скалдырник, забрезжил в тумане, я его - хвать!.. Ты как, представляешь, о
чем речь?
Кратов.
утрамбовал, ленточкой с бантиком перевязал, всех друзей обтрезвонил. Ну,
говорят они мне, ты, Степан, голова. Ты, говорят, нам целый месяц выгадал.
Как начали меня хором славить! Выглянул я в окно - люди куда-то спешат,
серьезные, скучные, никому и дела нет до моего гиперфактора. Нет, думаю,
так просто вы не уйдете. Сейчас вы у меня, голубчики, развеселитесь!.. -
Он потыкал пальцем заметно увеличившееся в размерах яйцо, из которого,
по-видимому, должен был произрасти новый мяч. - Так ты не ответил на мой
вопрос.
мой, так ты ксенолог, как же я сразу не догадался! Слушай, - сказал он
доверительно. - Очень жаль, что у тебя ничего не болит. Я бы тебя в два
счета вылечил. Вы, ксенологи, всегда аномально здоровые. А я очень хороший
медик, но никто об этом не знает. Представляешь, какая тоска: уйма людей,
и ни у кого ничего не болит! Я потому и в генетику ударился, там есть еще
где разгуляться. Вон, близнецы все еще рождаются, я как раз за ними
наблюдаю. Может быть, у тебя в генах что-нибудь не так? А то я бы
выправил... Нас, медиков, на город была тысяча с лишним человек, сейчас
больше половины к вам в Галактику подалось - там травматизм выше. А
остальные от скуки выбрали всю исследовательскую тематику на три года
вперед, я едва успел себе гиперфакторы отхватить. К концу сезона все,
сколько их есть, изловлю, и если в этом городе никто не заболеет сыпным
тифом, сам себе привью какую-нибудь дрянь. Ну, не хочу я никуда с Земли!
Не лежит у меня сердце к межзвездному эфиру, что же мне делать?.. Все
равно твой вид мне не нравится. Какой-то ты неприкаянный. У тебя в городе
есть знакомые?
остановился.
решили учинить налет на озера, отпраздновать мой гиперфактор. Мы бы и днем
туда улетели, но пятеро ребят тоже надеются успеть до вечера расколоть
свои орешки. Не пойму только, зачем только они спешат: удовольствие надо
тянуть до последнего. Ну, естественно, нынче нам не спать... Давай с нами,
а? Будут, между прочим, не одни медики и не исключительно мужчины, это я
обещаю. Итак, я тебя жду в транспарке на нижнем ярусе в одиннадцать
вечера!
тебя все-таки почему-то жду. Мало ли что, вдруг ты к вечеру все дела
переделаешь. Или ты тоже намерен растянуть удовольствие? - Астахов
перегнулся через стол к самому уху Кратова и зашептал: - К той девушке
можешь не подходить. С ней все в порядке. Ее друг сегодня сдает выпускной
экзамен - сейчас же в лицеях пора экзаменов. А она трясется. Ничего, такие
переживания полезны.
умелой чарли-чаплинской походкой. Петушок недовольно заквохтал, ссыпался
со стола и засеменил следом.
самом деле ничем не мог. Да и наивно было с его стороны полагать, будто у
такой славной девушки не окажется друга, ее ровесника, с которым у нее
общие интересы, общие воспоминания, может быть - общее детство. Для
звездохода это, конечно, не повод к отступлению, но означенное "общее"
запросто перетянет на любых весах те личные достоинства, которые мог бы
предложить ей он, звездный скиталец сорока с лишним лет и безо всякого
опыта земной жизни. Хотя опыт все же был, но очень давний и потому
малопригодный в данной ситуации.
пирожное растаяло. Кратов ушел бродить по бесконечным кольцевым улицам
города, которого не было здесь, когда он улетал к звездам.
слаженно колыхались на ветру плотные кроны Садового Пояса, а где-то возле
самой линии горизонта бликовали на солнце зеркала озер. Кратов облокотился
на парапет и попытался разглядеть среди зелени крышу своего дома.
Бесполезно. Он не чинил эту крышу целую вечность и уже забыл, как она
выглядела в ту пору.
некому меня расспросить о том, где я был и что видел. Потому что не
осталось никого в этих местах, кому я был бы интересен. Только мама. Но и
она ни о чем не расспрашивает".
молодые, до колен, деревца и все время теряя в сумерках змеящуюся
тропинку. За его спиной полыхал тысячами огней, нависая над Садовым Поясом
огромной елочной игрушкой, Оронго - город, воспринявший от прежнего
крохотного поселка лишь имя и ничего больше, Он жил собственной жизнью,
бурной и не совсем понятной, но ни единого звука не долетало вниз, даже
разноцветье огней почти не проникало под зеленый полог. Садовый Пояс
тихонько дремал у подножия города, как лохматый добродушный пес,
уткнувшийся носом в ботинки хозяина. Только изредка где-то над головой
возникал слабый посвист проносящихся в ночном небе гравитров, и тогда на
миг предупредительно смолкал слаженный хор цикад.
ладонь, откуда истекало это странное свечение.
Что это? Никогда такого не видел.
приходит ко мне в гости. Ему нравится у меня на руках.
успокоится, то засияет зеленым.
Легким, молодым движением откинула волну темно-русых волос, скользнувшую
на лицо. Кратов осторожно сел напротив. Кресло под ним жалко заскрипело.
рассчитана на великанов.
гостят очень редко. А чужие не бывают вовсе. Я же выгляжу рядом с ней
просто нелепо... К следующему твоему набегу я подготовлюсь специально и
придумаю, где тебя усадить.
же. Когда-нибудь я наберусь отваги и спрошу, в чем секрет".
воздухе контуры чего-то разлапистого.
песка. Наверное, мы так и остались в душе пустынниками. Не то от слова
"пустыня", не то от слова "пустынь".
аскетом. Правда, это было на Сфазисе...
ненадолго. В общем-то, у них с этим городом вышло неплохо.
еще надоем!
Ты никогда не задерживался дома дольше, чем на неделю. И мне кажется, что
ты и на этот раз не усидишь. Вы оба пустынники. Кочевники, туареги... Вы
видитесь с Игорем?
полгода назад ушел в очередной сверхдальний поиск, в галактику 6822
Стрельца, и с тех пор никто ничего не знал о нем и его группе. Как и
обычно, перед страйдерами стояла единственная задача: обнаружить
сформировавшуюся либо близкую к тому пангалактическую культуру, оценить
хотя бы в первом приближении ее внешние проявления. Будь то
широкомасштабная астроинженерия, как в Двойной галактике Гидры, или
управляемая ассимиляция культур, как здесь, в Галактическом Братстве
Млечного Пути, или еще какие-нибудь неизвестные доныне процессы. И
немедленно вернуться. Столь длительное отсутствие страйдеров означало, что