искалечил, теперь о курсах мечтает!.. А в институт случайно не хотите
поступить? Или в консерваторию?..
говорят "рассказывай" -не хочет!..
сага о Форсайтах!.. Рассказывай! Рассказывай! Чего же тут рассказывать?!
Хули же ты мне, сука, плешь разъедаешь?! Могу ведь и тебя пощекотить!..
тяжело дышал. Затем овладел собой:
направился к выходу...
освобождением я демобилизовался. Сумасшедшего зэка тоже больше не видел.
Весь этот мир куда-то пропал.
года родился я.
худобой.
Верховного Совета. Мой отец -- рядовым театральным деятелем и сыном
буржуазного националиста.
моего отца вызывал сомнение даже у его родителей.
отца знали только соседи как человека пьющего и нервного.
астма.
Нина Черкасова тоже была рядовой актрисой. После смерти мужа ее уволили из
театра.
Шостакович, Мравинский, Эйзенштейн... Мои родители принадлежали к бытовому
окружению Черкасовых.
давал рекомендации моему отцу. Его жена дарила маме платья и туфли.
ли не единственным миролюбивым актом их совместной жизни. Одним из немногих
случаев, когда мои родители действовали единодушно.
сохранили жилплощадь.
познакомились, а лежали рядом в детских колясках. У Андрюши была заграничная
коляска. У меня -- отечественного производства.
жили в правительственном доме на Кронверкской улице. Мы -- в коммуналке на
улице Рубинштейна.
утренники. Праздновали все дни рожденья.
трофейной машине "Бугатти".
здоровыми и энергичными.
сильнее физически и, кажется, чуточку разумнее.
дача, окруженная сосна-
ми. Из окон был виден Финский залив, над которым
парили чайки.
менялись. Как правило, их увольняли за воровство. Откровенно говоря, их
можно было понять.
заставлены духами и косметикой. Молоденьких домработниц это возбуждало.
Заметив очередную пропажу, Нина Черкасова хмурила брови:
Генриховна пряталась у нас. То есть попросту с нами жила. И заодно
осуществляла мое воспитание. Кажется, мы ей совершенно не платили.
вот что. У Луизы Генриховны был тромбофлебит. И вот одна знакомая молочница
порекомендовала ей смазывать больные ноги -- калом. Вроде бы есть такое
народное средство.
Генриховна распространяла невыносимый запах. Мы это, конечно, терпели, но
Черкасовы оказались людьми более изысканными. Маме было сказано, что
присутствие Луизы Генриховны нежелательно.
крестьянских домов. Там мы с няней проводили каждое лето. Вплоть до ее
ареста.
настольный теннис, ловили жуков. В теплые дни ходили на пляж. Если шел
дождь, лепили на веранде из пластилина.
Отец -- раза четыре за лето, выспаться.
я был дополнительной нагрузкой. Причем без дополнительной оплаты.
казались естественными, а мои -- не совсем. Мне говорили: "Ты умнее. Ты
должен быть примером для Андрюши..." Таким образом, я превращался на лето в
маленького гувернера.
сурово наказывали. А меня неизменно ставили ему в пример,
его как хозяина. А я был, что называется, из простых. И хотя домработница
была еще проще, она меня явно недолюбливала.
меня. Любить как социально близкого. Симпатизировать мне как разночинцу. В
действительности же слуги любят ненавистных хозяев гораздо больше, чем
кажется. И уж конечно, больше, чем себя.
Разумеется, она не дала бы унизить шестилетнего сына ее подруги. Если
Андрюша брал яблоко, мне полагалось такое же. Если Андрюша шел в кино,
билеты покупали нам обоим.
недостатками богачей. Она была мужественной, решительной, целеустремленной.
При этом холодной, заносчивой и аристократически наивной. Например, она
считала деньги тяжким бременем. Она говорила маме:
А мой оболтус любит только шоколад...
незаменимая школа для писателя. Бедность делает человека зорким. И так
далее.
примерить в магазине новые ботинки. В одиннадцать -- полюбил читать. В
шестнадцать -- научился зарабатывать деньги.
Он заканчивал английскую школу. Я -- обыкновенную. Он любил математику. Я
предпочитал менее точные науки. Оба мы, впрочем, были изрядными лентяями.
от нашего дома. Бывало, Андрюша заходил к нам после занятий. И я, случалось,
заезжал к нему посмотреть цветной телевизор. Андрей был инфантилен, рассеян,
полон дружелюбия. Я уже тогда был злым и внимательным к человеческим
слабостям.
свои. Среди моих преобладали юноши криминального типа. Андрей тянулся к
мальчикам из хороших семей.
человеке социальные инстинкты. Всю сознательную жизнь меня инстинктивно
тянуло к ущербным людям -- беднякам, хулиганам, начинающим поэтам. Тысячу
раз я заводил приличную компанию, и все неудачно. Только в обществе дикарей,
шизофреников и подонков я чувствовал себя уверенно.
Рядом с тобой заражаешься всевозможными комплексами...