даже, что он со своими вообще-то правильными понятиями вышел за пределы их
применения.
высшей степени скучных, исследования (см. в "Критике чистого разума", стр.
137 и 235), в первом из которых было показано, что чувства дают не чистые
рассудочные понятия in concrete, a только схему для их применения и
соответствующий этой схеме предмет имеется только в опыте (как продукте
рассудка из материалов чувственности). Во втором исследовании ("Критика
чистого разума", стр.235) показано, что, несмотря на независимость наших
чистых рассудочных понятий и основоположений от опыта и даже на якобы
большую сферу их применения, вне области опыта ничего нельзя посредством
них мыслить; действительно, они могут только определять логическую форму
суждений в отношении данных созерцаний; но так как за пределами
чувственности нет никакого созерцания, то указанные чистые понятия теряют
всякое значение, поскольку они никакими средствами не могут быть выражены
in concrete; следовательно, все такие ноумены и совокупность их -
умопостигаемый (intelligibele) мир - суть не что иное, как представления о
некоторой задаче, предмет которой сам по себе, конечно, возможен, но
решение которой - согласно природе нашего рассудка - совершенно невозможно:
наш рассудок есть способность не созерцания, а только соединения данных
созерцаний в опыт; опыт должен [поэтому содержать в себе все предметы для
наших понятий, но вне опыта понятия лишены значения, так как под них не
может быть подведено никакое созерцание.
неосмотрительно выйдет за пределы опыта; ведь таким свободным взлетом оно
по крайней мере оживляется и укрепляется, и всегда легче бывает сдержать
его смелость, чем превозмочь его вялость. Но когда рассудок, вместо того
чтобы мыслить, мечтает,- этого нельзя простить уже потому, что от него
одного зависят все средства для ограничения, где не нужно мечтательности
воображения.
приводит в порядок первоначальные познания, которые присущи ему до всякого
опыта, о тем не менее всегда должны иметь свое применение .в опыте.
Постепенно он освобождается от этих ограничений, да и что может рассудку в
этом помешать, если он взял совершенно свободно свои основоположения у
самого себя? И вот дело касается сначала новых.изобретенных сил в природе,
а вслед за этим и существ вне природы, одним словом, дело идет о новом
мире, для создания которого у нас не может быть недостатка в материале, так
как он обильно доставляется богатой фантазией и хотя не подтверждается
опытом, но и никогда им не опровергается. Именно по этой причине молодые
мыслители так любят истинно догматическую (метафизику и часто жертвуют ей
своим временем и талантом, годным для другого. Но было бы совершенно
бесполезно стараться умерить эти бесплодные попытки чистого разума,
указывая на трудность решения столь глубоких вопросов, жалуясь на
ограниченность нашего разума и расценивая (утверждения не более как
предположения. В самом деле, эти тщетные усилия никогда полностью не будут
Прекращены, если не будет ясно доказана невозможность этих утверждений и
если самопознание разума не станет истинной наукой, в которой, так сказать,
с геометрической достоверностью проводится различие между областью
правильного применения разума и областью его недейственного и бесплодного
применения.
Этот вопрос, составляющий высший пункт, которого может касаться
трансцендентальная философия и к которому она должна прийти как к своей
границе и завершению, содержит, собственно, два вопроса.
сообразно созерцанию в качестве совокупности явлений; как возможны
пространство, время и то, что их наполняет,- предмет ощущения? Ответ
гласит: посредством характера нашей чувственности, в соответствии с которым
она свойственным ей образом подвергается воздействию предметов, самих по
себе ей неизвестных и совершенно отличных от явлений. Этот ответ дан в
"Критике чистого разума", в трансцендентальной эстетике, а здесь, в
"Пролегоменах",-решением первого главного вопроса.
правил, которым должны подчиняться все явления, когда их мыслят связанными
в опыте? Ответ может быть один: она возможна только благодаря характеру
нашего рассудка, в соответствии с которым все представления чувственности
необходимо относятся к сознанию и только благодаря которому возможен
свойственный нам способ нашего мышления, а именно на основании правил, и
посредством этого возможен и опыт, который нужно полностью отличать от
познания объектов самих по себе. Этот ответ дан в "Критике чистого разума",
в трансцендентальной логике, а в "Пролегоменах" - в ходе решения второго
главного вопроса.
свойство нашего рассудка и необходимой апперцепции, лежащей в его основе, в
основе всякого мышления,- этого вопроса решить нельзя, так как для всякого
ответа и для всех наших мыслей о предметах мы опять-таки нуждаемся в этих
свойствах.
опыта, но закономерность в связи явлений, т. е. природу вообще, мы не можем
познать ни из какого опыта, так как сам опыт нуждается в таких законах, a
priori лежащих в основе его возможности.
природы и основоположения опыта суть сами законы природы. Действительно, мы
знаем природу только как совокупность явлений, т. е. представлений в нас,
поэтому мы можем извлечь закон связи этих явлений только из основоположений
об их связи в нас, т. е. из условий такого необходимого соединения в
сознании, которое составляет возможность опыта.
природы могут познаваться a priori, уже само собой приводит к положению,
что высшее законодательство природы должно находиться в нас самих, т. е. в
нашем рассудке, и что мы должны искать не всеобщие законы природы из
[самой] природы, посредством опыта, а, наоборот, природу в согласии с ее
всеобщей закономерностью - только из условий возможности опыта, лежащих в
нашей чувственности и в нашем рассудке. Как же иначе можно было бы a priori
познавать эти законы? Они ведь не правила аналитического познания, а
действительные синтетические расширения познания. Такое, и притом
необходимое, соответствие принципов возможного опыта законам возможности
природы может быть только по двум причинам: или эти законы заимствуются у
природы посредством опыта, или же, наоборот, природа выводится из законов
возможности опыта вообще и совершенно тождественна лишь с его всеобщей
закономерностью. Первое противоречит само себе, так как (Всеобщие законы
природы могут и должны быть познаны a priori (т. е. независимо от всякого
опыта) и лежать в основе всякого эмпирического применения рассудка; таким
образом, остается только второе.
особые восприятия, от чистых или всеобщих законов природы, которые, не
основываясь на особых восприятиях, содержат лишь условия их необходимого
соединения в опыте. Относительно последних природа и возможный опыт -
совершенно одно и то же; и так как здесь закономерность зиждется на
необходимой связи явлений в опыте (без которой мы никак не можем познать ни
одного предмета чувственно воспринимаемого мира), стало быть, на
первоначальных законах рассудка, то хотя вначале это звучит странно, но тем
не менее верно, если я скажу: рассудок не черпает свои законы (a priori) из
природы, а предписывает их ей.
что законы, открываемые нами в предметах чувственного созерцания, особенно
если они познаны как необходимые, мы сами считаем уже такими, которые были
вложены в природу рассудком, хотя они во всех других отношениях сходны с
теми законами природы, которые мы приписываем опыту.
себе в одном всеобщем правиле столько произвольных определений
пространства, то нельзя не приписать этому геометрическому предмету
некоторой природы. Так, например, две линий, пересекающие друг друга, а
также круг, как бы их ни провести, делятся всегда с такой правильностью,
что прямоугольник, [построенный] из отрезков одной : линии, равен
прямоугольнику из отрезков другой. Я спрашиваю: "Находится ли этот закон в
круге или же в рассудке?", т. е. содержит ли в себе эта фигура основание
этого закона независимо от рассудка, или же рассудок, сам конструируя
фигуру по своим понятиям (а именно равенства радиусов), вкладывает в нее
также Я. И закон, по которому хорды пересекаются в геометрической
пропорции? Доказательства этого закона приводят к убеждению, что он может
быть выведен только и из того условия, которое кладется рассудком в основу
конструкции этой фигуры, а именно из условия равенства радиусов. Если же мы
расширим это понятие, продолжая исследование единства разнообразных свойств
геометрических фигур согласно общим им законам, и будем рассматривать круг
как коническое сечение, подчиненное, следовательно, тем же основным
условиям конструкции, что и остальные конические сечения, то мы найдем, что
все хорды, пересекающиеся этих сечениях - в эллипсе, параболе, гиперболе,
таковы, что прямоугольники из их частей хотя и не равны, но всегда
находятся в равном соотношении между собой. Следуя дальше, к основам
физической астрономии, мы обнаруживаем распространяющийся а всю
материальную природу закон взаимного притяжения, согласно которому
притяжение уменьшается обратно пропорционально квадрату расстояний от
каждой точки притяжения в той же мере, в какой возрастут сферические
Нортон Андрэ
Лукьяненко Сергей
Прозоров Александр
Семенова Мария
Шилова Юлия
Эриксон Стивен