Амаранте, младшей, недоставало изящества, но она унасведовала
от покойной бабушки врожденное благородство и чувство
собственного достоинства. Рядом с ними Аркадио, несмотря на то,
что в нем уже угадывалась физическая мощь отца, выглядел
ребенком. Он занимался ювелирным делом под руководством
Аурелиано, который, кроме того, научил его читать и писать.
Урсула поняла, что дом ее наполнился взрослыми людьми, что дети
ее скоро поженятся, заведут своих детей и семье придется
разделиться, ибо под этой крышей места для всех не хватит.
Тогда она достала деньги, скопленные за долгие годы тяжелого
труда, договорилась с мастерами и занялась расширением дома.
Распорядилась пристроить большую парадную залу -- для приема
гостей -- и еще одну, более удобную и прохладную, -- для семьи,
столовую со столом на двенадцать человек, девять спален окнами
во двор, длинную галерею, хорошо защищенную от яркого
полуденного солнца большим розарием и с широкими перилами для
вазонов с папоротниками и бегониями. Решила также расширить
кухню, чтобы поставить в ней две печи, сломать кладовую, в
которой Пилар Тернера предсказала Хосе Аркадио его будущее, и
построить другую, в два раза больше, чтобы в доме всегда был
достаточный запас продуктов. Во дворе, в тени огромного
каштана, Урсула приказала соорудить две купальни: одну для
женщин, другую для мужчин, а за домом -- просторную конюшню,
курятник, обнесенный проволочной сеткой, хлев для дойки скота и
клетку, открытую на все четыре стороны, чтобы залетные птицы
могли устраиваться там в свое удовольствие. Сопровождаемая
несколькими десятками каменщиков и плотников, охваченная таким
волнением, будто она заразилась от своего мужа лихорадкой
воображения, Урсула решала, как должен падать свет и откуда
должно идти тепло, и распределяла пространство, совершенно не
считаясь с его пределами. Скромное жилище, сооруженное при
основании Макондо, наполнилось инструментами, строительными
материалами и рабочими, которые, обливаясь потом, то и дело
просили не путаться у них под ногами, хотя это они сами у всех
под ногами путались; им повсюду попадался мешок с костями и
своим глухим пощелкиванием доводил их до бешенства. Никто не
мог взять в толк, каким образом среди подобного столпотворения,
паров негашеной извести и кипящего вара из недр земли возник
дом, не только самый большой из всех, какие когда-либо
строились в Макондо, но и самый гостеприимный и прохладный в
округе. Меньше, чем кто-либо другой, способен был понять это
Хосе Аркадио Буэндиа, даже в разгар катаклизма не оставлявший
своих попыток захватить врасплох Божественное Провидение. Новый
дом был почти готов, когда Урсула извлекла мужа из царства
химер и довела до его сведения, что получен приказ красить
фасад в голубой цвет, а не в белый, как они задумали. Она
показала официальное, написанное на бумаге распоряжение. Хосе
Аркадио Буэндиа, не уразумев сразу, о чем толкует его супруга,
прежде всего изучил подпись.
Говорят, что это начальник и его прислало правительство.
всякого шума. Остановился он в гостинице "Отель Хакоба",
основанной одним из первых арабов, которые приезжали обменивать
безделушки на попугаев, и на следующий же день снял комнатку с
дверью прямо на улицу, в двух кварталах от дома Буэндиа. Он
поставил в ней стол и стул, купленные у Хакоба, прибил к стене
привезенный с собой герб республики и вывел на дверях надпись:
"Коррехидор". Первым его распоряжением был приказ покрасить все
дома в голубой цвет в честь годовщины национальной
независимости.
коррехидору, застал его за послеобеденным сном в гамаке,
подвешенном тут же в скромной конторе. "Вы писали эту бумагу?"
-- спросил Хосе Аркадио Буэндиа. Дон Аполинар Москоте, человек
уже в летах, сангвинической комплекции, с виду довольно робкий,
ответил утвердительно. "По какому праву?" -- снова задал вопрос
Хосе Аркадио Буэндиа.
протянул ему: "Посылается в упомянутый город для исправления
обязанностей коррехидора". Хосе Аркадио Буэндиа едва взглянул
на документ.
спокойно. -- И запомните раз навсегда: нам никто не нужен для
исправления, у нас здесь нечего исправлять.
дней Хосе Аркадио Буэндиа нашел для семьи коррехидора дом. И
все успокоились, кроме Аурелиано. Образ Ремедиос, младшей
дочери коррехидора, которой Аурелиано по возрасту годился в
отцы, остался где-то в его сердце, причиняя постоянную боль.
Это было физическое ощущение, почти мешавшее ему ходить, словно
камешек, попавший в ботинок.
отмечено балом. Мысль устроить его пришла в голову Урсуле в тот
вечер, когда она обнаружила, что Ребека и Амаранта стали
взрослыми девушками. Собственно говоря, желание создать
достойное помещение, где бы девушки могли принимать гостей, и
явилось главной причиной затеянного строительства. Дабы
претворить свою идею в жизнь с полным блеском, Урсула
трудилась, словно каторжная, все то время, пока осуществлялись
преобразования, и еще до окончания их она собрала на продаже
сластей и хлеба столько денег, что смогла заказать много редких
и дорогих вещей для украшения и благоустройства дома, и среди
прочего -- чудесное изобретение, которому предстояло поразить
весь город и вызвать бурное ликование молодежи, -- пианолу. Ее
привезли в разобранном виде в нескольких ящиках и выгрузили
вместе с венской мебелью, богемским хрусталем, дорогой столовой
посудой, простынями из голландского полотна и несметным
количеством разнообразных ламп, подсвечников, цветочных ваз,
покрывал и ковров. Поставивший все это торговый дом прислал за
свой счет итальянского мастера -- Пьетро Креспи, который должен
был собрать и настроить пианолу, а также обучить клиентов
обращению с нею и танцам под модную музыку, записанную
дырочками на шести картонных цилиндрах.
воспитанного мужчины в Макондо еще не видывали. Он так
заботился о своей внешности, что даже в самую изнуряющую жару
работал, не снимая тисненного серебром кожаного жилета и
пелерины из толстого темного сукна. Обливаясь потом и тщательно
сохраняя приличествующую дистанцию по отношению к хозяевам
дома, он заперся на несколько недель в гостиной и углубился в
работу с одержимостью, напоминающей ту, с которой Аурелиано
отдавал себя ювелирному делу. В одно прекрасное утро, не
отворив дверей гостиной и не призвав никого в свидетели чуда,
Пьетро Креспи вставил в пианолу первый цилиндр, и надоедливый
стук молотков, несмолкающий грохот падающих досок вдруг замерли
и уступили место тишине, исполненной удивления перед гармонией
и чистотой музыки. Все сбежались в гостиную. Хосе Аркадио
Буэндиа застыл, пораженный, но не красотой мелодии, а видом
клавиш, которые поднимались и опускались сами по себе. Он даже
установил в комнате камеру Мелькиадеса, рассчитывая сделать
снимок невидимого пианиста. В то утро итальянец завтракал со
всей семьей. Ребека и Амаранта, подававшие на стол, робели при
виде удивительной плавности, с которой бледные, не украшенные
кольцами руки этого ангелоподобного человека действовали ножом
и вилкой. В соседней с гостиной зале Пьетро Креспи стал давать
им уроки танцев. Не прикасаясь к девушкам, под стук метронома,
отбивающего ритм, он показывал им различные па под вежливым
надзором Урсулы, которая ни на минуту не покидала комнату, пока
ее дочери обучались танцам. В эти дни Пьетро Креспи надевал
бальные туфли и особые брюки -- очень узкие и облегающие.
Буэндиа своей жене. -- Ведь он же и не мужчина вовсе". Но
Урсула покинула свой пост лишь после того, как обучение было
закончено и итальянец уехал из Макондо. Тогда началась
подготовка к празднику. Урсула составила весьма ограниченный
список приглашенных, в него вошли только семьи основателей
Макондо -- все, за исключением семейства Пилар Тернеры,
успевшей к этому времени родить еще двух сыновей от неизвестных
отцов. Отбор, по существу, был кастовый, хотя и обусловленный
дружескими чувствами: ведь удостоенные приглашения считались
друзьями Буэндиа еще до похода, завершившегося основанием
Макондо, их сыновья и внуки с детских лет были товарищами
Аурелиано и Аркадио, а дочери -- единственными подругами,
которых допускали к Ребеке и Амаранте для совместных занятий
вышиванием. Власть дона Аполинара Москоте, кроткого правителя
Курылев Олег
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Херберт Фрэнк
Орлов Алекс
Чернецов Андрей