вая топор, как кадило, коротконого зашагал к попу.
сжимая пальцы, отлетела. Кто-то захохотал, кто-то сплюнул, кто-то исс-
тупленно крикнул.
топор.
обомлевшего священника дубом.
свою лапищу. - Батя, благослови!..
золотом, и пророки вверху шевелили бегущими ногами.
шапки и крестились, но, оглядевшись, вновь накрывали головы и с сопеньем
протискивались вперед. В темном углу молодой парень-партизан снял сереб-
ряную лампадку, попробовал на зуб и сунул ее в мешок. Потом перекрестил-
ся и встал в сторонке, цепко присматриваясь к сияющим образам.
прыгали от возбуждения. Он не чувствовал никакой боли, но инстинктивно
зажал в горсть разруб изувеченной руки. Сквозь крепко сжатые онемевшие
пальцы бежала кровь.
Зыков. - Не зря я тебе оттяпал руку, гонитель веры нашей святой. Знаю
вас, знаю ваши поповские доносы... Погромы учинять, народ на народ, как
собак науськивать?!
остроконечную шапку из собачины.
пый плевок шлепнулся Зыкову в ноги.
залью поповой...
вавые руки и затряс ими в воздухе. Из обсеченной руки поливала кровь. -
Анафема! Убивай скорей. Убивай... - Голос его вдруг ослаб, в груди зах-
рипело, он со стоном медленно опустился на пол. - Больно, больно. Ру-
ченька моя...
пнул его в голову ногой: - Чуешь? "И люди сущие в нем положи на пилы".
Чуешь, поп: на пилы! "И на трезубы железны и секиры железны, и тако сот-
вори сынам града нечестивого". Читывал, ай не? - Зыков выпрямился и по-
велительно кивнул головой: - А ну, ребята, по писанию, распиливай напо-
полам.
ду. Священник пронзительно завопил, весь задергался и засучил ногами.
Ряса загнулась, замелькали белые штаны. Ему в рот кто-то сунул рукавицу
и на ноги - грузно сел.
стенке, торопливо к выходу. Весь содрогаясь, он выхватил из мешка трясу-
щимися руками лампадку, сунул ее на окно и пугливо перекрестился. Ему
вдруг показалось, что пила врезывается зубами в его тело, от резкой боли
он весь переломился, обхватил руками живот и с полумертвым диким взгля-
дом выбежал на улицу.
волокли. Он повалился перед Зыковым лицом вниз и, ударяя лбом в полови-
цы, выл.
голову.
нилось в небе облако, и наплывал голубой вечерний час. Виселица и трупы
на ней молча грозили городу.
А по мне наплевать... Только бы топору жратва была.
голубоватому снегу темные следы. Пошатываясь, он в раскорячку нес свой
искривленный горб, и звериный взгляд его - взгляд рыси, упившейся крови
до бешенства.
беднота.
ных оград тоже висят свежие трупы.
двух польских офицеров. Средний всадник - Андрон Ерданский. На конце его
веревкой толстый штабс-ротмистр пан Палацкий. Когда всадники едут рысью,
пану очень трудно поспевать, он падает и, взрывая снег, с проклятиями
волочется по дороге, как куль сена. Бегущие сзади толпой мальчишки сме-
ются, кричат, швыряют застывшим конским калом. Прохожие останавливаются,
из калиток выглядывают головы в платочках, в шапках и, как по приказу,
деланно хохочут.
его, и голова горит - бросить бы аркан, удариться бы в переулок и спать,
спать... Но задний всадник не спускает с него глаз.
густо облепили дом купца Шитикова, и на балконе огромное красное, видав-
шее виды знамя: - "Эй, все к Зыкову. Зыков за простой люд. Айда".
зал Гараська. Он вывалил в пустую шайку мед и опружил туда два ведра из
колодца воды.
у него ведро прибежавшая с рынка Настасья. В руке у нее только-что полу-
ченные подарки: женская кофта, шаль, пимы. - Выливай вон. Надо кипят-
ком... Ужо я брагу вам сварю...
ее лицо осунулось, и голубые глаза были в темных, бессонных тенях.
И, когда он пробирался вперед, взмахнул широкий топор Наперстка, сталь
хряснула, покатилась голова.
нырнула в толпу, но опять вылезла и уставилась разгоревшимися глазами на
окровавленный топор. И вновь темная лапа выхватила трясущегося в серой
поддевке старика.
долгий стон, и очень жалобно молил он, упав на колени и подняв взгляд к
террасе.
тя взвизгнула, нырнула в толпу, но любопытство взяло верх - снова вылез-
ла. Она проделала так вот уже двадцать раз, два воза трупов лежали на
санях, и плаха - покривилась: от обильной крови под ней подтаял снег. В
толпе приговоренных, оцепленных стражей людей, все время раздавались
плач, стон, вопли.
вел взгляд вверх: на возвышенном балконе стоял в черной поддевке, в
красном кушаке, рыжей шапке, чернобородый, саженного роста великан.
Конюшевский Владислав
Никитин Юрий
Каргалов Вадим
Каменистый Артем
Шилова Юлия
Куликов Роман