швыряет на пол тазик с гниющими мужскими удами, вышибая из него жужжащий
мушиный рой, и молча, со спокойным остервенением топчет ногами гнилое мясо,
убивая червей и мух. Потом она садится на кресло и молча смотрит вперTд, по
ходу движения автобуса вместе с планетой вокруг солнца, пока не начинает
брезжить рассвет.
присутствуют несколько друзей, щуплая белобрысая невеста и заплаканная
мать. Марию опознают по статистике исчезновений, но родителей не извещают,
чтобы они не подали в суд на Олега Петровича, труп девочки переправляют в
морозильник спецморга для следственных экспериментов. Дело Юли Зайцевой
закрывают, а самого Олега Петровича освобождают от занимаемой должности и
переводят на бумажную работу. В больнице, куда привезла его скорая помощь,
у него находят язву желудка, через сутки в час ночи ему звонит домой по
телефону друг жены, у которого она теперь большей частью живTт, и называет
Олега Петровича куском говна. Положив трубку, Олег Петрович идTт спать, с
полчаса дремлет в темноте, потом встаTт, садится в кресло и засовывает в
рот до самой глотки дуло пистолета. Так он сидит несколько часов, пока
глотка не начинает невыносимо болеть со вкусом промасленного железа. Потом
он ложится на диван и так лежит двадцать часов, не в силах ни есть ни пить.
никому из смертных шагами обходит свои владения. Она переходит из комнаты в
комнату, возникая в неземном свете молочно-голубых ламп, она стара,
безобразна и нага. Из одежды на ней только трусы и жемчужные бусы, которые
ей подарила давно усопшая старшая сестра на десятую годовщину свадьбы.
Седые волосы Инны Генриховны распущены до плеч. В комнатах нет ни одного
окна, поэтому никто не может увидеть еT, кроме покойников, и если бы к
кому-нибудь из них вдруг возвратилась способность жить, он умер бы снова,
только взглянув Инне Генриховне в лицо, когда она охраняет имущество
смерти, своей единственной хозяйки.
на земле, Она приходит сюда, чтобы отдохнуть, просто побыть в тишине среди
прохлады и бездыханного сна. Инна Генриховна преданно служит Ей, и иногда
она слышит тихие шаги смерти, чувствует на коже спокойный ЕT взгляд или
понимает смерть незримо находящейся в только принесTнном теле, тогда,
оставшись с телом наедине, она прижимается губами к его руке или груди,
чтобы поцеловать край платья своей госпожи.
вымытые и аккуратно заштопанные лежат они на своих полках, но лица их
всегда выражают озабоченность, а иногда ненависть. Уж Инна Генриховна
знает, что только мертвец умеет так тонко выражать свою ненависть на вроде
бы спокойном лице, бывает даже страшно становится, как взглянешь.
Приходится порой обращаться с ними грубо. Инна Генриховна конечно не верит
в ходячие трупы, покойник может подышать, сказать шTпотом словцо-другое,
глаза открыть и прочее, но по большому счTту он лишь предмет, кукла,
которой играет смерть. Поэтому Инна Генриховна подчас прикрикивает на
усопших, а то и двинет кого локтем или кулаком, не по роже, разумеется,
ведь рожа будет из гроба наружу торчать.
женщина под пятьдесят, уже полностью обряженная к раннему утреннему
следственному эксперименту. Обряжал Яша, сразу видно, потому что сделал как
сестру родную, моложе лет на десять, лицо спокойное, а такая страшная была,
как принесли, пасть оскаленная, глаза злобные. ПричTску сделал, губы
подвTл, а на щеках розовой пудры добавил - кровь с молоком, прямо невеста.
Говорят, Яша эту розовую пудру в цирке достаTт. Одета в костюмчик, на
отворотном лацкане брошь цветочком, блузка белая, кружевная, не снять уже
вовек. Инне Генриховне вдруг кажется, что это она лежит там в ванной, и в
этот момент до неT доносится стук в далTкую дверь.
было предварительно позвонить. На ходу одевая спецхалат, она зажигает свет
в пустой комнатке у двери, где стоят два железных стола, на которые кладут
трупы перед временным возвращением в жизнь.
в поношенном костюме и чTрной шляпе, который смотрит ей в глаза нехорошим
взглядом и курит сигарету. Лицо у него осунувшееся, с проступившими
глубокими морщинами.
Генриховна, хотя сразу догадывается, по какому.
его Инне Генриховне.
унимается Инна Генриховна. - Ступайте, приходите завтра. Я в темноте
удостоверения вашего всT равно не вижу.
только нужно взглянуть на один труп. Я же вам сказал, что работаю в
следственном отделе.
и отодвигает засов. Олег Петрович входит в помещение, снимает шляпу, кладTт
еT на стол и называет свои имя, отчество и фамилию.
удостоверение.
пойдTт на экспертизу. Синицына Мария, - добавляет Олег Петрович, видя, что
хозяйка достаTт из нагрудного кармана халата мятый блокнот.
мертвецов.
завTрнутый в целлофан коротенький труп Марии. Хрустнув заиндевевшим
материалом, Инна Генриховна показывает еT Олегу Петровичу.
ровно вытянувшись на полке, глаза еT закрыты в спокойном сне, всT лицо
ничего не выражает, кроме красоты. От смерти Мария немного повзрослела,
черты еT лишились детской неуклюжести, и она превратилась в чистого ангела.
Кожа Марии тонка и светла, как лепестки цветов, губы серовато-голубого
цвета, волосы темны, как ночная трава. Олег Петрович скользит взглядом по
еT посиневшим соскам и останавливается на животе.
альпинист, впервые увидевший в двух шагах от себя сияющую снегом вершину
горы. - Я заплачу.
Генриховна. - Это не так дорого стоит.
лTд. Этот холод разрушает иллюзию маленькой жизни и Олега Петровича
обжигает ледяное дыхание существа, поселившегося в теле девочки.
немного попорчена при транспортировке, поцарапали о край стола.
Я заберу еT с собой.
наедине, у вас достаточно времени. ЕT и оттаять можно.
пояса пистолет, и быстро, со щелчком, снимает его с предохранителя. -
Откройте рот.
ищет тайное убежище, из которого появится еT родная смерть, чтобы защитить
от Олега Петровича. Но потом она понимает, что смерть находится в чTрном
дуле, направленном на неT, и открывает рот. Олег Петрович аккуратно
засовывает туда пистолет, клацнув дулом о зубы Инны Генриховны и, не
поморщившись, нажимает курок. Выстрел звучит приглушTнно, из головы
выплTскивается назад грязный фонтанчик и женщина грузно падает на пол, как
бурдюк с кровью.
Генриховна лежит на полу, растопырив руки и таращится в потолок. Олег
Петрович берTт Марию на руки и несTт еT прочь из синего холода, к тTплым
ночным полям.
тTмная крыса и бросается по полосе фонарного света через смятый лоскут
газеты, по краю придорожной канавы, сливается с тенью и замирает, глядя
вниз, на лежащую ничком в пыли под обочиной вонючую девочку с большим
кровавым пятном на рубашке. Подождав немного, крыса спрыгивает на спутанные
грязные волосы девочки, внимательно принюхивается, взбегает на щеку и
видит, что лучше всего залезть девочке в рот, перебирается для этого на
плечо, но тут на неT падает тень, холодная, как тонкий октябрьский ледок на
соседнем пруду, она истерически вспискивает и, выпрыгнув из канавы в траву,
уносится зигзагом в луг, как маленькая невидимая молния.
луна, лицо девушки с растянутыми глазами, которые расположены так, что
невозможно уловить черт носа и скул. Волосы еT черны как свежая нефть в
широкогорлой бутылке из-под молока, только что из магазина, одета она в
сильно вытертые заплатанные джинсы и футболку с какой-то английской
надписью, руки у неT сильные, как будто она доит ими коров на ферме и носит
Шилова Юлия
Круз Андрей
Прозоров Александр
Конан-Дойль Артур
Лукин Евгений
Шилова Юлия