Чтение 13–й страницы книги ~Псы-витязи~

никакому нормальному человеку не покажется интересными. Но
сейчас могла сыграть главную роль любая пустяковина. Находки
были отсортированы по территориальному признаку, по
функциональному, по алфавитному. Выставлялось и
реконструированное изображение старой Рязани. В естественном
трехмерном виде, в разных проекциях, с увеличением вплоть до
натурального размера любой ее части. У программиста Галкина
компьютер был с разными наворотами, так что путешествовал он со
своим собеседником по давно исчезнувшему городу почти "вживую".

-- Да нет, чего-то я не признаю. Может, это и не Рязань вовсе?--
сказал изрядно "попутешествовавший" Еруслан.

-- Ну, хоть церковь признаешь?-- спросил Митя, засовывая в рот
жвачку, чтобы поменьше нервничать. Не по себе ему было сейчас.
Если засыплется Еруслан с этим опознанием, то все станет
на свои места, и Митя окажется обычной жертвой заурядных
бандитов. Но если что-то другое, то мир может просто
перевернуться...

-- Была там церковь Покрова, толико иная, не такая смехотворная
как эта. Много выше, без луковицы, с куполом.

Митя выдохнул запертый в груди воздух. Уже что-то. Еруслан
назвал церковь правильно.

-- А Кожевенный Конец до церкви или после?

-- Да вообще сбоку. Там своя церковка имелась. Трифона
Великомученика. Резная такая, красивая. Деревянная вся. Здесь
ее что-то не видно. Может, она на месте той бани стояла?

-- Баня, пожалуй, великовата, тогда всем батальоном не мылись.
Реконструкторы маленько напутали.-- согласился Митя.

-- За ней терема стояли боярина Кузьмы. Но здесь, на компьютере
твоем, заместо них пруд какой-то. Потом двор кожевника, как без
него на Кожевенном Конце, изба кузнеца, лавка стекольщика, дом
менялы Соломона, а что ты думаешь, иудеи в Рязани не водились?
Даже не дом, а терем целый с этой самой синагогой. Вон и машина
твоя выдает, что найдены там монеты полуденных стран --
диргамы, динары. Ну, а дальше наш двор стоял... Так вот он, он
самый!

Еруслан так грохнул ладонью по стулу, вызвав дребезжание
компьютера, что Митя с минуту ничего кроме мучительного страха
за любимую вещь не испытывал.

-- Ладно, давай посмотрим, какие находки на этом участке.
Костяки вот найдены...-- сказал Галкин академическим голосом и
осекся, потому что понял о чем идет речь.

Еруслан как-то по детски подпер буйну голову пудовым кулаком.

-- Эх, все мои там полегли. Где жили там и преставились,
без погоста обошлись.

-- Извини,-- сказал Галкин, хотя тут же запретил себе верить.--
Значит так, найдена ременная пряжка с буквами Л и Р. Пряжка
бронзовая, и хотя буквы кириллические, она в скандинавском
стиле.

-- Ну-тко, дай глянуть... Как пить дать тяти моего. Только
раньше она была не столь зеленая. А на обратной стороне
кажись процарапано...

То, что сказал Еруслан, пришлось записать на бумажке, чтоб не
забыть. Хотя суть сводилась к простому пожеланию не забыть с
утреца про штаны.

-- Если "клюнуть" изображение сверху, то оно должно показать
изнанку. Так, пряжка переворачивается и теперь на виду какая-то
надпись. Сейчас сверю, -- у Мити что-то потрескалось и
просыпалась в груди. Или псы-витязи самые грандиозные обманщики,
перед которыми он совершенно слаб и беспомощен. Или весь мир
готов встать вверх тормашками. Чего же ему самому больше
хочется? Пожалуй все-таки того, чтобы цепочка кошмарных
совпадений прервалась и восстановилась прежняя
справедливость...

-- Эй, Митрий, что ты так с лица спал. Это я должен сейчас
бледнеть ино зеленеть. Меч, который твоя машина показывает,
принадлежал моему отцу. Признал я говно это. Не искусны
мастера рязанские в оружейной ковке, миролюбцы хреновы. У татар
клинки китайские были, бухарские, исфаханские, умело прокованные
и закаленные, годные для колки и рубки... А когда тятька мой
оборонял имение и близких говенным рязанским мечом, я от татар
бегал, падло этакое.

Еруслан уронил пыльную голову на клавиатуру, вызвав всякие
прыжки на экране и Митя уже подумал, что продолжения не будет.
Но минуту спустя громила поднял лицо, сфокусировал взгляд и
сказал: "Давай дальше".

-- Археологи откопали здесь кувшин, вернее черепки и среди них
остатки берестяной грамоты. Что там процарапано?

И Еруслан точь в точь выдал всю длинную и нудную запись,
имевшую на бересте, плюс три слова, которые не дожили до
нынешних дней из-за порчи древесины.

-- Что тебе еще, Митрий? Паспорт с фотокарточкой я бы
тоже зарыл, кабы имел.

-- Не надо мне паспорта с фотокарточкой.-- сказал Митя, у
которого сильно загудела голова. Впрочем, оставалась еще одна
зацепка для восстановления здравого смысла. Еруслан ведь мог
заранее посетить сайт "Старой Рязани".

-- Еруслан, на кувшине сохранился отпечаток ладони, по нему
видно, что на мизинце отсутствовала верхняя фаланга. Ну-ка,
покажи свою.

Еруслан поднес могучую пятерню к глазам Мити. И не было верхней
фаланги у мизинца, который по толщине равнялся двум большим
пальцам программиста Галкина.

-- Это мы с ребятами в ножички играли. Доигрались...-- пояснил
Еруслан.-- Многое у меня растет заново без устали, волосы,
ногти, кожа, чешуя, шипы, а вот мелкая косточка на мизинчике так
и не возвернулась.

Свершилось. Митя судорожно сглотнул накопившуюся в горле слюну.

-- Что ты помнишь? Что с тобой произошло за эти семьсот
семьдесят лет?

-- Семьсот семьдесят -- число великое. Но я... запамятовал их.
Почти ничего и не помню. Как жил в доме батюшкином припоминаю,
как играли мы с братцем в конный бой и салочки, а тятя хлебал из
жбана. Не забыть, как женился. Сваты обо всем сговорились, само
собой, меня не спросясь, боялся я, что невестушка рябая-кривая
окажется. Но Анастасья справная девка была, сердце мое
распечатала, жаль лишь, что я недолго косой ее серебристой
играл. Знаешь, коса у нее до попы была. А попа... Эх, попа,
попочка... Как рубили нас поганые на Сити -- помню. А что
следом случилось, помню лишь отдельными местами. Однажды на
болотах я мужика прибил, потому что обзывал меня кикиморой и не
желал сухарями поделиться. Нечего орать, когда человек лет сто
не жрал. Как-то подобрали меня в свою ватагу люди, именуемые
казаками. На засеках вместе с ними подстерегал ордынцев из
Крыма. Вдругоряд заметил татарина, метнулся к нему с дуба
зеленого и зарезал. Это точно татарин был, хотя речь не
татарскую имел. Он крикнул: "О, мон дье". Како мыслишь,
Митрий, что это за язык?

-- Французский, похоже. А между этими "отдельными местами"
что было, Еруслан-сан?

-- А ничего, или пузырение невнятное, или тьма с какими-то
всполохами. Егда тьма уходила, я сено косил, скотину пас. Меня
мужики юродивым называли, или полудурком. Как-то барыня вывела
меня к гостям своим, чтобы я про свое "дежавю" сказывал. Потом,
когда барыню уже сказнили, я скакал туда-сюда под красной
хоругвью, в шеломе уже суконном, именуемом буденновкой.
Надлежало мне тех мужиков порешить, которые хлеб попрятали. Я
поверх голов разил, потому что ратоборство люблю, а не
палачество. Но комиссар Тришин приметил мое нерадение, велел и
меня расстрелить поутру вместе с другими мужиками. Помню,
прошило меня огнем, в яму я упал и сверху землей засыпан был.
Следом ничего не помню, только кажется червие по мне ползало, но
тронуть не смело. А когда я из-под земли совсем голый выбрался,
то этой войне давно уже конец пришел. Какие-то люди увидели
меня нагого, срамного и в больничку спровадили. Там меня лекарь
лечил от хвори в голове. Санитар лупил меня нещадно, потому что
я слабый был. Как-то силу себе вернул, покарал его в лицо, и
деру. Но поймали меня милиционеры, тройка судила и отправила в
полночный край. Нас там опускали под землю, где мы каменюку
флюорит долбили, и почти не давали жрать. Почти все наши, не
стерпев, сгинули, но мое терпение больше оказалось.

А еще меня на какую-то войну взяли. Там я запутался в колючей
проволоке, набежали недруги, угостили прикладом по голове и в
полон взяли. И пришлось мне несколько лет просидеть на
корточках у забора колючего с электрическим напряжением. Выучил
я немало слов от тевтонцев. Ду бист айн тоталь веррюктер Иван,
говорили они мне. Данн арбайтет их бай гроссем бауер. Айн арцт
хат мих инс институт Аненербе гебрахт. СС-лейте спрашивали, как
прожить семьсот лет и сосали мою кровь для своего фюрера.

Затем опять пришли эти, с красными звездами, и погнали в