чивости. Сайлас стоял, трепеща от страха, в ожидании, когда его соизво-
лят заметить.
нулся в кресле. Сайлас очутился лицом к лицу с принцем Флоризелем Бо-
гемским.
так-то вы отблагодарили меня за мою любезность! Вы втираетесь в доверие
к людям, занимающим известное положение в обществе, затем лишь, чтобы
избежать последствий собственных преступлений. Теперь мне понятно, отче-
го вы вчера так смутились, когда я с вами заговорил.
винен, кроме того, что родился под несчастной звездой. - И, торопясь и
сам себя перебивая, юный американец чистосердечно рассказал принцу всю
историю своего несчастья.
всего лишь жертва, и, поскольку у меня нет оснований наказывать вас, я
сделаю все, что в моих силах, чтобы вас спасти. А теперь, - прибавил он,
- к делу. Откройте ваш сундук и покажите мне его содержимое.
Это ничем не оправданная сентиментальность. Больной, которому еще можно
помочь, имеет гораздо больше прав на сочувствие, чем труп, которому
нельзя уже причинить ни радости, ни боли, который нельзя ни любить, ни
ненавидеть. Итак, мистер Скэддемор, возьмите себя в руки.
отстегивать ремни и отпирать запоры на сундуке. Принц стоял над его
склоненной фигурой, спокойно заложив руки за спину. Мертвец уже совер-
шенно окоченел, и Сайласу стоило немалых усилий, как душевных, так и фи-
зических, разогнуть его и открыть его лицо для обозрения.
рок мне доставили! Этот молодой человек принадлежал к моей свите, он
брат самого моего верного друга и погиб от руки беспощадных и коварных
людей, исполняя мое поручение. Бедный Джеральдин, - продолжал он как бы
про себя, - какими словами расскажу я тебе о горькой кончине, постигшей
твоего возлюбленного брата? Как оправдаюсь в твоих глазах и в глазах
всевышнего за мой самонадеянный замысел, приведший бедного юношу к тако-
му кровавому, насильственному концу? Ах, Флоризель, Флоризель! Когда на-
учишься ты смирению, столь необходимому всякому смертному? Когда перес-
танет слепить тебя мнимое могущество твоей власти? Власть! - воскликнул
он. - Можно ли быть более беспомощным, чем я? Ах, мистер Скэддемор, я
смотрю на этого молодого человека, которого сам же отдал в жертву, и ви-
жу, сколь ничтожен удел принца!
кие-то слова утешения, но вместо этого неожиданно расплакался. Тронутый
его добрыми чувствами, принц подошел к нему и взял его за руку.
читься многому, и мы оба получили хороший урок.
подводя Сайласа к письменному столу. - И позвольте мне дать вам совет:
когда снова очутитесь в Париже, избегайте общества этого опасного чело-
века. На этот раз он поддался великодушному порыву. Да, да, я не хочу в
этом сомневаться. Ибо, если бы он имел какое-либо отношение к смерти
Джеральдина-младшего, он не доставил бы его тело по адресу злодея, со-
вершившего это преступление.
видения таким удивительным образом попало в мои руки, предназначалось
тому самому злодею - пресловутому председателю Клуба самоубийц. Не пы-
тайтесь глубже проникнуть в эти опасные тайны, радуйтесь своему чудесно-
му избавлению и покиньте этот дом как можно скорее. У меня дела, не до-
пускающие отлагательства, и мне необходимо распорядиться бренными остан-
ками этого храброго и прекрасного юноши.
помешкал в проезде, провожая глазами роскошный экипаж, в котором принц
немедленно отправился в полицию, к полковнику Хендерсону. Юный америка-
нец стоял с непокрытой головой и глядел вслед удаляющемуся экипажу. Его
республиканское сердце переполняли самые верноподданнические чувства. В
тот же вечер он сел в поезд и пустился в обратный путь.
об английском докторе и дорожном сундуке. Опуская его разглагольствова-
ния по поводу всемогущества провидения, весьма уместные в оригинале, но
не совсем отвечающие нашим западным вкусам, я позволю себе лишь приба-
вить, что мистер Скэддемор успешно начал свое восхождение по лестнице
политической славы и, по последним имеющимся у нас сведениям, уже достиг
поста шерифа в своем родном Бангоре, штат Мэн.
стычек в горной Индии, собственноручно захватив в плен туземного вождя.
Храбрость его заслужила повсеместное признание, и если бы он вздумал оп-
равляться на родине от довольно внушительной сабельной раны и затяжной
тропической лихорадки, которой его наградили джунгли, соотечественники
не преминули бы увенчать его всеми лаврами, причитающимися звезде сред-
ней величины. Однако лейтенант обладал непритворной скромностью: он лю-
бил приключения, а к почестям был равнодушен. Переждав в Алжире и на
водных курортах Европы срок, отпущенный для его скоротечной славы, он
прибыл наконец в Лондон весной, когда сезон еще едва начался, и приезд
его прошел незамеченным, как он того и хотел.
ков в провинции, он явился, полуиностранцем, в столицу той самой страны,
за которую проливал кровь.
церских клубов. Несколько старых товарищей пожали ему руку и горячо
поздравили его с успехом; однако все до единого были в тот вечер заняты,
и лейтенант оказался всецело предоставлен себе. Он был во фраке, так как
подумывал отправиться после обеда в театр. Впрочем, он никогда прежде не
бывал в нашей обширной столице, ибо вырос в провинции, после окончания
военного колледжа прямым путем проследовал в Восточную Империю и теперь,
попав наконец в этот новый, неизведанный мир, предвкушал всевозможные
радости первооткрывателя. Избрав направление на запад, он зашагал по
лондонским улицам, помахивая тросточкой. Вечер был мягкий, и казалось,
вот-вот польет дождь. Проплывавшие в сумерках человеческие лица, выхва-
тываемые светом уличных фонарей, действовали возбуждающим образом на во-
ображение. Брекенбери чувствовал, что может без конца бродить по столи-
це, впитывая волнующую и таинственную атмосферу четырех миллионов чело-
веческих жизней. Он поглядывал на дома, пытаясь представить себе, что
делается за их освещенными окнами, заглядывал в лица и в каждом читал
затаенную цель, то благую, то преступную.
он уже начал удивляться тому, что за всю свою прогулку по этому запутан-
ному театру действий еще не набрел на какое-нибудь приключение.
меня, должно быть, за версту веет чем-то чужеродным. Впрочем, не может
быть, чтобы меня не втянуло течением, и притом очень скоро".
плотный, холодный дождь. Брекенбери встал под дерево и оттуда увидел,
извозчичью пролетку. Кучер делал ему знаки, что он свободен. Это случи-
лось так кстати, что лейтенант тотчас в ответ помахал тростью и через
минуту уже сидел в этой лондонской гондоле.
те особнячков. Каждый из них так походил на другой, разбитые перед ними
палисадники, тускло освещенные пустынные улицы и переулочки, по которым
летела карета, так мало отличались друг от друга, что вскоре он потерял
всякую ориентацию. Он был готов подумать, что возничий решил над ним по-
смеяться и просто возит его по кругу, но в стремительности, с какой тот
погонял лошадь, ощущалась какаято цель: очевидно, его все же везли в ка-
кое-то определенное место. Восхищаясь виртуозностью, с какой возница
мчит карету через эти лабиринты, Брекенбери вместе с тем не без тревоги
задумался о причине такой поспешности. Он принялся перебирать в памяти
различные слышанные им истории о передрягах, в которые подчас попадают
приезжие. Быть может, его кучер член какой-нибудь злодейской шайки и ве-
зет его навстречу насильственной смерти?
широкую и длинную улицу и остановился у ворот особняка с садом. Дом был
ярко освещен. Только что отъехала другая извозчичья пролетка, и Брекен-
бери увидел, как ее пассажир проследовал в дом и как в вестибюле его
встретили несколько слуг в ливреях. Брекенбери был удивлен, что извозчик
остановился у самого дома, в котором, по всей видимости, был званый ве-
чер, но, решив, что это чистая случайность, спокойно продолжал сидеть и
курить, покуда не услышал, как возница крикнул ему сверху: