дают пролитые слезы? Пот, воловья соль на загривке - символ преодоления,
слабоконцентрированные ручейки на щеках - элемент лицедейства.
Стоя одной ногой на педали, носочком другой, словно прима, деликатно
отталкиваясь от сжеванной до десен челюсти бордюра, выкатиться из коровьего,
от зари до зари биологическое месиво переваривающего, брюха рынка.
самодвижущуюся корпускулу с красной торбой на плечах, и ты услышишь желанный
свист рассекаемого эфира. Мы подтвердим все нужные миру гипотезы, а вредные
и надуманные отвергнем посредством простой, но единственно верной техники
равномерного педалирования. Выполним только, осторожно и осмотрительно,
поскольку не защищены ни стеклом, ни железом, последний на нашем пути левый
поворот.
пики университетских елок - бессмысленное, но оздоравливающее молодчество,
радость через силу - изюмины, кунжутное семя в пресной пайке привычного,
размеренного путешествия.
Октябрьский проспект. Груженный дарами полей и морей, Иван делается
обстоятельным, вдумчивым и последовательным. Горки любят таких, сдержанных и
воспитанных, а тому, кто гоняется за автобусами, шустрит на перекрестках и
выгадывает на остановках, рот забивают овсянкой дорожной пыли, а носоглотку
технической ватой мотоциклетных выхлопов.
факт, натура твоя проста, как ружье, системы ижевского самородка-новатора.
Дальновидные ловчилы, проныры, везунки не посещают вечеринки малознакомых
работников общественного питания на пятой неделе частичной абстиненции и
полной целибатии. Они это делают на первой, второй и третьей, руководствуясь
показаниями от природы им данных приборов для ориентирования на местности -
компаса, ватерпаса и настольного календаря.
кренделей фигурного катания, только лыжные параллели и велосипедные
меридианы проводить умеешь исключительной красоты. Поэтому, наверное, точно
в назначенный день явившись домой, сообщаешь пластилиновыми, свободной формы
губами и анамнез, и прогноз.
мальчика, высматривающего белку в веере спиц. Не завидуй, малыш. Приручишь и
ты! Все еще впереди.
облицованный кафелем, крытый жестью корпус полиграфкомбината. Монгольский
дракон Мазай, весь в солнечных медалях и зайцах. Здесь под вечно пустой
будкой регулировщика движения огнепоклонники приносят в жертву фары, бамперы
и лобовые стекла. Сторонники материалистического мировоззрения строго
следуют правилу правой руки и главной дороги.
бесконечен, незатейлив и прямолинеен, но воздух здесь, процеженный сквозь
троллейбусный невод, уж освежен березовой парфюмерией, липовая роса
заместила сиреневый свинец автобусного Ц-О. Субботний реванш кротких
лиственных. Каждая молекула кислорода имеет пестик, тычинки и лепестки.
животы. Ну что, пободаемся? Проверим крепость лбов? Ласточка, певчая птичка
харьковского велосипедного завода ХВЗ В-552И, за мной! Твой выход, твоя
ария!
собратьев по парности колес - артиллеристов, была, есть и будет. Ура!
на круглой бляхе 4.5М. Землемеры из государственной автоинспекции
прямоугольник с черной диагональю на шесте вкопали далеко впереди, там, где
кончаются не только люди, но и трубы. Но тем и хороша эта дорога в светлое
поднебесье, что за бетонной аркой - уже никакой химии - все скрыто за чайным
сервизом холмов. Сполоснул кто-то зеленые чашки после большой вечеринки,
оставил сушиться донышком вверх у реки и забыл. Держи пять, растяпа.
бесконечных петель и переменных промиллей, сразу же за постом мир вдруг
становится уморительно плоским - хоть зови самодура закладывать
геометрически правильный столичный город. Отсюда уже не далеко.
разноцветными крышами напоминает старый читальный зал институтской
библиотеки, все богатство политеха на зеленом сукне столов корешками вверх,
синие справочники и красные задачники, пока хозяева налегают в буфете на
пирожки, недописанные курсовики шушукаются и назначают свидания.
разлинованной тенью соседского штакетника.
велосипед, младший брат аэроплана, потомок стрекоз, превращается в заурядный
турник, шведскую стенку. Метаморфоза духа по еретику Бруно. Всеобщее
единство теплокровных и электропроводящих.
ветрогон.
разнообразить диету плодами в нашей местности не произрастающими, и пить,
конечно, смотри, бутылка твоего, в смысле, нашего греческого вина, чистого и
горьковатого, даже две.
Медный купорос запада становясь то петушиным, то лисьим, то лягушачьим,
обещает множество крупных ярких кристаллов в черной реторте ночи.
совершенно случайного сора окажется внезапно порохом или же философским
камнем.
в юбках, сейчас рабочие внесут десятка два недостающих бюстов и разразится
туш. Вечер начнется.
столика выстраиваются четыре бокала пива, высокие, кверху сужающиеся, с
маленькими ручками, они напоминают старые кофейники. Для шахмат фигур
определенно недостаточно, но можно заключить пари, чей раньше закипит.
расслабляться.
поболтаются, позвякают железки. Хотя работа в нашей маленькой конторе меня,
Татьяна Дмитриевна, не делает будильником, пружинкой, ждущей напряженно часа
икс, чтоб екнуть и заставить дребезжать орган бутылочного иконостаса в
людном баре. С восьми и до семнадцати мне просто скучно, как актеру,
играющему Штирлица, да и сейчас мой эмоциональный фон отменно сер, словно
мышиное пальто мосфильмовского шпиона. А живость мимики и чудеса с глазами
лишь говорят о том, что я безмерно компанейский человек, хотите запою?
стойке прислоненных, пока, должно быть, расчехляют пилу двуручную, всех
оценил, и потому ваш выбор, начальница-товарищ старший, одобряю.
учащейся молодежи может означать с учетом места действия? Четверочки хороших
носиков, пятерочки румянца на щеках или восьмерки спрятанных в кармашках
малоемких дамских сумочек очков? На самом деле, всего интересней два нуля,
колечки гладкие на правых безымянных пальцах той и другой. Кто, интересно, и
Афанасьев Роман
Посняков Андрей
Флинт Эрик
Суворов Виктор
Панов Вадим
Березин Федор