read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



челнок на ткацком станке, от одного к другому, протягивая новые нити,
завязывая новые петли, все сильнее захватывая, обволакивая депутатов этой
паутиной недоверия и подозрительности. Но затеянная им игра опасна, ибо он
плетет лишь паутину,- и одно резкое движение Робеспьера, одно предательское
слово может разорвать всю сеть.
Эта таинственная, отчаянная, опасная, хотя и закулисная, роль Фуше в
заговоре против Робеспьера недостаточно подчеркнута в большинстве работ,
посвященных этой эпохе, а в поверхностных работах даже не упоминается имя
Фуше. История почти всегда пишется только на основании внешних фактов, и
изобразители тех тревожных дней описывают обычно только драматический,
патетический жест Тальена, размахивающего на трибуне кинжалом, который он
собирается вонзить в себя, внезапную энергию Барраса, созывающего войска,
обвинительную речь Бурдона; короче говоря, в описаниях действующих лиц,
актеров великой драмы, разыгравшейся 9 термидора, не замечают Фуше. И
действительно, в этот день он не появлялся на сцене Конвента; его работа,
более трудная, протекала за кулисами,- это была работа режиссера,
руководившего дерзкой, опасной игрой. Он распределил сцены, разучил с
актерами роли, где-то во мраке репетировал их и, оставаясь во тьме, в своей
родной сфере, подавал реплики. Но если позднейшие историки не заметили его
роли, один человек уже тогда ощутил его деятельное присутствие; то был
Робеспьер, открыто назвавший его настоящим именем: "Chef de la conspiration"
- главой заговора.
Этот недоверчивый, подозрительный ум угадывал, что втайне против него
что-то затевается. Он замечает это по внезапно вспыхнувшему сопротивлению
комитетов и еще яснее, быть может, по чрезмерной вежливости и покорности
иных депутатов - его несомненных врагов. Робеспьер чувствует, что
подготовляется какой-то удар в спину, он знает руку, которая его нанесет,
руку Chef de la conspiration, и принимает меры. Осторожно запускает он свои
щупальцы: собственная полиция, частные шпионы доносят Робеспьеру о каждом
шаге, каждом выходе, каждой встрече, каждом разговоре Тальена, Фуше и других
заговорщиков; в анонимных письмах его предостерегают или советуют немедленно
объявить себя диктатором и уничтожить врагов, прежде чем они объединятся.
Для того чтобы их смутить и обмануть, он вдруг надевает личину равнодушия к
политической власти. Он больше не появляется ни в Конвенте, ни в Комитете.
Сжав губы, он одиноко бродит со своим ньюфаундлендом и с книгой в руках; его
встречают на улицах или в окрестных лесах, увлеченного двоими излюбленными
философами и, по видимому, равнодушного к власти и могуществу. Но вечером,
возвращаясь в свою комнату, он часами работает над текстом большой речи.
Бесконечно долго работает он над ней - по рукописи видно, сколько он сделал
изменений и добавлений; эта большая, решающая речь, которой он хочет сразу
уничтожить всех своих врагов, должна быть неожиданной и острой как нож, она
должна быть плодом ораторского вдохновения, сверкать умом и отточенной
ненавистью. С этим оружием в руках он хочет застать врагов врасплох, прежде
чем они соберутся и сговорятся. Но лезвие все еще кажется ему недостаточно
острым, недостаточно ядовитым, и долгие, драгоценные дни проходят за этой
жуткой работой.
Но больше нельзя терять времени, ибо все шпионы доносят о тайных
собраниях. 5 термидора в руки Робеспьера попадает письмо Фуше, адресованное
его сестре; в нем содержатся таинственные слова: "Мне нечего бояться,
клеветы Максимилиана Робеспьера... скоро ты услышишь об исходе этого дела,
которое, как я надеюсь, кончится в пользу республики". Итак - скоро:
Робеспьер предупрежден. Он призывает к себе своего друга Сен-Жюста и
запирается с ним в тесной мансарде на улице Сент-Оноре. Там выбирается день
и способ нападения. 8 термидора Робеспьер должен ошеломить и парализовать
Конвент своей речью, а 9-го Сен-Жюст выступит с требованием казни его
врагов, казни строптивых членов Комитета, и прежде всего - казни Жозефа
Фуше.
Напряжение становится почти невыносимым, заговорщики также чувствуют
сверкание молний за тучами. Но они все еще медлят напасть на сильнейшего
человека Франции, на него, могущественнейшего, захватившего все орудия
власти, сосредоточившего в своих руках управление городом и армией,
якобинцами и народом и обладающего славой и силой незапятнанного имени. Они
все еще не чувствуют в себе достаточной уверенности, они все еще
недостаточно многочисленны, недостаточно решительны, недостаточно смелы,
чтобы в открытой борьбе схватиться с этим гигантом революции; иные уже
осторожно поговаривают об отступлении и примирении. Заговор, с трудом
склеенный, грозит развалиться.
В этот миг судьба- самый гениальный поэт- бросает решающую гирю на
колеблющуюся чашу весов. Оказывается, именно Фуше суждено взорвать мину. Ибо
в эти дни, отчаянно затравленный всеми гончими, ежечасно чувствующий угрозу
гильотины, он, в дополнение к своим политическим провалам, испытывает еще
одно большое, личное несчастье. Суровый, холодный, коварный и замкнутый в
общественных делах и в политике, этот удивительный человек превращается у
себя дома в трогательнейшего супруга, нежного семьянина. Он страстно любит
свою отталкивающе уродливую жену и особенно маленькую дочку, родившуюся в
период проконсульства, которую он сам окрестил на рыночной площади Невера,
дав ей имя Ниевр. Это маленькое, нежное, бледное дитя, его любимица,
внезапно тяжело заболевает в те дни термидора, и к заботе о собственной
жизни присоединяется новая грозная забота - о жизни дочери. Это самое
жестокое испытание: он знает, что немощный, слабогрудый ребенок умирает на
руках матери, и не может, из-за преследований Робеспьера, проводить ночи у
постели смертельно больной девочки, он должен прятаться в чужих квартирах и
мансардах. Вместо того чтобы быть с ней, прислушиваясь к ее угасающему
дыханию, он должен поспешно перебегать от одного депутата к другому, лгать,
умолять, заклинать, защищая собственную жизнь. Измученный, с разбитым
сердцем, без устали бродит несчастный в эти знойные июльские дни (много лет
не бывало такой жары) по политическим задворкам, не имея возможности
находиться там, где страдает и умирает его любимый ребенок.
5 или 6 термидора этому испытанию приходит конец. Фуше провожает на
кладбище маленький гробик: ребенок умер. Такие испытания ожесточают. После
смерти дочери ему уже не страшна собственная смерть. Новая, рожденная
отчаянием отвага укрепляет его волю. И когда заговорщики еще медлят и
стараются отложить борьбу, Фуше, которому больше нечего терять на земле,
кроме собственной жизни, произносит решительные слова: "Завтра должен быть
нанесен удар". Это сказано 7 термидора.
И вот наступает утро 8 термидора - великого исторического дня. Уже с
самого раннего утра безоблачный июльский зной давящей тяжестью ложится на
спокойный город. Только в Конвенте царит раннее и необычное волнение:
депутаты шепчутся по углам, в кулуарах и на трибунах невиданное множество
посторонних и любопытных. Призраки таинственности и напряжения бродят по
залу, ибо неведомым путем распространилась весть, что сегодня Робеспьер
будет рассчитываться со своими врагами. Может быть, кто-нибудь подслушал и
подсмотрел, как Сен-Жюст вечером возвращался из его обычно запертой на ключ
комнаты, а Конвент слишком хорошо знает последствия этих тайных совещаний.
Или же, напротив, Робеспьер узнал о воинственных замыслах своих противников?
Все заговорщики, все, кто под угрозой, боязливо вглядываются в лица
своих коллег: не выболтал ли кто-нибудь опасную тайну и кто именно мог это
сделать? Предупредит ли их Робеспьер, или они раздавят его раньше, чем он
заговорит? Отречется ли от них, или защитит их "болото" - неустойчивое,
трусливое большинство? Каждый колеблется и трепещет. И, словно духота
свинцового неба над городом, зловещая тяжесть общего беспокойства ложится на
собрание.
Действительно, едва открылось заседание, Робеспьер просит слова.
Торжественно, как в день прославления верховного существа, облачился он в
свой, уже ставший историческим, небесноголубой костюм и белые шелковые
чулки; медленно, с нарочитой торжественностью, он поднимается на трибуну. На
этот раз, однако, он держит в руках не факел, как тогда, а сжимает- словно
ликтор рукоятку топора - объемистый сверток: свою речь. Найти в этих
свернутых листках свое имя - означает гибель для каждого, поэтому мгновенно
прекращается болтовня и шепот на скамьях. Из сада и кулуаров торопятся
депутаты на свои места. Каждый со страхом вглядывается в слишком хорошо
знакомое узкое лицо. Но ледяной, замкнутый, непроницаемый для любопытных
взглядов Робеспьер медленно развертывает свою речь. Прежде чем начать
читать, он подымает свои близорукие глаза и, чтобы усилить напряжение,
медленно, холодно и грозно оглядывает справа налево и слева направо, снизу
доверху и сверху донизу все, словно загипнотизированное, собрание. Вот они
сидят - его немногочисленные друзья, множество колеблющихся и трусливая
свора заговорщиков, ожидающая" своей гибели. Он смотрит им в глаза. Только
одного он не видит. Единственный из врагов отсутствует в этот решающий час:
Жозеф Фуше.
Но удивительно: только имя этого отсутствующего, только имя Жозефа Фуше
упоминается в прениях. И как раз в связи с его именем разгорается последняя,
решительная битва.
Робеспьер говорит долго, растянуто и утомительно; по старой привычке он
размахивает ножом гильотины, не называя имен, упоминает о заговорах и
конспирациях, о недостойных я преступниках, о предателях и кознях, но он не
называет имен. Он удовлетворяется тем, что гипнотизирует собрание;
смертельный удар должен на следующий день нанести Сен-Жюст. На три часа он
растягивает свою неопределенную, изобилующую пустыми фразами речь, и когда
он ее заканчивает, собрание скорее утомлено, чем напугано.
Вначале никто не шевелится. На всех лицах написано недоумение.
Непонятно- означает ли это молчание поражение, или победу. Только прения
могут решить вопрос.
Наконец, один из приверженцев Робеспьера требует, чтобы Конвент
постановил отпечатать его речь и тем самым одобрил ее. Никто не возражает.
Большинство соглашается - трусливо, рабски и вместе с тем словно облегченно
вздыхая, что сегодня не потребуют от него большего, не потребуют новых
жизней, новых арестов, новых самоограничений. Но вот, в последнюю минуту,
встает один из заговорщиков (его имя достойно упоминания - Бурдон де л'Уаз)
и возражает против напечатания речи. И этот единственный голос развязывает



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [ 13 ] 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.