Чтение 13–й страницы книги ~Дьявольский интерфейс~

Они держали карту на вытянутых руках. Ее нижний край касался пола.

- М'банту, ты у нас самый сильный. Взваливай профессора себе на
плечо.

- Это он-то самый сильный? - возмущенно пророкотал капитан Немо.

- В физическом отношении, капитан, - сказал М'банту примирительным
тоном. - В интеллектуальном отношении мне до вас далеко. Тут вы вне
конкуренции.

Я быстро отрежиссировал предстоящую сцену. Когда все врубились в мой
замысел, я распахнул дверь в приемную. Первыми стали выходить Фе и
принцесса, держа в руках карту - в качестве экрана.

- Простите, что заставляем вас ждать, - сладким голоском сказала Фе
толпе акционеров.

Девушки двинулась к выходу - мимо толпы. Тем временем М'банту, за
картой никем не замеченный, нес профессора на плече.

Когда мы добрались до моего дома, там нас уже поджидала Борджиа
(клянусь, я даже не заметил, когда и как Благоуханная Песня связалась с
ней!). Выглядела она совсем как Флоренс Найтингейл [Флоренс Найтингейл
(1820-1910) - знаменитая английская медсестра, организатор и руководитель
отряда санитарок во время Крымской войны 1853-56 гг.]. Правда, она не
англичанка, а сицилийка, но доктор первоклассный - лучше нее никого не
знаю. С 1600 года она только и делала, что повышала квалификацию: получила
медицинские дипломы в Болонье и Гейдельберге, в Эдинбурге и Париже, в
Грыжелюбске, "Стандарт Ойл" и еще черт знает где.

В моем доме Лукреция Борджиа застала банду хулиганов. Теперь они -
как шестерки - занимались уборкой: покорно мыли и чистили все комнаты.

- Эти хмыри уже начали шмонать твой дом, когда я вошла, - сказала
Борджиа. - Видать, дверь у тебя на соплях держится. Так что мне пришлось
приспособить их для дела.

И они работали как миленькие! Сабу лежал на подстилке из свежего
сена, Лаура весело гонялась по бассейну в гостиной за золотыми рыбками.
Все везде блестело - ни соринки, ни пылинки. Снимаю шляпу перед столь
достойной женщиной!

- Ну-ка, стройсь! - приказала она хулиганам.

Те выстроились перед ней - пристыженно потупив глаза.

- Теперь слушай сюда. У вас двоих ранние признаки эмболии. А у тебя,
тебя и тебя - запущенный туберкулез. Не будете лечиться - протянете ноги.
Все вы педерасты, и всем необходимо лечить геморрой. Завтра в полдень
явитесь для полного медицинского осмотра. Ясно?

- Да, госпожа врачиха.

- Ну и хорошо. А теперь - марш отсюда!

Они без промедления убрались. Что за женщина! Кремень!

- Добрый вечер. Гинь, - сказала она на двадцатке. - Всем добрый
вечер. А это что за штучка? Она не является членом нашей Команды. Вон!
Гоните ее вон!

Но Фе способна постоять за себя. Она тут же выпалила с вызовом:

- Меня зовут Фе-Пять Театра Граумана. Я здесь живу, а больной - мой
парень. Еще вопросы будут?

- Э-э, да она шпарит на двадцатке!

- И знает о существовании Команды. Та еще девица!

- Это в ней говорит кровь маори, - вставил М'банту. - Маори -
талантливейший народ.

Тут Борджиа расплылась в улыбке, широкой как устье Миссисипи,
кинулась к Фе и стала трясти ее руку, словно это была ручка насоса.

- Мне нравятся такие, как ты, Фе! - воскликнула она. - Приятно
встретить человека с характером в век полной бесхребетности!.. А теперь
давайте посмотрим, что с нашим пациентом. Гинь, нельзя ли найти комнату
поспокойнее для осмотра? Здесь настоящий зоопарк. К тому же этот чертов
питон так громко рыгает!

Мы прошли вместе с Вождем в кабинет, где Фе усадила его за мой
рабочий стол. Остальные члены Команды занялись своими животными, а Эдисон
- входной дверью, которую он же и сломал.

- Рассказывай, Гинь, что произошло, - сказала Борджиа.

Пока она с озабоченным видом ходила вокруг Вождя, щупала его и
осматривала, я вкратце поведал о случившемся.

- Так-так, налицо все признаки постэпилептического беспамятства:
задержка речи, вялый негативизм, кататонический ступор. Не сердись, Фе, я
постараюсь не злоупотреблять медицинским жаргоном. Понимаю, тебе кажется,
что пулеметная очередь терминов разносит в клочья личность больного...
Ладно, каким временем мы располагаем, чтобы поставить его на ноги?

- Пока мы отвлекли внимание большого начальства, но уже завтра по его
душу явятся и журналисты, и руководство Лаборатории. Потребуют полный
отчет. В эксперимент вбухали семьдесят миллионов и...

- Восемьдесят пять, - уточнила Фе. - И я слышу, какой переполох стоит
в Лаборатории и в Объединенном Фонде. Все в жуткой панике и разыскивают
Вождя. Если он не сумеет оправдаться, они готовы снять с него скальп!

- Они разнюхали, где он находится? Есть какие-то подозрения? -
спросила Борджиа у Фе.

- Пока нет. Большинство полагает, что он просто перетрусил и удрал.

- Ясновидящая? - обратилась ко мне Борджиа, с весьма заинтересованным
видом.

- Нет, прослушивает информацию с подчерепных жучков. Таким образом,
ты видишь, дело серьезное. На карту поставлено слишком многое. Или мы
быстренько приведем его в чувство - или его карьере конец.

- Ты-то с какой стати так суетишься? Я отчасти догадываюсь...

- Об этом позже, Лукреция. Не в присутствии его девушки.

- Я не его девушка, - сказала Фе. - Это он - мой парень.

Борджиа проигнорировала эту сложную семантику. Она опять занялась
Секвойей, прощупывая бедолагу своими невидимыми токами.

- Любопытно. Крайне любопытно. Как он внешне похож на Линкольна!
Замечаешь, Гинь? Мне всегда казалось, что подобный тип лица
свидетельствует о внутренних патологиях. Полагаю, ты знаешь, что в
молодости у Линкольна случился приступ падучей - сразу после кончины Энн
Рутледж. И от последствий припадка он не оправился до самой смерти. Всю
оставшуюся жизнь его преследовали маниакально-депрессивные состояния...
Давайте попробуем самый быстрый и рациональный метод. Есть у вас
письменные принадлежности? То есть бумага и ручка.

Фе протянула ей блокнот и шариковую ручку.

- Он правша?

- Да, - подтвердила Фе.

- Попробуем методику, которую Шарко [Жан Мартен Шарко (1825-93),
врач, один из основоположников невропатологии и психотерапии] показывал
мне в своей клинике.

Борджиа вложила в правую руку Вождя ручку и подложила под нее
блокнот.

- Иногда им отчаянно хочется общаться с другими людьми, и мы должны
помочь им в этом.

Она наклонилась над Угадаем и заговорила на испангле. Я остановил ее.

- Борджиа, ему легче общаться на двадцатке.

- О, до такой степени образованный! Это вселяет большую надежду. - И
она ласковым голосом обратилась к Вождю: - Здравствуйте, профессор Угадай.
Я врач. Я хотела бы поговорить с вами о Лаборатории.

Ни один мускул не дрогнул на лице Секвойи. Он по-прежнему смотрел
прямо перед собой - с отсутствующим видом. Но спустя секунду-другую его
правая рука начертала несколько дрожащих букв:

привет

Фе тихонько вскрикнула. Борджиа жестом потребовала полной тишины.

- Профессор Угадай, - продолжала она, - здесь присутствуют только
ваши друзья. Мы все крайне озабочены вашим состоянием. Хотите что-либо
сказать нам?

Рука написала:

профессор угадай здесь присутствуют

только ваши друзья мы все крайне

озабочены вашим состоянием хотите

что-либо сказать нам

- Хм, - произнесла Борджиа, задумчиво поджимая губы. - Вот, значит,
как? М-да. Может, вы попробуете, Фе? Скажите что-нибудь личное,
задушевное.

- Вождь, это Фе-нтифлюшка. Вы так и не выполнили своего обещания!

вождь это финтифлюшка вы так

и не выполнили своего обещания