read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



удастся.
- А для чего? - спросил я его как-то.
- Ну, не знаю, - ответил он. - А почему человек хочет стать скульпто-
ром, если уж на то пошло? Я и сам бы не прочь лепить. Только я не пони-
маю, почему ты не хочешь заниматься ничем другим. Это вроде как указыва-
ет на обедненную натуру.
Не знаю, научился ли он когда-нибудь понимать меня - а мне с тех пор
пришлось столько пережить, что я сам себя разучился понимать, - но, во
всяком случае, он скоро заметил, что я говорю совершенно серьезно, и
дней через десять неожиданно прекратил споры и заявил, что он зря тратит
свой капитал и должен немедленно вернуться на родину. Несомненно, ему
следовало бы вернуться уже давно, и медлил он в Париже только ради нашей
дружбы и из-за моих несчастий, но так уж устроен человек: тот самый
факт, который должен был бы обезоружить меня, только усилил мою досаду и
раздражение. Мне казалось, что, уезжая, он подло покидает меня. Вслух я
этого не высказывал, но, без сомнения, выдал свои чувства. Унылый вид
Пинкертона доказывал, что его и самого мучает эта же мысль. Как бы то ни
было, за время, пока он готовился к отъезду, наша дружба, казалось,
сильно остыла, о чем я вспоминаю теперь с немалым стыдом. В день отъезда
он пригласил меня пообедать в ресторане, который, как ему было хорошо
известно, я часто посещал, пока из соображений экономии не был вынужден
от этого отказаться.
Он, по-видимому, чувствовал себя неловко, а я и жалел о его отъезде и
злился, так что за едой мы почти не говорили.
- Вот что, Лауден, - сказал он с видимым усилием, когда был подан ко-
фе и мы закурили трубки, - тебе никогда не понять, как я тебе благодарен
и как я к тебе привязан. Ты не знаешь, какой дар судьбы - дружба с чело-
веком, стоящим на самой вершине цивилизации; ты не можешь себе предста-
вить, как эта дружба облагородила и очистила меня, как она возвысила мой
дух, и я хочу сказать тебе, что готов умереть у твоих дверей, как верная
собака.
Не знаю, что бы я ему ответил, но он перебил меня.
- Позволь, я договорю! - воскликнул он. - Я преклоняюсь перед твоей
преданностью искусству. Сам я не могу подняться до подобного чувства, но
в моей душе есть поэтическая струнка, Лауден, которая отзывается на не-
го. Я хочу, чтобы ты следовал своему призванию, и собираюсь помочь тебе
в этом.
- Пинкертон, что это еще за чепуха? - прервал я его.
- Пожалуйста, не сердись, Лауден, - сказал он, - это простое деловое
предложение - такие сделки заключаются каждый день, они даже типичны.
Каким образом Гендерсон, Самнер, Лонг оказались в Париже? Все одна и та
же история: с одной стороны - молодой человек, так и брызжущий гени-
альностью, с другой - коммерсант, не знающий, куда девать деньги.
- Брось говорить глупости - у тебя же нет ни гроша за душой, - пере-
бил я.
- Погоди, пока я примусь как следует за дело! - воскликнул он. - Я
наверняка разбогатею, и поверь, я хочу извлечь из своих денег кое-какое
удовольствие. Вот твоя первая стипендия. Прими ее из рук друга; я ведь,
как и ты, принадлежу к тем людям, для кого дружба священна. Это всего
сто франков, и ты их будешь получать каждый месяц, а как только я расши-
рю свое дело, мы эту сумму увеличим до приличной цифры. И тут нет ника-
кого одолжения - если ты поручишь мне сбывать свои скульптуры в Америке,
то это будет одной из выгоднейших сделок в моей жизни.
Потребовалось много времени, взаимного расшаркивания и обид, прежде
чем мне удалось отклонить его предложение, согласившись взамен распить
бутылку коллекционного вина. Наконец он прекратил спор, неожиданно ска-
зав: "Ну ладно, с этим - все", - и больше уже к этой теме не возвращал-
ся, хотя мы провели вместе целый день и я проводил его до дверей зала
ожидания вокзала Сен-Лазар. У меня было страшно одиноко на душе; ка-
кой-то голос говорил мне, что я отверг и мудрый совет и руку дружбы, и,
когда я возвращался домой по огромному, сияющему огнями городу, в первый
раз я глядел на него, как на врага.

ГЛАВА V,
В КОТОРОЙ Я БЕДСТВУЮ В ПАРИЖЕ
Нет такого места на земле, где было бы приятно голодать, но, если не
ошибаюсь, давно признано, что тяжелее всего голодать в Париже. В нем ки-
пит такая веселая жизнь, он так похож на огромный ресторан с садом, его
дома так красивы, театры так многочисленны, а экипажи мчатся так быстро,
что человек, измученный душевно и больной телесно, чувствует себя забро-
шенным и никому не нужным. Ему кажется, что он единственная реальность в
мире кошмаров. Весело болтающие посетители кафе, толпы у театральных
подъездов, извозчичьи кареты, набитые по воскресным дням искателями де-
шевых удовольствий, витрины ювелирных магазинов - все эти привычные зре-
лища как-то особенно усугубляют и подчеркивают его собственное нес-
частье, нужду, одиночество. И в то же самое время, если он человек моего
склада, ему служит утешением детски наивное тщеславие. Вот наконец нас-
тоящая жизнь, говорит он себе, наконец-то я стою с ней лицом к лицу:
спасательный пояс, поддерживавший меня на поверхности океана, исчез,
ничто не помогает мне в борьбе с волнами, от меня одного зависит, спа-
сусь ли я или погибну, и теперь я на самом деле испытываю то, чем вос-
торгался, читая о судьбе Лусто или Люсьена, Родольфа или Шокара.
Не стану подробно описывать, как я бедствовал. Нуждавшиеся студенты
обычно прибегали к тому, что мягко именовалось "займами" (хотя отдавать
эти долги они с самого начала не собирались), и многим удалось продер-
жаться таким образом несколько лет. Но мое разорение произошло в самый
неблагоприятный момент. Большинство моих друзей уехало, другие сами еле
сводили концы с концами. Ромни, например, вынужден был ходить по парижс-
ким тротуарам в деревенских сабо, а в его единственном костюме зияли та-
кие прорехи (несмотря на все булавки, которыми были искусно сколоты лох-
мотья), что дирекция Люксембургского музея попросила его больше там не
появляться. Дижон тоже сидел на мели и делал эскизы часов и газовых бра
по заказу какого-то торговца, так что был в состоянии предложить мне
только угол своей мастерской, где я мог бы работать. Моей собственной
мастерской, как нетрудно догадаться, я к этому времени уже лишился, и в
результате Гений Маскегона навеки расстался со своим творцом. Для того
чтобы хранить большую статую художнику необходима мастерская, галерея
или хотя бы право пользоваться садиком. Он не может возить ее с собой на
задке пролетки, как чемодан, и равным образом, поселившись на крохотном
чердаке, не может делить его с жильцом столь внушительных размеров.
Сперва я решил оставить Гения в моей прежней мастерской, ибо мне каза-
лось, что он, пребывая там, где был создан, может послужить источником
вдохновения для моего преемника. Но хозяин дома, с которым я, к нес-
частью, поссорился, воспользовался случаем сделать мне неприятность и
потребовал, чтобы я немедленно вывез свою собственность. Для человека,
находившегося в таких стесненных обстоятельствах, как я, нанять подводу
значило бы пойти на непозволительно большой расход, но даже это не оста-
новило бы меня, если бы, наняв подводу, я знал, куда мне везти свое тво-
рение. Мной овладел истерический смех, когда я увидел (глазами воображе-
ния), как я, ломовой извозчик и Гений Маскегона стоим посреди Парижа, не
имея ни малейшего понятия, что делать дальше, и в конце концов, пожалуй,
направляемся к ближайшей свалке и водружаем любимое дитя моей творческой
мысли на кучу городских отбросов. От подобной крайности меня спас вовре-
мя явившийся покупатель, которому я уступил Гения Маскегона за тридцать
франков. Где он теперь стоит, под каким именем его хвалят или бранят,
история умалчивает. Но мне хочется думать, что он украшает сад како-
го-нибудь загородного кафе, и продавщицы, вырвавшиеся на воскресенье из
душного Парижа, вешают шляпки на мать, а их кавалеры (желая сказать лю-
безность) утверждают, что крылатое дитя - это бог любви.
Я обедал в кредит в дешевом трактире на окраине, где столовались из-
возчики. Договариваясь с хозяином, я намекнул, - что ужина мне не потре-
буется, так как вечером я буду садиться за изысканно сервированный стол
кого-нибудь из богатых знакомых. Но это было крайне опрометчиво с моей
стороны. Моя выдумка, вполне правдоподобная, пока на мне был приличный
костюм, стала казаться более чем сомнительной, когда рукава и лацканы
моего сюртука обтрепались, а оторванные подметки башмаков начали звонко
шлепать по полу трактира. Кроме того, есть один раз в день было очень
полезно для моего кошелька, но вредно для моего желудка. Раньше я час-
тенько заходил в этот трактир из романтических побуждений - чтобы позна-
комиться с жизнью студентов, менее богатых, чем я. И каждый раз я входил
туда с отвращением, а выходил, испытывая тошноту. Мне было странно, что
теперь я сажусь тут за столик с нетерпением, встаю из-за него довольный
и принимаюсь считать часы, которые отделяют меня от возможности снова
приняться за эти сомнительные яства. Но голод - великий волшебник, а как
только я истратил все свои деньги и не мог уже заморить червячка чашкой
шоколада или куском хлеба, этот извозчичий трактир остался единственным
местом, где я кое-как подкреплял свои силы, если не считать редких, дол-
го ожидаемых и долго хранимых в памяти неожиданных удач. Например, тор-
говец расплачивался с Дижоном или кто-нибудь из старых друзей приезжал в
Париж. Тогда меня приглашали на настоящий обед, и я производил заем в
стиле Латинского квартала, после чего мне в течение двух недель хватало
денег на табак и утреннюю чашку кофе.
Казалось бы, такое полуголодное существование должно было убить во
мне гурмана. Однако в действительности все обстоит как раз наоборот: чем
грубее пища, которую ест человек, тем больше он мечтает о деликатесах.
Свои последние деньги - тридцать франков - я ничтоже сумняшеся истратил
на один хороший обед, а оставаясь один, занимался преимущественно тем,
что составлял меню воображаемых пиров.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [ 13 ] 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.