вытечь уже не мог. Он перестал быть жидким веществом. Он стал камнем. Такие
дела.
он разобьется, как стекло. И охрана, ласково воркуя, помогла ему слезть. Они
спустили его лицом к поезду. А поезд теперь стал совсем жалкий.
теплушку - земной рай на колесах - занимала охрана. И снова в этом раю на
колесах был накрыт стол. Обед был подан.
что-то вроде трех стогов сена. Американцев уговорами и шутками заставили
подойти к этим стогам, которые оказались вовсе нс стогами. Это были груды
шинелей, снятых с пленных, которые уже умерли. Такие дела.
непременно должен взять себе какую-нибудь шинель. А шинели обледенели,
смерзлись настолько, что охране пришлось орудовать штыками вместо ломов, и,
подцепив торчащии воротник, рукав или полу, они отдирали какую-нибудь из
вещей и отдавали ее кому попало. Шинели стояли колом, жесткие и холодные.
съежилось и обледенело, что походило на огромную черную треуголку. Оно все
было в клейких пятнах цвета ржавчины или скисшего клубничного варенья. К
пальто примерзло что-то вроде дохлого мохнатого зверька. На самом деле это
был меховой воротничок.
болтались либо медные пуговицы, либо галуны, выпушки или номера, нашивки или
орлы, полумесяцы или звезды. Это были солдатские шинели. Один только Билли
получил пальтецо с мертвого гражданского лица. Такие дела.
унылого поезда и прошли к баракам для пленных. Но ничего хорошего там их не
ждало - ни тепла, ни признаков жизни, одни только длинные низкие тесные
бараки, бесконечные ряды неосвещенных бараков.
удары огромного медного гонга.
впервые увидал русского солдата. Тот стоял один, в темноте - куль лохмотьев
с круглым плоским лицом, светившимся, как циферблат на часах.
проволока. Русский ничего не сказал, не помахал рукой. Но заглянул прямо в
душу Билли, ласково, с надеждой, словно Билли мог бы сообщить ему какую-то
радостную весть, и хоть он, быть может, эту весть сразу и в толк не возьмет,
но все равно, хорошая весть - всегда радость.
только очутившись в здании, похожем, как ему показалось, на что-то
тральфамадорское. Оно было ярко освещено и выложено белым кафелем. Однако
здание было земное. Это была дезинфекционная камера, через которую
пропускались все пленные.
прежде всего приказали раздеться.
бицепса и спросил своего товарища, какая же это страна посылает таких
слабаков на фронт. Потом они посмотрели на тела других американцев и
потыкали пальцем в тех, кто был ничуть не лучше Билли.
школьному учителю из Индианаполиса. Звали его Эдгар Дарби. Он прибыл не в
том вагоне, где находился Билли. Он прибыл в том вагоне, где находился
Роланд Вири. Когда тот умирал, Дарби держал на коленях его голову. Такие
дела. Дарби было сорок четыре года. Он был в таком возрасте, что у него уже
был взрослый сын в морской пехоте, на тихоокеанском театре войны.
несмотря на свой возраст. В Индианаполисе он преподавал предмет под
названием "Современные проблемы западной цивилизации". Кроме того, он был
тренером теннисной команды и очень заботился о своем теле.
прекрасное тело изрешетили пули: он был расстрелян в Дрездене через
шестьдесят восемь дней. Такие дела.
жуткое тело было у поездного вора из города Цицеро, штат Иллинойс. Звали
вора Поль Лаззаро. Он был крошечного роста, и у него не только все кости и
все зубы были порченые - у него и кожа была страшная. Лаззаро был весь
испещрен рубцами величиной с полпенни. Он страдал ужасающим фурункулезом.
честное слово, что как-нибудь да расплатится с Билли Пилигримом за смерть
Вири. Сейчас он оглядывался, соображая, какое из этих голых тел и есть
Билли.
Кранов для регулировки не было. Они могли только дожидаться - что будет. Их
детородные органы сморщились, истощились. В тот вечер продолжение рода
человеческого никак не стояло на повестке дня.
дождь. Дождь походил на огонь паяльной лампы - он не согревал.
насквозь промерзшем длинном костяке.
Вши, и бактерии, и блохи дохли миллионами. Такие дела.
только что выкупала мама. Теперь мама завернула его в простынку и унесла в
розовую комнату, полную солнца. Она развернула его на мохнатой простынке,
напудрила между ножками, поиграла с ним, похлопала его по мягкому животику.
Ее ладонь легко шлепала по мягкому животику.
в жаркое воскресное утро. Билли уже перестал ходить в церковь.
настала его очередь бить.
наклонился, чтобы взять мяч из лунки, а солнце зашло за облако. У Билли
закружилась голова. Когда он очнулся, он уже был не па лугу. Он был привязан
к желтой кушетке в белой камере на борту летящего блюдца, которое
направлялось па Тральфамадор.
должны сейчас быть,- в трехстах миллионах миль от Земли, и направляемся по
тому витку зремени, который приведет нас на Тральфамадор, но не через века,
а через несколько часов.
любители все объяснять, они объясняет, почему данное событие сложилось так,
а не иначе, они даже рассказывают, как можно было бы отвратить или вызвать
какое-нибудь событие. Но я - тральфамадорец и вижу время, как вы видите
сразу единую горную цепь Скалистых гор. Время есть _все_ время... Оно
неизменно. Его нельзя ни объяснить, ни предугадать. Оно просто есть.
Рассмотрите его миг за мигом - и вы поймете, что мы просто насекомые в
янтаре.
Билли Пилигрим.
тральфамадорец,- я бы понятия не имел, что значит "свобода воли". Я посетил
тридцать одну обитаемую планету во Вселенной, и я изучил доклады еще о сотне
планет. И только на Земле говорят о "свободе воли".
5
Вселенная вовсе не похожа на множество сверкающих точечек. Эти существа
могут видеть, где каждая звезда была и куда она идет, так что для них небо
наполнено редкими светящимися макаронинами. И люди для тральфамадорцев вовсе
не двуногие существа. Им люди представляются большими тысяченожками, "и
детские ножки у них на одном конце, а ноги стариков - на другом". Так
объясняет Билли Пилигрим.
У его похитителей было пять миллионов земных книг в виде микрофильмов, но в
кабине Билли их нельзя было проецировать. У них была одна-единственная
английская книга, которую они везли в тральфамадорский музей. Это была
"Долина кукол" Жаклины Сюзанн.
Герои книги, конечно, переживали удачи и неудачи: то удачи, а то неудачи. Но
Билли надоело без конца читать про все эти удачи и неудачи. Он почпросил:
пожалуйста, нельзя ли достать ему еще какую-нибудь книжку.
поймете,- сказал динамик на стенке.
Сертаков Виталий
Зыков Виталий
Перумов Ник
Конан-Дойль Артур
Акунин Борис
Херберт Фрэнк