Чтение 13–й страницы книги ~Пальцы для Керолайн~

счет... Красное так красное...

Я услышал, как Керолайн пьет вино.

- Но когда он сказал, что на похоронах должна звучать музыка Равеля, -
продолжала она, - я не выдержала и стала орать на него... Он прекрасно знал,
что я не выношу Равеля, но специально на нем настаивал... Я умираю, сказал
Джордж, хоть на моих похоронах сделай, как я того хочу!.. Хрена лысого,
ответила я, ты умираешь, а я остаюсь жить! Пусть хоть день твоей смерти
ничем не будет омрачен!..

Когда я открыл глаза, то увидел над собой пьяное лицо Керолайн. Она
хохотала, увидев в моих глазах ужас, дыхнула винными парами и сказала:

- Поехали в город.

- За руль я сяду.

- Очень хорошо. Терпеть не могу водить машину...

Я вел джип крайне осторожно, привыкая к правостороннему рулю.

- Лешка, - вдруг спросила Керолайн, - почему ты не хочешь со мной спать?

- Мы с тобой всего сутки знакомы, - ответил я, крепко сжимая руль. По
животу пробежал холодок страха.

- Ерунда... Условность...

Желая избежать продолжения неприятного разговора. решил сказать правду.

- Я не сплю с женщинами...

- Ты же не педераст?

- Нет.

- Тогда почему?

- Потому что не могу...

- Ты импотент?

- Да.

- Не может быть, Лешка!.. Это же здорово!.. Я переспала с половиной
мира... У меня никогда не было импотента!.. Всю жизнь мечтала вдохнуть в
кого-нибудь жизнь!

- На этот раз твоя мечта не сбудется.

- Я терпелива, - заплетающимся языком ответила Керолайн. - Я могу ждать.

Дальше мы ехали молча. Керолайн задремала и захрапела... Иногда я
поглядывал на нее и вместе с содроганием от ее уродства, усугубленного
алкоголем, испытывал и что-то похожее на нежность.

Мы вместе приехали в отель. Керолайн проснулась и, поднявшись со мною до
третьего этажа, пыталась проникнуть в мой номер, используя при этом все
ухищрения профессиональной проститутки. Ей казалось, что это очень
соблазнительно - облизывать краешком языка губы и вертеть глазами в разные
стороны. Мне так не казалось. Напоследок она попыталась засунуть свою
длинную руку в мои брюки, но я был начеку и уклонился. Керолайн опять
захохотала, провела рукой по своей груди и громко сказала:

- Ты боишься, Лешка!.. Боишься!..

- Боюсь, - ответил я, захлопывая перед ее носом дверь.

В эту ночь мне не спалось. Несмотря на свое нежелание; я думал о
Керолайн...

Странная женщина, наверное, очень несчастливая...

В три часа ночи в мой номер постучали. Я набросил халат и, подойдя к
двери, спросил:

- Кто?

- Лешка, это я...

Голос принадлежал Керолайн.

- Я сплю.

- Лешка, - жалобно сказала она, - мне очень плохо... Пусти меня...

- Сейчас три часа ночи...

- Я не буду к тебе приставать. Поверь, Лешка, мне очень плохо.

Еще с минуту поколебавшись, я все же открыл дверь и пропустил уже
протрезвевшую женщину в номер. Она села в кресло, достала из-под пиджака
бутылку вина и спросила:

- У тебя есть стакан?

- Есть, - ответил я и протянул ей фужер.

- Ведь ты же не будешь пить? - спросила Керолайн, откупоривая бутылку.

- Нет.

Она кивнула головой, как будто зная мой ответ заранее, налила себе вина и
жадно сделала большой глоток.

- Мне правда очень плохо, Лешка, - сказала Керолайн. - Я на всей земле
одна...

У меня нет ни одного родственника... Все друзья умерли от СПИДа... И
Джордж, зараза такая, подох... - И Лиса, и Крис... Мать моя померла, когда
мне было четырнадцать лет...

Она замолчала.

- А отец? - спросил я.

- О, эта сволочь бросил нас, когда мы приехали в Англию... Ты знаешь, -
ее глаза оживилась, - когда я летела делать фильм в Японию, в салон самолета
неожиданно вышел капитан и сказал, что мы возвращаемся в Хитроу. Все,
конечно, подумали, что произошла какая-нибудь авария. Но самолет успешно сел
в Лондоне, к нему подали трап, всех пассажиров попросили оставаться на своих
местах, на борт зашли три человека и прямиком направились ко мне. "Вы
Керолайн Ковалец? - спросил один из них. "Да", - гордо ответила я. "Дело в
том, что ваш отец умер.

Вам нужно подписать эту бумагу..." "Что это?" - спросила я. "В этой
бумаге говорится, что вы не против, чтобы его похоронили". Я засмеялась
этому человеку в лицо и сказала: "Я была против, чтобы мой отец вообще жил!
Я совсем не против, что он сдох!.. Пусть хоронит себя сам!.." Я не подписала
бумагу и надеюсь, что папашу затолкали в общую могилу со всяким дерьмом...

Керолайн захохотала, запивая смех французским вином.

Когда я летела из Японии, на таможне произошел смешной случай. Японский
таможенник попросил меня открыть этот медальон,. - Керолайн потрогала
золотой медальон, висящий на груди. - Я сказала коротышке, что не могу этого
сделать.

"Это почему?" - спросил он. Я сказала, что в медальоне - прах моего
любимого человека. Хотите, спросила я, открою вам чемодан?.. Никогда не
думала, что у япошек есть чувство юмора... Нет, спасибо, ответил коротышка.
Вдруг в чемодане лежит труп вашей бабушки!..

Керолайн заулыбалась.

- Остроумный японец... В чемодане лежали кинопленки с секретными
материалами стратегической важности. Это был сенсационный материал, на
котором я заработала сто тысяч фунтов!..

- А что в действительности в твоем медальоне? - спросил я.

- Я сказала япошке правду, - Керолайн взяла в руку медальон. - Здесь
Джордж...

Вернее, часть его... Пепел...

Она вдруг перестала улыбаться и стала разглядывать медальон.

- Может быть, мы пойдем поесть? - спросила Керолайн.

- Ты хочешь?

- Не знаю... Что так сидеть...

Я пожал плечами.

- Пойду тогда переоденусь...

Она вернулась через полчаса в костюме, приведшем меня в шок. На ней была
короткая кожаная юбка, какие носят припанкованные девочки лет шестнадцати, и
такой же кожаный пиджак на молниях, декольтированный почти до пупка.

- Тебе нравится?

Я кивнул, потуже затянул на шее галстук и спросил:

- Куда пойдем?

- Сегодня воскресенье, - ответила она. - Почти все закрыто. В Англии все
в воскресенье ложатся спать в девять... Есть пара мест в китайском городе.

Мы сели в джип Керолайн. Он долго не заводился, фырча на всю округу, а
когда завелся, половина окон в отеле были освещены и из них выглядывали
недовольные лица постояльцев.

На этот раз Керолайн вела машину спокойно. Обгонять было некого, и мы без
проблем доехали до Китайского квартала. На улицах работала бригада
мусорщиков, собирая от закрытых ресторанов мешки с отходами.

- Где здесь ночной ресторан? -- спросила Керолайн у пожилого, с торчащими
усами мусорщика.

- Их два, - он показал пальцем сначала на запад, а потом на юго-запад. -
Там и там... Только в тот не ходите, там плохо кормят.

- Вы там были? - спросил я.

- Нет. Просто слишком много отбросов увозим от этого ресторана.

От этой профессиональной логики я заулыбался и пришел в хорошее
настроение. Мы дошли до ресторанчика, сели за столик и заказали много-много
всего разного. К моему счастью и к несчастью Керолайн, продажа спиртного в
воскресенье запрещена, и мы вынуждены были общаться на трезвую голову.

- Когда я сделала свой первый фильм о СПИДе, - рассказывала Керолайн, -
все надо мною смеялись. Мне говорили - не существует такой проблемы.
Подумаешь, десять человек на весь мир больны!... Через девять лет за свой
первый фильм я получила самую престижную премию британского телевидения...

Она немного помолчала, поддевая палочками морковку, затем посмотрела на
меня и улыбнулась во весь рот:

- Лешка, может быть, мы все-таки попробуем?

- Что? - не понял я.

- Попробуем трахнуться...

- Нет... - ответил я, испугавшись. - Нет!

- Да не бойся ты, не бойся... Я пошутила. Шутка это, Лешка...

Минут десять мы ели молча, а потом Керолайн сказала:

- Ты знаешь, Лешка, п одна на всем сеете... Если я умру, меня некому
будет хоронить...

- У тебя много друзей.

- Я имею в виду родственников... Нет на земле ни одного человека с каплей
моей крови... Знаешь, как это грустно... А у тебя много родственников?

- Да, - ответил я и коротко рассказал ей о своей семье. Я рассказал ей об
отце и своих беспалых братьях. Я не сказал ей лишь одного... Что несмотря на