Чтение 13–й страницы книги ~Пигмалион~

смеете распускаться передо мной? Садитесь и молчите. (Швыряет ее в кресло.)
Э л и з а (подавленная его превосходством в силе и весе). Что со мной будет? Что
со мной будет?
Х и г г и н с. А я откуда знаю, что с вами будет? И какое мне, черт дери, до
этого дело?
Э л и з а. Вам нет дела. Я знаю, что вам нет дела. Пусть я даже умру,- вам все
равно нет дела! Я для вас ничто, хуже вот этих туфлей.
Х и г г и н с (громовым голосом). Туфель!!!
Э л и з а (с горькой покорностью). Туфель! Мне кажется, теперь это уже неважно.
Пауза. Элиза поникла в безвыходном отчаянии; Хиггинс проявляет признаки
некоторого беспокойства.
Х и г г и н с (собрав все свое высокомерие). Что это вообще все обозначает? Я бы
хотел знать, вы чем-нибудь недовольны, с вами здесь плохо обращались?
Э л и з а. Нет.
Х и г г и н с. Кто-нибудь вас обижал? Полковник Пикеринг? Миссис Пирс?
Кто-нибудь из прислуги?
Э л и з а. Нет.
Х и г г и н с. Надеюсь, вы не посмеете сказать, что я вас обижал?
Э л и з а. Нет.
Х и г г и н с. Очень рад это слышать. (Сбавив тон.) Вы, может быть, просто
устали после этого тяжелого дня? Хотите бокал шампанского? (Делает движение к
двери.)
Э л и з а. Нет. (Вспомнив прежние уроки.) Благодарю вас.
Х и г г и н с (к которому вернулось обычное добродушие). Это уж у вас несколько
дней накапливается. Вы немножко побаивались этого пикника. Что ж, вполне
естественно. Но ведь теперь все уже кончено. (Ласково треплет ее по плечу.)
Она съеживается.
Больше не о чем беспокоиться.
Э л и з а. Да. Вам больше не о чем беспокоиться. (Она вдруг встает и, обойдя
его. возвращается на прежнее свое место у рояля, садится на скамью и закрывает
лицо руками.) О господи! Как бы я хотела умереть!
Х и г г и н с (смотрит на нее с искренним удивлением). Но почему? Объясните вы
мне, ради бога, почему? (Подходит к ней и старается ее урезонить.) Послушайте,
Элиза, ваше раздраженное состояние вызвано чисто субъективными причинами.
Э л и з а. Не понимаю. Слишком умно для меня.
Х и г г и н с. Все это вы сами себе внушили. Дурное настроение, и ничего больше.
Никто вас не обидел. Ничего не случилось. Будьте умницей, идите ложитесь спать,
и к утру все пройдет. Поплачьте немного, прочитайте молитву, сразу легче станет.

Э л и з а. Спасибо, вашу молитву я слышала: <Слава богу, что все уже кончилось>.

Х и г г и н с (нетерпеливо). Ну хорошо, а разве для вас это не <слава богу>? Вы
теперь свободны и можете делать, что хотите.
Э л и з а (отчаяние вдруг придает ей силы). А на что я гожусь? К чему вы меня
приспособили? Куда мне идти? Что мне делать? Что теперь будет со мной?
Х и г г и н с (уразумевший, наконец, истину, но ничуть ею не тронутый). Ах, так
вот что вас тревожит! (Засовывает руки в карманы и, побрякивая по своей привычке
их содержимым, принимается шагать по комнате, как будто из любезности снисходя
до разговора на тривиальную и неинтересную тему.) Я бы на вашем месте об этом не
задумывался. Не сомневаюсь, что вы без особого труда устроите тем или иным
способом свою судьбу, хотя я еще как-то не думал о том, что вы уедете отсюда.
(Она бросает на него быстрый взгляд, но он на нее не смотрит; остановился перед
вазой с фруктами, стоящей на рояле, и после некоторого раздумья решает съесть
яблоко.) Вы, например, можете выйти замуж. (Откусывает большой кусок яблока и
шумно жует.) Должен вам сказать, Элиза, что не все мужчины такие убежденные
старые холостяки, как мы с полковником. Большинство мужчин - несчастные! -
принадлежит к разряду женящихся; а вы совсем не дурны собой, иногда на вас даже
приятно посмотреть,- не сейчас, конечно, потому что сейчас лицо у вас распухло
от слез и стало безобразным, как смертный грех. Но когда вы в своем виде, так
сказать, я бы даже назвал вас привлекательной. То есть, конечно, для мужчин,
расположенных к женитьбе. Вот послушайте меня, ложитесь в постель и хорошенько
выспитесь, а утром, когда встанете, посмотритесь в зеркало, и у вас сразу
настроение исправится.
Элиза опять поднимает на него глаза, не шевелясь и не произнося ни слова. Но
взгляд ее пропадает даром: Хиггинс усердно жует с мечтательно-блаженным видом,
так как яблоко попалось хорошее.
(Осененный внезапной мыслью.) Знаете что? Я уверен, что мама могла бы подыскать
вам какого-нибудь подходящего субъекта.
Э л и з а. Как я низко скатилась после Тоттенхем-Корт-Род.
Х и г г и н с (просыпаясь). То есть как это?
Э л и з а. Там я торговала цветами, но не торговала собой. Теперь вы сделали из
меня леди, и я уже ничем не могу торговать, кроме себя. Лучше бы вы меня не
трогали.
Х и г г и н с (решительно зашвыривает огрызок яблока в камин). Что за вздор,
Элиза! Вы просто оскорбляете человеческие отношения этими ханжескими
разглагольствованиями о купле и продаже. Можете не выходить за него, если он вам
не понравится.
Э л и з а. А что же мне делать?
Х и г г и н с. Да мало ли что! Вот вы раньше мечтали о цветочном магазине.
Пикеринг мог бы вам устроить это дело, у него куча денег. (Фыркнув.) Ему еще
придется заплатить за ваши сегодняшние тряпки; а если присчитать сюда плату за
прокат брильянтов, то с двухсот фунтов он не много получит сдачи. Черт возьми!
Полгода назад вы даже мечтать не смели о такой райской доле, как собственный
цветочный магазин. Ну, ладно; все будет хорошо. А теперь я иду спать, у меня
прямо глаза слипаются. Да, позвольте: я ведь сюда за чем-то пришел... Черт меня
побери, если я помню, за чем именно...
Э л и з а. За туфлями.
Х и г г и н с. Ах, да, да - ну конечно, за туфлями. А вы их побросали в меня.
(Подбирает обе туфли и уже собирается уходить, но в это время Элиза поднимается
и останавливает его).
Э л и з а. Одну минутку, сэр...
Х и г г и н с (услышав такое обращение, роняет туфли от неожиданности). Что?
Э л и з а. Скажите, платья, которые я ношу,- они мои или полковника Пикеринга?
Х и г г и н с (возвращаясь на середину комнаты, с таким видом, как будто ее
вопрос - высшая степень бессмыслицы). На кой черт Пикерингу дамские платья!
Э л и з а. Они могут пригодиться для следующей девушки, над которой вы будете
экспериментировать.
Х и г г и н с (пораженный и уязвленный). Хорошего же вы о нас мнения!
Э л и з а. Я не хочу больше беседовать на эту тему. Я хочу знать только одно:
что из моих вещей принадлежит мне? К сожалению, платье, в котором я сюда пришла,
сожгли.
Х и г г и н с. А не все ли равно? Зачем вам вдруг понадобилось выяснять это в
час ночи?
Э л и з а. Я хочу знать, что я имею право взять с собой. Я не желаю, чтоб меня
потом назвали воровкой.
Х и г г и н с (на этот раз глубоко оскорбленный). Воровкой! Как вам не стыдно
так говорить, Элиза. Я ожидал от вас больше чувства.
Э л и з а. Извините. Я простая, темная девушка, и в моем положении мне
приходится быть очень осторожной. Между такими, как вы, и такими, как я, не
может быть речи о чувствах. Будьте так добры сказать мне точно, что здесь мое и
что не мое.
Х и г г и н с (сердится). Можете прихватить с собой весь этот хлам и самого
черта в придачу! Оставьте только брильянты; они прокатные. Устраивает это вас?
(Поворачивается, чтобы уйти, вне себя от возмущения.)
Э л и з а (она упивается его волнением, словно божественным нектаром, и готовит
новую придирку, чтобы продлить удовольствие). Постойте, еще минутку. (Снимает
драгоценности.) Будьте добры, возьмите это к себе в спальню. Я не хочу рисковать
- еще пропадет что-нибудь.
Х и г г и н с (в бешенстве). Давайте сюда.
Она передает ему драгоценности.
Если б это были мои брильянты, а не прокатные, я бы вас заставил подавиться ими.
(Рассовывает драгоценности по карманам, неожиданно украсив при этом свою особу
свесившимися концами ожерелья.)
Э л и з а (снимая кольцо с пальца). Это кольцо не прокатное: это то, которое вы
мне купили в Брайтоне. Теперь оно мне не нужно.
Хиггинс с размаху швыряет кольцо в камин и оборачивается к ней с таким свирепым
видом, что она, закрывая лицо руками, жмется к роялю.
Ай! Не бейте меня!
Х и г г и н с. Бить вас! Неблагодарная тварь! Как вы смеете обвинять меня в
таких гнусностях! Это вы меня ударили! Вы ранили меня в самое сердце.
Э л и з а (затрепетав от скрытой радости). Очень рада. Значит, я хоть немножко с
вами посчиталась.
Х и г г и н с (с достоинством, самым своим изысканным профессорским тоном). Вы
заставили меня потерять терпение, чего со мной почти никогда не бывало. Будем
считать разговор на сегодня оконченным. Я иду спать.
Э л и з а (дерзко). Вы лучше оставьте миссис Пирс записку насчет кофе, потому
что я ей ничего не скажу.
Х и г г и н с (негромко и вежливо). К черту миссис Пирс, и к черту кофе, и к
черту вас, и к черту меня самого, за то, что я, дурак, тратил свои упорным
трудом приобретенные знания и драгоценные сокровища своей души на бессердечную
уличную девчонку! (Выходит, величественно и гордо подняв голову, но, впрочем,
под конец портит весь эффект, изо всех сил хлопнув дверью.)
Элиза улыбается, в первый раз за все время, потом дает выход своим чувствам в
бурной пантомиме, в которой подражание торжественному выходу Хиггинса чередуется
с изъявлениями восторга по поводу одержанной победы, наконец опускается на
колени перед камином и шарит в нем в поисках кольца.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ
Гостиная миссис Хиггинс. Хозяйка дома опять у письменного стола. Входит
горничная.