Виктор зубами скрипнул, но ответил:
– Узурпатор – Прокопий, казненный за измену и междоусобную войну.
– А, – протянул Атанарих с видимым облегчением. И нотарий тоже сменил выражение лица: теперь он понимающе супился и кивал.
Но вот Атанарих снова озаботился, и мгновенно его беспокойство передалось и верному нотарию:
– А законный государь – это, стало быть…
– Август Валент, – отрезал Виктор. – Август Валент – законный государь. Ты поддержал проходимца, князь, дал ему своих людей, нарушил договор с Империей. Так что когда твои люди попали в плен, Валент обошелся с ними по справедливости.
Атанарих повернулся к нотарию:
– Принеси то письмо.
Тот кивнул и быстро похромал в дом. Долго возился там, гремел засовами. Атанарих в это время зевал и чесал у себя под мышками, задирая рубаху и выставляя напоказ изрядный живот. Виктор с ненавистью глядел на этот живот.
Наконец, явился пройдоха нотарий, вынес письмо, о котором шла речь, и с торжественным видом объявил:
– Вот подлинный документ, призванный полностью оправдать образ действий нашего князя. Написан собственноручно Прокопием. Здесь он провозглашает, что принял верховную власть, ибо она принадлежит ему по праву как близкому кровному родичу покойного императора Юлиана. Следовательно, оказывая ему поддержку, мы сохраняли верность давнему договору с Константином. Ибо как еще выказать верность Константину Великому, если не поддержав его родича? Я могу прочесть, – с невинным видом предложил нотарий.
– Нет необходимости, – сказал Виктор. – Я передам Августу Валенту ваши оправдания. Но боюсь, он сочтет их пустыми отговорками.
Направился было к своей лошади, но Атанарих окликнул его.
– Да погоди, ты… Не такие уж мы тут звери. Как тебя зовут? Виктор? Странное имя для сармата.
– Если меня здесь вынуждают терпеть оскорбления… – начал Виктор.
– Да будет тебе, Виктор, – совсем мирным тоном сказал Атанарих. – Передохни у нас дня два, а потом мы тебе проводника дадим. Ведь пока сюда шел, заблудился небось? Вон одежда как поизорвалась. – И Агилмунду: – Пива гостю принеси.
Агилмунд в дом ушел и сразу же донеслись его крики: погонял какую-то служанку, чтоб немедля пива князю несла.
Виктор остался погостить. Два дня терпеливо сносил атанарихово гостеприимство. Ел, пил. Тот, точно в издевку, кормил поджарого сармата на убой, до боли в желудке, поил, как лошадь, все расставаться не хотел. Наконец еле живого от обжорства отправил назад, к Валенту, дав в сопровождение верткого паренька с хитрым лицом.
* * *
Как и следовало ожидать, на письмо Прокопия, предоставленное везеготами, Валент даже и не взглянул. Долго колебался император ромейский, что бы такого убийственного Атанариху написать в ответ, но так ничего и не придумал, а вместо того двинул за Дунай войска.
Только слепой бы, пожалуй, не заметил, что Валент затевает войну. А Атанарих уж никак слепым не был. И меры принял.
По весне никто не помешал Валенту мосты через Дунай наводить. Флавиева флота корабли сонно покачивались, выстроенные в ряд в самых низовьях Реки. Ругань, грохот, плеск волн, беспокойное ржание коней – переправляются ромеи по плавучему мосту на палубах, в Готию идут – зловредного Атанариха карать. А что он к узурпатору людей своих посылал?..
Сопротивления переправе никакого не чинилось. Левый берег Дуная как вымер. Сперва ступали ромеи с опаской, засады ожидали. Но Атанарих исчез.
Это прибавило Августу Валенту бодрости. Было предпринято несколько стремительных марш-бросков по всем направлениям, но все они вонзались в пустоту. Вымерли они, что ли, эти проклятые готы?
Чего захотел – чтоб готы вымерли. Валент понимал: невозможное это дело. Живехоньки и готовы ощутимо тяпнуть, если подвернется удачный случай.
Атанарих употребил полученные известия о том, что ромеи карательный поход задумали, таким образом: собрал народ свой и с ним подальше в горы забрался, прочь с равнины, где все как на ладони. В горы ромеи с их лошадьми не сунутся. Крупной воинской части резона нет, не зная местности, по горам блуждать – воинственных готов вылавливать.
Ну, засели там вези, набили дичи, пивом одолжились у местных кельтов, что в этих горах с незапамятных времен сидели, и жили себе не тужили, пока Валент, весь потный, в самую жару по равнине гонялся.
– А что Валент с равнины-то не уйдет? – спросил раз молодой дружинник у нотария – тот все тайны князевы знал, да и вообще был умный.
– Атанарих ему свою тень оставил, – был ответ.
Наконец Валент соскучился хитрую тень атанарихову ловить. Призвал к себе Аринфея, магистра пехоты. Как бы все лето так впустую не пробегать, сказал ему Валент. Аринфей согласился: у варваров чести нет, в удаче они возносятся превыше всякой меры, в неудаче на брюхе ползают.
И сказал Валент:
– Добудь мне этого Атанариха. Хочу увидеть, как он на брюхе ползать будет.
Аринфей взял сотню легких всадников и в степи умчался. Но добыча его была невелика. Долго искали, наконец захватили несколько семейств, со стариками, бабами и сопливыми ребятишками (нескольких молодых мужчин пришлось убить, больно яростно отбивались). То ли не успели вместе с остальными в горы уйти, решив сперва завершить работы на полях. То ли вообще никуда со своей земли уходить не собирались. По языку и обличью – вроде бы готы, определил Аринфей. Но ведь с них станется и аланами оказаться, те тоже рослы да белобрысы. Однако особо разбираться не приходилось. С пустыми ведь руками к Валенту не вернешься, вот и привел ему Аринфей десяток пленных.
На другой год кампания против готов вообще протекала крайне вяло. Взялись было снова переправу наводить, но Дунай так разлился, что из этого мероприятия ничего у ромеев не вышло. Пока ждали, чтоб разлив утихомирился, половина лета долой. Легионеры обленились, на траве валялись, рыбу ловили. Таможне одни слезы – разве с этих мерзавцев налог возьмешь? Они сами с кого хочешь налог возьмут. Женщин местных перепортили. Поблизости от лагеря деревенька карподаков оказалась, тех, что еще Траяна помнили. Солдаты быстренько выучили, как на ихнем наречии будет «выпивка» и свели с ними дружбу.
И сам Валент – ведь не в пурпуре он родился! – был человек простой, захаживал в то селение.
До глубокой осени сей курорт продолжался. А Атанариха воевать? В задницу Атанариха, по-солдатски прямолинейно отвечал Валент, ибо жизнь человеческая коротка и незачем марать столь прекрасное лето каким-то зловредным Атанарихом.
С первыми осенними дождями отошли ромеи на юг и стали в прибрежном городе Маркианополе, где были у них зимние квартиры.
Только на третий год взаимного бряцанья оружием (Атанарих с гор тоже фиги римлянам крутил) сошлись в бою. И вроде бы, крепко побили ромеи Атанариха, едва спасся. Не зря Атанарих с ромеями воевать не хотел – человек он был трезвый и обстановку оценивал правильно.
А Валент, собою весьма довольный, опять к Маркианополю отошел, понравилось ему там зимовать.
Атанарих посольство отрядил, наказал мирный договор из Валента вынуть. Посольство хоть на животе и не ползало, как о том Валент в мечтах заносился, но вело себя со всевозможной хитрожопостью. Люди подобрались опытные, знали, что ничего вечного не существует, а тем паче – договора с ромеями. Как силушка накопится, так договор и окончится.
«И отселе вы, вези, не должны более рассчитывать на получение денежных субсидий, сиречь стипендии, каковую в прежнее время регулярно, а именно – каждый год – получали от Империи, как то заведено было при Константине».
Нотарий Агилмунд это записал.
«Свободная же торговля, каковую прежде имели вы, вези, в сношениях деловых со многими городами Мезии и Фракии, отныне ограничивается всего только в двух пунктах по всей дунайской линии…»
Нотарий и это записал.
Какая разница? Главное – чтобы ромеи нашим людям пахать не мешали.
* * *
Окончательное скрепление мира происходило при таких чудных обстоятельствах, что осталось памятно всем очевидцам. Ради одних только предварительных переговоров раз пять гоняли взад-вперед посланных.
Сперва Валент диктовал условия, Атанарих с левого берега головой кивал: да подавись ты. А поскольку за дальностью расстояния кивков этих Валент видеть никак не мог, то готский князь ему нотария посылал: кивни там за меня. Агилмунд кивал.
Потом обсуждали, кого в заложники ромеям отдавать. Наставления заложникам давали: пусть получше к ромеям приглядываются, кого из военачальников опасаться, ну и все такое.
А заклинило и Валента, и Атанариха вот на чем: где мирный договор-то скреплять, на какой территории? Ибо оба сошлись на том, что война между ними велась нешуточная, кровопролитная – три года тянулась, шутка сказать! – так что заключать мир можно только при личном свидании двух царственных противников.
Валент через посланного так передал: поскольку он, Валент, есть великий победитель варваров, несовместимо с достоинством его идти на землю оных варваров для заключения с ними мира, ибо претерпели унижение от победоносного оружия его.
Выслушал Атанарих, не моргнув глазом; после от нотария потребовал, чтобы тот притчу сию растолковал.
– Неохота ему за Дунай, к нам, лишний раз соваться, – перевел Агилмунд.
Валент, конечно, был прав. Коли варвары признали себя побежденными, то пусть сами за миром и приходят.
Атанарих свои доводы выдвинул. Как есть я связан ненарушимой клятвой, страшной и кровавой, над телом отца произнесенной, никогда не ступать на римскую землю, то и заставить меня никак нельзя. Ибо став клятвопреступником в глазах народа своего, тотчас же потеряю и власть среди соплеменников. Так что придется тебе, Валент, отрывать задницу от мягких лож и топать сюда, в Готию, по жаре и пыли.
Валент отказался.
Мир повис на волоске.
Положение спас Аринфей, магистр пехоты, придумав гениальный выход из положения. Раз ни один не согласен идти к другому, то почему бы не сойтись им посреди Дуная, на лодках?
* * *
При свидании с императором ромеев Атанарих держался как подобает государю. Когда в своей лодке приближался он к ромеям, даже легионеры, которые при том присутствовали – уж на что маловпечатлительные были люди! – не могли не признать: Валент явно проигрывал рядом с варварским князем.
В свои пятьдесят лет Атанарих имел властную осанку, плечи держал широко расправленными, грудь немного выпячивал. Одежда на нем сверкала золотыми украшениями. Золотые браслеты тонкой работы подчеркивали крепость его крупных загорелых рук в полосках шрамов. Побежденный? На брюхе? Он едва голову наклонить соизволил, когда Валента, владыку громадной Империи, приветствовал.
Валент, сорокалетний мужчина с квадратным лицом, рублеными чертами, седыми, коротко стрижеными волосами, ощущал даже нечто вроде легкой зависти при виде такого-то великолепия.
Но и Валент, в общем, держался молодцом. Так, обдавая друг друга высокомерием, на покачивающейся палубе, под приветственные клики воинов, заключили мир. Заложники под пристальным взором Атанариха перешли к Валенту. Условия мира прокричали на обоих языках, латыни и готском, чтобы потом никто не говорил, что чего-то не слышал или не понял.
И вот весла погружаются в зеленоватую воду, и сперва медленно, осторожно, а после все быстрее расходятся лодки: на правый берег уходят ромеи, унося императорский пурпур, на левый – вези и с ними золото варваров.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ФРИТИГЕРН
375 ГОД
Пребывавшие за Истром варвары, называемые готами, подняв междоусобную войну, разделились на две части: одной предводительствовал Фритигерн, а другой Атанарих. Когда Атанарих оказался сильнее, Фритигерн обратился к римлянам и призвал их на помощь против своего соперника. Это дошло до сведения императора Валента, и он приказал расположенным во Фракии войскам помочь варварам в походе против варваров. Они одержали над Атанарихом победу за Истром и обратили врагов в бегство. Это послужило поводом к принятию христианства многими варварами, ибо Фритигерн в знак благодарности за оказанную ему услугу принял веру императора и склонил к тому же подвластных ему. Поэтому и до сих пор большинство готов придерживается арианства, приняв его тогда ради императора. Тогда же и Ульфила, епископ готский, изобрел готскую азбуку и, переведя на готский священное писание, подготовил варваров к изучению божественных глаголов.
Сократ Схоластик. Церковная история
Легат Эквиций вместе с нотарием проверял отчеты, предоставленные сборщиком налогов, и мучительно пытался понять, где именно спрятана ложь. Что цифры, указанные проклятыми мытарями, не имеют никакого отношения к действительности, – в том сомнений не возникало. Но больно уж ловко насобачились они растворять ложь среди правды – никак не ухватишь.
Легион, стоявший во фракийском городе Никополе, недополучил продовольствия, фуража и наличных денег жалованья солдатам на такую сумму, что еще месяц – и ребята самовольно выступят в поход «за зипунами». Сами возьмут все налоги натуральным продуктом и его, Эквиция, не спросят.
А местное население, что фракийцы, что ромейские колонисты – они, бедняги, и без того обобраны до нитки. Налоги-то грабительские. И в чьи, интересно, закрома, потекло зерно, предназначенное для никопольского легиона? Да только допытаться до того – тут финансовый гений потребен. И где ж его взять- то, гения? А какие есть, те все воруют.
Сидит легат, весь потный. Страдает.
И вот сапоги солдатские у входа загремели, мозаичную надпись SALVE на пороге припечатали – грох! Легат даже подскочил от неожиданности. А солдат – гав-гав! – что-то уже докладывает. Это Гаробавд, франк. Ну и выговор у него. С трудом отвлекся Эквиций от тягостных дум, в доклад Гаробавда вник.
И побелел.
Роллинс Джеймс
Контровский Владимир
Белоусов Валерий
Влодавец Леонид
Конан-Дойль Артур
Шилова Юлия