили его как раз в тот
момент, когда он собирался прыгнуть в челнок.

Метис оказался безоружным. Винтовка, которую я подарил
ему, была еще влажная, а мулат утащил с собой его нож. Вот
почему метис не мог оказать им сопротивления и его сразу
удалось связать по рукам и ногам.

Не теряя времени, они сняли с индейца охотничью рубашку и
привязали его к дереву. Улучив момент излить наконец свою
накопившуюся ярость, они собирались исхлестать бичами его
обнаженную спину. Если бы я не подоспел вовремя, ему пришлось
бы плохо.

-- Стыдитесь, Аренс Ринггольд! -- крикнул я, подъезжая к
ним. -- Стыдитесь! Так поступать подло и достойно труса, и я
расскажу об этом всем в поселке.

Я появился так внезапно, что Ринггольд был ошеломлен. Он
пробормотал какое-то извинение.

-- Проклятый индеец заслуживает этого! -- проворчал
Уильямс.

-- За что, мистер Уильямс? -- спросил я.

-- За то, что он так нагло разевает пасть на белых людей!

-- Ему тут нечего делать! -- вмешался Спенс. -- По какому
праву он разгуливает на этом берегу реки?

-- А вы не имеете права истязать его ни на этом, ни на том
берегу, точно так же как не имеете права трогать меня.

-- Хо, хо, хо! Мы и с вами справимся! -- насмешливо
воскликнул Спенс.

Кровь во мне так и закипела.

-- Ну, это не так-то легко! -- вскричал я, спрыгнув с коня
и подбегая к ним.

Моя правая рука была невредима. Заранее предвидя
неприятные осложнения, я взял у Хикмэна пистолет и теперь
поднял его и прицелился.

-- Ну, джентльмены, -- сказал я, став рядом с пленником,
-- теперь вы можете истязать его! Только предупреждаю вас, что
пущу пулю в лоб первому, кто посмеет его ударить.

Хотя все трое были почти мальчишки, но, по обычаю того
времени, они носили при себе оружие -- ножи и пистолеты. Спенс,
казалось, больше всех был расположен выполнить свою угрозу. Но,
видя, что Ринггольд, их вожак, отступил, он и Уильямс также
последовали его примеру. Ринггольд отступил, так как, ссорясь с
нашей семьей, он мог потерять то, чего не могли потерять его
приятели. Кроме того, что он боялся за свою собственную шкуру,
у него были и другие планы. Все трое в конце концов ушли,
недовольные моим непрошеным вмешательством в ссору, которая,
как они полагали, меня совершенно не касалась. Пылая злобой,
они постыдно оставили поле битвы.

Я немедленно освободил индейца. Он сказал мне всего
несколько слов, но его взгляд выразил всю его признательность,
когда он на прощанье пожал мне руку:

-- Приходите на ту сторону реки, когда вам вздумается. Ни
один индеец не тронет вас. Вы всегда будете желанным гостем в
наших владениях!

Глава XV. МАЮМИ

Такое знакомство не могло просто прекратиться. Чем же оно
должно было закончиться, как не дружбой! Метис был благородный
юноша, со всеми задатками джентльмена. Я решил принять его
приглашение и побывать в его лесном домике. Хижина его матери,
как он объяснил мне, стояла недалеко отсюда, по ту сторону
озера, на берегу небольшой речушки, впадающей в широкую реку
Суони.

Я слушал эти указания с затаенной радостью. Я хорошо знал
речку, о которой он говорил. Еще недавно я плыл по ней в лодке,
и именно на ее берегах я впервые увидел прелестное существо --
лесную нимфу, красота которой произвела на меня такое сильное
впечатление.

Но была ли это Маюми? Мне хотелось поскорее увериться в
этом. Если бы моя рука зажила настолько, чтобы я мог владеть
веслами! Эта задержка мучительно томила меня. Но время шло, и я
наконец выздоровел.

Для своей поездки я выбрал чудесное, ясное утро и собрался
в путь, захватив собак и ружье. Усевшись в лодку, я уже
приготовился отчалить, как вдруг кто-то меня окликнул.
Обернувшись, я увидел сестру.

Бедная маленькая Виргиния! В последнее время она очень
изменилась, потеряла свою прежнюю веселость и стала гораздо
задумчивее. Она еще полностью не оправилась от страшного
потрясения после истории с аллигатором.

-- Куда ты едешь, Джордж? -- спросила она, подходя ко мне.

-- Тебе хочется знать, Виргиния?

-- Да, скажи мне или возьми меня с собой!