когда он направлялся к костру, и на ум ему пришли слова Асантао: "Он тебя
любит".
он выглядел намного старше своих лет.
костер и стали обкладывать связками сухой травы. По углам кострища
воткнули четыре стрелы и привязали к ним яркие ленты.
начала медленно обходить костер. Волосы ее, густо припорошенные пеплом и
оттого ставшие седыми, в беспорядке падали ей на плечи. Когда она
обернулась к толпе, Синяка неожиданно понял, что она полностью слилась с
Черной Тиргатао, о которой как-то рассказывала ему. В это было почти
невозможно поверить. Но она не просто надела на себя темные одежды и
изменила цвет своих волос. И не для того, чтобы выразить свою печаль,
обвела углем круги вокруг глаз. Какой бы ни была богиня смерти, бродящая
по полям сражений с огненным рогом в руке, сейчас она неведомым образом
вселилась в тело чародейки, и это наложило отпечаток мрачного торжества на
мягкие, немного грустные черты Асантао.
не нуждался в том, чтобы увеличивать свою силу, допуская в себя дух
божества или демона, и потому не задумывался о подобных вещах.
озаренная пламенем, с разметавшимися по плащу седыми космами, с огромными
провалами черных глаз. Она вскинула руки, и люди отозвались ей тихим
гулом. Тиргатао испытующе оглядела толпу, словно отыскивая хотя бы одного
непокорного. Но все глаза были сухими, все губы сжатыми, и каждый склонял
перед ней голову. Сейчас нельзя было сердить Смерть. Она должна забрать к
себе погибших.
стрел, торчащих в узле ее волос, метнулась по земле при этом движении. А
потом глаза Смерти остановились на Синяке.
не хватало на это сил; добрая и сострадательная, она сумела лишь понять,
что он одинок и очень устал. Но Черная Тиргатао была куда более
могущественной, чем знахарка из дикого болотного племени. И сейчас она
столкнулась с тем, чего не встречала никогда: перед ней был некто,
неподвластный ее силе. И хотя это длилось всего одно мгновение, Тиргатао
дрогнула.
положить преграду между этими двумя, наделенными могуществом. Бездонные
черные глаза Смерти смотрели прямо на Синяку, и он сжался и склонился с
деланным смирением. И тогда Смерть отвернулась, утратив к нему интерес.
побежало по веточкам, лизнуло кору и вспыхнуло, охватывая тела погибших.
никогда не умрет? Смерть что-то увидела. Хотел бы он знать, что. И что
увидела Асантао, когда в первую их встречу сказала: "Скоро его не станет?"
багровом свете стояла Смерть. Фарзой в ослепительном белом плаще шагнул к
ней навстречу. Справа от вождя шел Мела, слева - Фрат, оба с обнаженными
мечами в руках. Вождь остановился перед богиней.
низким голосом.
осмотрительность смертных. Я был вождем тех, кого вручаю тебе. Их имена
отныне принадлежат тебе: Меса, Кой, Алким и Афан.
за их покой? Ждать ли мне человеческой крови, пролитой в погребальный
костер, как было в старину?
коробкой в руках. Вождь взял ее, раскрыл - и замер. Метнув взгляд в его
сторону, вздрогнула Фрат. Мела же не шелохнулся.
он, снимая с шеи витую гривну. Руки его подрагивали. - Я не хотел
прогневать тебя. Золото, предназначенное тебе в дар, было у меня на шее.
хриплым голосом. - Ты угодил мне!
Тиргатао!
голоса росли, сливаясь в один оглушительный крик:
факел, Тиргатао отступила. Ее черный силуэт резко выделялся на фоне
пылающего костра. Умершие уже исчезли в огне.
Она качнулась, сделала еще несколько шагов назад и внезапно скрылась в
бушующем пламени погребального костра.
мечи.
духом Смерти, сгорела, и клял себя за то, что не остановил ее.
человек обступили вождя. Фарзой, уже забыв о погибших и Смерти, сидел на
земле, рассматривая берестяную коробку и камень, положенный в нее вместо
золотых украшений - ритуального подарка для Черной Тиргатао. Он не хотел
верить своим глазам. Кто-то украл из коробки золото еще до начала
погребального обряда, а чтобы пропажа не была обнаружена сразу, положил
вместо золота камень. Воровство само по себе было в деревне вещью
невозможной, но здесь вор еще и опозорил вождя в глазах Смерти.
деревни затихли, глядя на вождя.
на лице Фарзоя. Фрат, стиснув зубы, неподвижно смотрела на толпу. Позор
жег ее так, словно она сама была виновна в преступлении, и ее злое лицо
казалось вдохновенным при свете костра.
глазами. Вы знаете, что Смерти нужно платить, иначе она спалит дотла наши
души и зальет пепелище слезами, превращая сердца наши в слякоть, и тогда
мы будем уже не способны ни жить, ни любить, ни мстить. Ей нужно платить
кровью. Так поступали наши предки, пока не узнали, что превыше крови
Черная Тиргатао любит жаркое золото. Сегодня я подарил ей, сняв с себя,
знаки власти, потому что тот дар, что был приготовлен для нашей гостьи,
исчез, и вместо него в коробке лежал камень.
взгляд его был таким же тяжелым и испытующим, как у самой Тиргатао.
ничего. Пусть делает с его душой, что захочет.
берестяную коробку лежать на земле.
пиршества, молодые воины устанавливали длинные столы. Решение было
принято, а что оно принесет - покажет утро.
мяса для Пузана. Он знал, что великан будет долго переживать из-за
упущенной возможности обожраться. Ну что ж, подумал Синяка, если дрыхнуть
целыми днями, то можно, в конце концов, проспать что-нибудь стоящее.
Асантао, бережно держа в своих лапах женщину. Сперва Синяке показалось,
что она мертва. Он бросился к великану и споткнулся на ступеньке о
саламандру - ящерка, изрядно разжиревшая, развалилась перед крыльцом и
вкушала прелести отдыха. Когда Синяка налетел на нее, она зашипела и,
лениво волоча хвост, отползла в сторону.
прижавшись щекой к широкой великаньей груди. Черные круги, нарисованные
углем, резко выделялись на ее бледной коже, светлые волосы, осыпанные
золой, оставляли серые пятна на черном плаще. Но это была Асантао - все
еще не расставшаяся со зловещим ритуальным обликом, однако уже свободная
от вселявшейся в нее богини. Ни волоска не обгорело на ее голове, ни
лоскутка одежды не тронуло пламя. Она прошла сквозь костер, оставив там
Смерть, и вышла в ночь маленькой колдуньей маленького болотного народа.
сказал Пузан.
не осмелюсь... но вот они без чувств и совершенно непонятно... Они шли к
Шилова Юлия
Доценко Виктор
Белогорский Евгений
Афанасьев Роман
Суворов Виктор
Каменистый Артем