без содрогания взялся за пузатенькую тумбочку и, стараясь не испач-
каться, попер ее к Бэллочкиному дому. Из-за того, что по пути не попа-
лось знакомых, а также от сознания исполненного доброго дела и, главное,
оттого что Бэллочка всю дорогу твердила дочке, какой он талантливый и
порядочный (хотя за порядочностью он особенно не гнался), Сабуров окон-
чательно пришел в приятное расположение духа и даже принял приглашение к
чаю.
посетил!), всучила ему еще и тарелку тушеной капусты с редкими вкрапле-
ниями резиновых кусочков вареной колбасы. Сама Бэллочка есть не стала:
она сейчас голодает, объяснила она, по какой-то системе, которая прино-
сит исключительную пользу ей (и ее бюджету), особенно если не пренебре-
гать клизмами (Аллочка только возвела очи к небесам). Свои кишки нынче
любят умильно, как детей, в которых, уж конечно, не может быть ничего
неприличного. Впрочем, за любовью к гигиеническим системам скрывается
все то же стремление подчинить свою жизнь твердым правилам, не тобою
придуманным.
- просто не нужно перемешивать. А вот ты попробуй подать холодным только
что вскипевший чай! Но сейчас такие мелочи... Сабуров во всей красе раз-
вернул свой павлиний хвост, переливающийся, как ложка нефти на поверх-
ности лужи. Аллочка уже не сводит с него глаз (правда, немедленно отво-
дит, чуть он впрямую взглянет на нее) и только гневно зыркает в ответ на
Бэллочкины предложения заняться уроками. Еще можем кое-что!
попросила, глядя в сторону:
ты улыбаешься!
менялись понимающими родительскими взглядами; на прощанье нужно было
сказать какую-нибудь пошлость - окончательно перекинуть бы мостик от вы-
соких, но холодных небес к грязненькой, но уютной земле, - женщины это
любят.
без игривости спросил он, пока Бэллочка самозабвенно трясла его руку. "О
каком муже можно думать после общения с таким блестящим человеком!" -
ожидал Сабуров, но Бэллочка вместо этого вздохнула:
ректно попрощался, но Бэллочка вдруг снова ухватила его за рукав.
робуем?..
Сабуров снова взялся за тумбочку, которая среди недорогой стандартной
мебели выглядела донельзя обносившимся аристократом, попавшим в прилич-
ное мещанское общество. Сабуров мрачно всадил в щель услужливо подсуну-
тый Бэллочкой кухонный нож и постарался расшатать заклинившую дверцу;
потом наклонил тумбочку в сторону дверцы и злобно потряс, что до некото-
рой степени облегчило его душу. Дверца распахнулась, и на линолеум ко-
ротким градом высыпались пять или шесть книжек.
время пожара - и выглядели вздувшимися и покоробленными. Все они как од-
на оказались без титульных листов, так что и авторов установить было
затруднительно; вдобавок одна из книг оказалась толстенной тетрадью в
зеленом переплете с прожилками "под мрамор". Страницы тетради были с
двух сторон исписаны маленьким бисерным почерком, "под клинопись". Поэ-
тому Сабуров позволил себя уговорить и в дурном расположении духа отпра-
вился домой, унося подмышкой стариковские книги и тетрадь. Уже поднима-
ясь на лифте, он вспомнил, что "Братья Карамазовы" остались у Бэллочки -
изменница заморочила ему голову своей тумбочкой.
Игорь Святославович однажды уже заводил собаку. В его отсутствие она вы-
ла, - вслушавшись, даже какие-то тоскливые междометия различаешь: уу,
увы-ы, оой-ой - а когда он появлялся, начинала лаять. Не имея отъезжих
полей для травли русаков, Игорь Святославович с топотом носился по квар-
тире, отдавая какие-то собачьи команды. В конце концов, пес удрал, не
снеся совместной жизни с идиотом-хозяином. Но теперь, похоже, старое на-
чиналось сызнова...
людей им не удается. И любить им хочется того, кто никогда бы не возра-
жал, полностью от них зависел и не имел бы о них обоснованно низкого
мнения.
нем наблюдается агонизирующий порыв вернуться к европейской культуре), а
Шурка усерднейшим образом трудится над юбилейным, пятисотым натюрмортом,
- перед ним на покрытом полотенцем стуле в художественном беспорядке
раскиданы вокруг кофейника опрокинутые чашки.
него дело рождается едва ли не раньше слова. Над тахтой, где он спит,
развешены частью раздобытые где-то, частью нарисованные самостоятельно
(и уже довольно похоже) портреты Ван Гога, Сера, Микеланджело, Матисса,
Пикассо, Гогена, Коровина и Александра Бенуа. (А под ними вниз головой в
самый кончик носа прикноплена фотография Сталина.) И музыкальный слух,
отличную музыкальную память с младенчества обнаруживал Аркаша, а на ги-
таре выучился играть Шурка, - вот она, гитара, торчит из-под его тахты,
которую он за неделю превращает в разбойничье логово - Наталья в суббот-
нюю уборку выгребает оттуда вещи самые неожиданные: там может оказаться
пулеметная лента, туристский топорик, милицейская фуражка, бараний череп
с рогами, корзина из "Универсама" или никелированная буква "Т" в полмет-
ра ростом. Шурка ничего не позволяет трогать, но если выбрасывать поти-
хоньку, не замечает.
мгновенно превращающийся из ястребиного в сомнамбулический. Губу его еще
больше раздуло куда-то вкось, веко надвинулось еще ниже, и цвет его
сместился от фиолетового в сторону синего.
гого холодно?
роший, пыльный - зайду туда и постою. А кое-где уже цветы желтые такие.
ме, помогающим нам мириться с чужими вкусами:
домой принес, а они потом обнаглели, я двух поймал на стекле и прикон-
чил, а третья спряталась. Некоторые дураки давят их до кишков, противно
даже - надо надавить только, чтобы они щелкнули.
подбитым глазом, ищет достойного ответа, но... ему хочется показать Ар-
каше законченный натюрморт. Аркаша разглядывает его взором пресыщенного
знатока.
ше, например, достаточно было сказать: "Разве ты жадный?" - и он отдавал
что угодно. А Шурка, мгновение подумав, разводил руками: "Да, жадный", -
факты, мол, сильнее меня.
уже хранится четыреста девяносто девять покоробившихся, гремучих его
двойников. Странно видеть, сколь тщательно этот разгильдяй убирает за
собой, моет кисточки, - власть муз! Он, видно, сам себе удивляется:
на столе убрать. А после рок-музыки не хочется.
это шмоток не покупать.
общее - по-братски. ("Как у нас с тобой", - хмыкает Аркаша). А, папа? Ну
давайте, вы мне два года ничего не покупаете, а я еще год не ем мороже-
ного.
в отдельных автотранспортных предприятиях все еще остается не на должной
высоте, а отдельные партийные и профсоюзные организации заняли позицию
самоуспокоенности.
его и оскорбленно щурится:
на свет родить, раз мопед не хотите покупать!
Акунин Борис
Русанов Владислав
Каргалов Вадим
Володихин Дмитрий
Мурич Виктор