него интересная история и еще более интересная фауна, включавшая
удивительную эндемичную птицу пустынник, которая вымерла вскоре после
дрон-та; причиной ее гибели было уничтожение среды и жестокая охота. А еще
на Родригесе в огромном количестве водилась гигантская черепаха. В своей
увлекательной книге об этом острове Альфред Норс-Кумбс останавливается на
использовании черепах:
до двухсот-трехсот лет. Только уединенное местоположение островов,
отсутствие человека и естественных врагов позволили им развестись в поистине
сказочных количествах. В самом деле, по словам Лега, на Родригесе они были
настолько многочисленны, "что порой можно наблюдать стада, насчитывающие до
трех-четырех тысяч особей, и пройти по их спинам свыше ста шагов... не
ступая на землю".
Лабурдоннэ с Родригеса уже были вывезены тысячи черепах для Иль-де-Бурбона,
Иль-де-Франса и кораблей Компании. Последние занимались беспардонным
грабежом, часто брали куда больше черепах, чем требовалось для
удовлетворения нужд команды и пассажиров. Некоторые капитаны сбывали излишек
на Иль-де-Бурбоне, где, очевидно, спрос был больше и плата лучше, отказывая
Иль-де-Франсу в просьбах выделить черепах даже для больных. Лабурдоннэ
восклицает: "Вы не поверите, сэр, иные капитаны везут с Родригеса по
семьсот-восемьсот черепах и отказываются выгружать их здесь для больных с
других кораблей, предпочитая продать на Иль-де-Бурбоне или обменять там на
цыплят!"
с Родригеса черепах. Наверно, в год вывозилось не менее десяти тысяч. Один
из его преемников - Дефорж-Буше, который прежде был губернатором
Иль-де-Бурбона и в 1725 году пытался основать колонию на Родригесе, - более
точен. Во время его губернаторства четыре небольших корабля доставляли
черепах на Иль-де-Франс: "Миньон", "Уазо", "Волан" и "Пенелопа". Всякий раз
привозились тысячи черепах, как показывает приводимая выдержка из его
отчетов Компании:
сухопутных и 47 морских черепах. Всего было погружено 5000, но на путь до
Иль-де-Франса ушло восемь дней, и за это время большая часть груза погибла.
"Уазо" привозит 1600 сухопутных и 171 морскую черепаху. 12 мая 1761 года -
"Волан" прибывает с грузом из 4000 черепах.
первоначального количества 5000.
Родригеса. Так, 26 июля 1761 года два корабля погрузили 3000 черепах".
беспокойный шлейф ослепительно белой пены, обозначающий риф Родригеса.
Огромный коралловый бастион вокруг острова служит в то же время мощным
основанием, на котором покоится Родригес. Местами просвет между рифом и
островом достигает тридцати километров, и защищенные им тихие
изумрудно-зеленые воды испещрены мелкими островками; тут и просто песчаные
косы, и более обширные клочки суши, некогда служившие приютом гигантских
черепах и огромной, ныне тоже вымершей, ящерицы.
аэродроме. С воздуха остров выглядел коричневатым и бесплодным, если не
считать растительности в долинах н разбросанных тут и там пятачков пыльной
зелени. Выйдя из самолета, мы тотчас окунулись в атмосферу волшебного
очарования, какое испытываешь только на далеких солнечных островках. По
красному латериту мы проследовали в миниатюрное здание аэропорта с радушной
надписью на фасаде: "Добро пожаловать на Родригес". А внутри я с удивлением
узрел возле открытого окна конторку с дощечкой "Иммиграционный контроль".
неделю всего-то один самолет с Реюньона и три с Маврикия.
сомнения добродушный полицейский чин в щегольском зеленом мундире.
Маврикий, и нам в голову не приходило, что они могут здесь понадобиться. В
эту минуту появился и сам представитель иммиграционных властей, тучный
шоколадный островитянин в красивой форме защитного цвета. Блестя от пота, он
нес в руках кипу торчащих в разные стороны папок. Озабоченное и хмурое лицо
придавало ему сходство с ищейкой, перенесшей нервное потрясение. Он занял
место за конторкой, сбил папками дощечку "Иммиграционный контроль" и
поправил ее, нервозно улыбаясь нам. Мы выстроились перед ним, послушно
приготовив паспорта. Чиновник приветствовал нас легким поклоном, прокашлялся
и важно распахнул папку с въездными анкетами, содержащими всевозможные
нелепые вопросы, от даты вашего рождения до состояния ногтей на ногах вашей
бабушки. Строгий образ блюстителя закона был несколько смазан, когда порыв
горячего ветра из окна подхватил бланки и разбросал их по местному
эквиваленту зала ожидания. Опустившись на четвереньки, мы собрали
разлетевшиеся бумажки, и чиновник рассыпался в благодарностях.
локтями и взял паспорт Энн. Старательно переписал место и дату рождения,
возраст и профессию. Задача была несложная, и он вернул паспорт хозяйке с
широкой белозубой торжествующей улыбкой человека, полностью контролирующего
положение. Увы, торжество его было преждевременным: в приливе энтузиазма он
наклонился вперед за моим паспортом, и новый порыв коварного ветра раскидал
его бланки по всему помещению, словно конфетти. Несколько минут ушло на то,
чтобы собрать их; при этом на анкете Энн отпечатался аккуратный след от
башмака полицейского, который остановил ногой скользившую мимо него бумагу.
конторкой, и он с благодарностью принял предложение Энн, которая вызвалась
придерживать бланки, стоя за его спиной, чтобы он мог всецело
сосредоточиться на их заполнении. Освободившись от части бумажного бремени,
он получил возможность вложить всю душу в дела иммиграционные. Взял мой
паспорт, перелистал его шоколадными пальцами, словно шулер карточную колоду,
и устремил на меня взгляд острый и проницательный, как ему представлялось, а
на самом деле, скорее, плутовской.
самолет был первым, прилетевшим с Маврикия, и никаких других самолетов на
аэродроме не было, я слегка опешил. Задайте мне такой вопрос,- скажем, в
Лондонском аэропорту, где каждый час садится сотня самолетов, еще куда ни
шло, но на Родригесе, где в лучшем случае прибывало четыре машины в неделю,
он отдавал Алисиным Зазеркальем. Подавив желание сказать, что я только что
добрался вплавь до берега, я ответил, что прибыл с Маврикия. Чиновник
поразмыслил над словами "писатель/зоолог" в графе "Занятие" в моем паспорте,
явно заподозрив, что за ними кроется что-то опасное, вроде ЦРУ или
английской контрразведки, затем старательно ("зоолог" дался ему не сразу)
вписал их в бланк. Проштемпелевал паспорт и с чарующей улыбкой вернул его
мне, после чего я уступил место Джону. Тем временем Энн воевала с бланками,
поскольку ветер заметно прибавил в силе. На помощь ей пришел тот самый
полицейский, который снабдил ее анкету отпечатком своего каблука. Он явно
полагал, что полиции не след отставать от иммиграционных властей в
преданности долгу.
паспорт.
его остановить.
Мне надо знать, откуда вы теперь?
скопировал данные о появлении Джона на свет. Потом перевел взгляд на графу
"Занятие" и увидел непонятное, ужасное слово "герпетолог". Глаза его
зажмурились, и все лицо тревожно сморщилось. Казалось, перед нами человек,
уже не первый год с криком пробуждающийся каждую ночь от страшного сна, в
котором начальство требует от него не только объяснить,, что значит
"герпетолог", но и произнести это слово по слогам. И вот ночной кошмар стал
явью. Он облизнул пересохшие губы,, открыл глаза и нервно взглянул на жуткое
сочетание букв, надеясь, что оно исчезло. Непонятное и непроизносимое слово
в ответ безжалостно смотрело на него. Чиновник сделал доблестную попытку.
полицейского.
которому решить кроссворд в "Таймсе" - раз плюнуть, но тут глаза его
наткнулись на "герпетолога", п он слегка оторопел.
из наименее известных и наиболее невразумительных немецких опер.
ублажающего психопата.
что уж он-то сделает все, чтобы ни одна змея не могла проникнуть сквозь
рогатки иммиграционного контроля.