утреннюю песнь, легкий ветерок шелестел в кустах. Утро дышало миром и
счастьем нарождающейся силы, всюду были тишина и спокойствие, всюду, кроме
человеческого сердца!
которому поручил открыть огонь, -- зубы Альфонса снова застучали, как копыта
жирафов, нарушая царившую вокруг тишину. Тряпка незаметно выпала из его рта.
Мазаи, лежавший в краале, вблизи нас, оглянулся вокруг, удивляясь этому
звуку. Вне себя я ударил концом винтовки прямо в живот француза. Это
остановило его дрожь. Теперь сигнал не был нужен. С обеих сторон крааля
послышались выстрелы, засверкал огонь. Я присоединился к нападающим; с
верхнего конца крааля раздался ужасный рев, в котором я различил голос Гуда,
резко выделявшийся в общем шуме. Со страшным криком ужаса и ярости черная
толпа дикарей вскочила на ноги, многие из них сейчас же упали под выстрелами
наших ружей. С минуту они стояли в нерешимости, но, услыхав непрестанные
крики и рев на верхнем конце крааля, осаждаемые градом выстрелов, бросились
бежать к выходу. Мы открыли огонь им вслед, стреляя прямо в толпу дикарей. Я
сделал 10 выстрелов из своего ружья, как вдруг вспомнил о маленькой Флосси.
Взглянув в ее сторону, я заметил, что белый ослик лежал на земле, вероятно,
убитый нашими пулями или копьем Мазаи. Поблизости не видно было ни одного
дикаря. Черная няня Флосси стояла перед ней и торопливо перерезала копьем
веревку, связывающую ее ноги. Затем она быстро побежала к стене крааля и
начала карабкаться на нее. Девочка последовала ее примеру, но, видимо,
ослабела и с трудом цеплялась за стену. Увидав это, двое дикарей бросились,
чтобы убить ее. Первый близко подбежал к бедной девочке, которая после
напрасных усилий снова упала на землю. Блеснуло копье, но моя пуля уложила
дикаря на месте. Позади его стоял другой, а у меня, -- увы! -- остался
только один патрон в магазине. Флосси вскочила на ноги и встала перед
дикарем, который поднял копье. Я отвернулся, чувствуя невыносимую боль в
сердце при мысли, что дикарь убьет дорогое дитя. Но, взглянув туда, я с
удивлением заметил дымок; копье Мазаи лежало на земле, а дикарь зашатался,
обхватив голову руками, и свалился на землю. Я вспомнил, что у Флосси был
револьвер, который спас ей жизнь. Потом девочка собрала все силы, с помощью
няни перелезла через стену и таким образом была спасена. Все это заняло не
более нескольких секунд. Я наполнил магазин патронами и снова открыл огонь
по беглецам, которые карабкались по стене. Я убил нескольких дикарей, и,
наконец, добрался до угла крааля, где шел горячий бой. Двести человек
дикарей, -- считая, что мы уничтожили из них 50, -- собрались у входа,
заросшего кустарником, представляя из себя значительную силу против Гуда и
десятка людей, которые усердно поражали их копьями. Дикари упорно держались
у загородки, которая представляла собой действительно сильное укрепление.
Один из них успел перепрыгнуть через загородку, но топор сэра Генри с силой
опустился на его украшенную перьями голову, и воин упал в середине кустов.
сэра Генри и Инкози-каас летали над их головами, и, один за другим, дикари
падали на землю, на трупы товарищей, образуя новое препятствие своими
телами.
из миссии.
перестать стрелять в дикарей из боязни убить своих (один из людей Гуда
все-таки был убит). Обезумев от ужаса, Мазаи дружным усилием прорвались
через изгородь, и, вытолкнув Куртиса, Умслопогаса и других троих перед
собой, начали драться у входа. Тут мы принялись стрелять в них.
людей, вооруженных копьями, и, умирая, дрались, как львы. Многие из нашего
отряда подверглись той же участи. Я боялся, что битва проиграна, и велел
своим людям бросить винтовки и взять копья. Они повиновались, потому что
кровь их была разгорячена. Люди миссионера последовали их примеру. Это
принесло хорошие результаты, но успех битвы все еще был сомнителен.
падали сами.
регулярностью машины поднимались и опускались два топора, оставляя за собой
смерть и разрушение. Но я заметил, что сэр Генри устал от чрезмерного
напряжения, побледнел от нескольких ран, его дыхание сделалось прерывистым,
и жилы на лбу налились. Даже Умслопогас, этот железный человек, утомился. Он
перестал долбить врагов своим Инкози-каас и пустил в дело клинок. Я не
вмешивался в бой, пуская пули в Мазаи, когда это было нужно. Я вынужден был
поступать так, потому что истратил сорок девять патронов в это утро и не
промахнулся ни разу.
пятнадцати или шестнадцати, а дикарей было около пятидесяти человек. Если бы
они сплотились вместе и дружно принялись за дело, победа была бы на их
стороне. Но дикари не сделали этого, а многие из них бежали, побросав
оружие. Ухудшило дело еще и то, что миссионер бросил свою винтовку, и
какой-то дикарь погнался за ним с мечом. Миссионер выхватил из-за пояса свой
огромный нож. Они вступили в отчаянную борьбу. В узком пространстве
миссионер и дикарь катались по земле, около стены. Занятый своими делами,
помышляя о своем собственном спасении, я не знал, чем окончилась эта борьба.
счастливый случай спас нас. Умслопогас, нарочно или случайно, вырвался из
общей свалки и погнался за одним дикарем. Тогда другой дикарь изо всей силы
ударил его большим копьем между плеч. Копье ударилось о стальную рубашку и
отскочило. С минуту дикарь стоял, как очарованный, -- это дикое племя не
имело понятия о кольчугах, -- потом побежал, крича диким голосом:
паника охватила всех воинов.
побросав свои щиты и копья.
резня, в которой никому не было пощады. Произошел еще инцидент довольно
скверного свойства. Я надеялся, что все кончено, как вдруг из-под кучи
убитых вылез уцелевший воин и, раскидав трупы, как антилопа прыгнул и ветром
понесся в ту сторону, где стоял я. Но Умслопогас шел по его следам с
присущей ему ловкостью. Когда они приблизились ко мне, я узнал в дикаре
вестника, который приходил в миссию прошедшей ночью. Умслопогас также узнал
его.
ночью. Лигонини! Вестник! Похититель маленьких девочек! Ты хотел убить
ребенка! Ты надеялся стать лицом к лицу с Умслопогасом из народа Аназулусов!
Молитва твоя услышана! Я поклялся раскрошить тебя на куски, дерзкая собака!
И я сделаю это!
Умслопогас отступил, взмахнул топором над его головой и с такой силой всадил
топор в плечи дикаря, что пробил кости, мясо и мускулы и отрубил голову и
руки от туловища.
свое слово. Это был хороший удар!
не видал Альфонса с того времени, как силой заставил его умолкнуть, ударив в
живот. Бой, казалось, тянулся бесконечно, но, в сущности, продолжался
недолго, Где был Альфонс? Я боялся, что бедняга погиб, и начал искать его
среди убитых, но потом решил, что он, наверное, жив и здоров, и пошел к той
стороне крааля, где мы стояли сначала, окликая его по имени. В пятнадцати
шагах от каменной стены находилось старинное дерево из породы бананов.
фигуру повара, похожего на побитую моську. В первый раз я понял, что мое
подозрение справедливо. Альфонс отъявленный трус! Я подошел к нему.
какие ужасы я пережил! Какие молитвы я возносил к небу!
кончено!
теперь на кладбище. Вдруг из кустов выскочил дикарь и яростно бросился на
нас. С воплем ужаса Альфонс побежал от него, за ним погнался Мазаи и,
наверное, убил бы француза, если бы я не успел всадить дикарю пулю в спину.
Альфонс споткнулся и упал, дикарь упал на него, содрогаясь в предсмертной
агонии. Затем начались такие пронзительные вопли, что я испуганно побежал к
тому месту, откуда они слышались, отбросил труп дикаря и извлек Альфонса. Он
был покрыт кровью и трясся, как гальванизированная лягушка. Бедняга, --
думал я, -- дикарь успел-таки прикончить его! Встав на колени около
Альфонса, я начал искать его рану.
перепугался и больше ничего.
целехоньки!