на красный свет светофора дорогу поперлись переходить. У них напротив дома
через дорогу магазин овощной - вот они туда, видно, шли, а машина их снесла.
КАМАЗ груженый. С прицепом. Он на зеленый свет - ехал, а они на красный -
шли.
несчастье меня постигло с паханами неисправимое и надо обратно к тебе
прописываться, больше некуда. А Томка говорит:
законном.
подумают? 1990
КАКАЯ-ТО ЕРУНДА
на свободу вышел. Пять лет отсидел и вышел. А жена с ним не развелась.
Значит, сначала все было хорошо. Вышел. А вышел - можешь куда хочешь идти, а
хочешь - можешь ехать. Свобода, одним словом. Воля. Ну, Самаев с ходу к жене
поехал. Предупреждать, что освобождается, не стал, думал - чего лезть?
Может, забыла она. Ну и вообще думал поглядеть - что там и как и чего, в
целом. А то мало ли. Пять лет. А свидания, суки, ни одного не дали. Что
угодно сделаться могло за пять лет. А что не развелась, так это кто его
знает, почему. Может, времени не было морочиться или... Ну... Еще чего не
было. Но и не развелась, и посылки присылала, и письма от нее приходили -
что все у нее по-старому, работа хорошая, в две смены, без ночной, не то что
на хлебзаводе было. И все другое тоже в пределах рамок, по-старому.
мне назло не дают. Задавить хотят. Но это - болт им в рот". А когда срок ему
там, в зоне, добавили, он ей ничего не написал - подробностей. "Добавили, -
написал, - бляди, ни за что". Но в письме только слово "добавили" осталось,
а остальное замазали. Они всегда, если что им не нравилось, замазывали.
Самаева, и он освободился на волю. Откинулся, как говорится. И к жене
поехал. К Ольге.
бумажка торчит в линеечку. Развернул Самаев бумажку, а там написано, чтоб
он, Колечка, значит, ключ взял у соседки, той, что напротив - она даст - и
чтоб ждал ее, Ольгу, с работы, со второй смены, а есть чтоб взял в
холодильнике, но холодное чтоб не ел, а нагрел.
пришлепала и дверь на цепочке приотворила. И в щель высунулась.
И дверь бегом захлопнула. И ушлепала куда-то в глубину.
прихожей, разделся, пальто на вешалку повесил с краю и зашел в комнату
сначала, потом - в кухню. В комнате Самаев на кровати посидел, покурил, а
потом, значит, в кухню пошел и там посидел. Потом он в холодильнике порылся
и пожрать нашел. Там, в дверце, и бутылка стояла целая, но Самаев ее не стал
открывать. Он борща достал и котлет. На газу разогрел и поел. С хлебом. Он
хлеба к этому, к борщу и котлетам, с полкило умял, потому что по белому
хлебу соскучился. Там хлеб какой-то, не поймешь, какой. И не белый, и не
черный, а пластилин пластилином. И вкус у него пластилиновый. А тут, на
воле, хороший хлеб.
еды покурить - и посуду за собой вымыл. И вытер полотенцем. У Ольги
специальное полотенце на гвозде для посуды висело. Возле раковины. Он им и
вытер посуду. Вытер и стал Ольгу ждать. Если б знал, куда идти, пошел бы
встретить, а так - сидел и ждал.
двенадцати. Около двенадцати по-любому должна кончаться. И пока доедет.
Транспорт ночью, наверно, редко ходит.
бригадира отпросилась. Бригадир говорит: "Иди, чего там, - говорит, -
понятно". Ну, я и пошла. А так-то мы до без четверти двенадцать работать
обязаны, когда во второй. Мы, правда, бросаем раньше минут на двадцать. Пока
душ, пока то-се. И транспорт. Не успеешь до двенадцати - все тебе: будешь
час на остановке куковать - до дежурного. Или пеши идти будешь. Транспорт у
нас плохо ходит, ты ж знаешь. А теперь еще хуже стал ходить. И людей стало
больше.
Она говорит, ходит, переодевается в домашнее, а он смотрит. А Ольга говорит:
компанию. И выпьем по случаю тебя. Мне завтра во вторую, отосплюсь.
Газ зажгла, потом холодильником раза три хлопнула. Наверно, что-то оттуда
доставала. А Самаев все в комнате сидел. Сам.
кухне стол накрыла - чтоб быстрее. Водку поставила, котлеты в сковороде, с
огня, и картошку в глубокую тарелку навалила горой. Ну, и там хлеб, капусту.
И сала еще подрезала. Белое такое сало, с двумя прожилками, видно, на базаре
брала.
а лить некуда.
тоненькие, две штуки. Самаев водку в них налил, и они с Ольгой выпили. И
Ольга ему картошки положила и котлет. И сала на хлеб положила. И себе то же
самое взяла. И они стали есть. А когда поели, Самаев говорит:
вместе.
так посидели, просто. А после Ольга посуду мыла, а Самаев со стола прибирал.
Водку в холодильник поставил недопитую, сало в морозилку положил - сало в
морозилке надо держать, - хлеб - в хлебницу, а крошки и другой всякий мусор
тряпкой стер со стола в руку и в ведро выкинул.
спрашивает:
наволочку на подушке сменила и пододеяльник. А Самаеву чистые трусы вынула,
майку и полотенце толстое, лохматое.
есть. Всегда на ночь отключают, а сегодня, видишь, есть, идет. Как знали.
Мне-то, - сказала, - не надо. Я после смены в душе моюсь, а тебе, видишь
как? Повезло.
посидел. В ней лежать нельзя, а сидеть можно, она специальная ванна,
сидячая. Значит, посидел в ванне Самаев после душа, вылез на резиновый
коврик - колючие такие коврики бывают, чтоб ногам было приятно, - потоптался
на нем и вытирать себя начал. Вытер насухо, трусы натянул, а майку в ванной
оставил. Ну, и воду из ванны слил. И свет погасил. А в комнате тоже свет уже
потушен. Вошел Самаев в комнату, подошел к кровати медленно, чтоб не
перецепиться обо что-нибудь и говорит Ольге:
нему сразу прислонилась. Всем телом прислонилась - и ногами, и животом, и
всем.
И Самаев лежит. Лежит - и ничего. "Что ж такое, - думает, - она - это, а я -
ничего. Ерунда какая-то".
отодвинулась от Самаева и говорит:
буду, мне ж на работу завтра, во вторую. На три пятнадцать. А выходить в час
надо. У нас же транспорт, сам знаешь. Пока доедешь, пока переоденешься. И в
магазин сходить надо. В нашем магазине утром и молоко, бывает, завозят, и
колбасу. Масло даже завозят. Но масло с пяти только продают. Распоряжение у
них такое - с пяти продавать. А сырки плавленые продают и раньше. Ага. Так
ты спи, Коля, а завтра я, может, тоже отпрошусь. Спи.
деньги там можно все было, и пить и все, но я не пил. А тут это, выпил. Две
Доставалов Александр
Шилова Юлия
Посняков Андрей
Бажанов Олег
Шилова Юлия
Орлов Алекс