Чтение 13–й страницы книги ~Чудовище Южных Окраин~

- Ты ищи кочергу, ищи, не болтай языком, - сказал Гримнир. - Ты ее
дровами завалил, чудовище.

Они долго гремели поленьями, а потом Исангард все-таки вытащил
кочергу и тут же уронил ее Гримниру на ногу. Великан взвыл и сделал
попытку убить моего друга, но врезался своим могучим кулаком в печь, едва
не разворотил ее, после чего заметно успокоился.

- Алан косорукий, - проворчал он. - Я бы тебе с удовольствием отрезал
и руки, и ноги, и голову заодно, чтоб не мучился. Все вы годитесь только
грабить мирных жителей, а в хозяйстве совершенно непригодны.

- Вот это точно, - сказал Исангард, хмыкнув. Вспомнил, наверное, свои
подвиги. Несчастные рабовладельцы...

Гримнир выгреб из печки мусор, порылся в нем и извлек несколько
обгоревших пряжек. По поводу этой находки можно было строить самые
различные предположения, но Исангард не стал этим заниматься. Он поджег
хворост, и из печки повалил едкий белый дым. Всю комнату заволокло. Потом
огонь пришел в себя, распрямился, и дым уполз в открытую дверь,
расстилаясь по траве у порога. Комары, понятное дело, мгновенно исчезли.

- Все предусмотрено, - сказал по этому поводу Гримнир и гулко
закашлялся.

Исангард смотрел на него, улыбаясь.

- Чудак ты, Гримнир, - сказал он. - А чей это дом?

- Да так... - неопределенно отозвался Гримнир. - В принципе, ничей.
Когда-то здесь был мужской дом одного племени. Знаешь, миленькая привычка
издеваться над молодыми парнями, прежде чем принять их в воинский союз...

Исангард кивнул. Гримнир, прищурившись, присмотрелся к нему.

- Да что я, - спохватился он, - ты ведь воин, тебе-то это известно
лучше, чем мне.

- Я не состою в воинском союзе, - спокойно сказал Исангард. - Когда
мне было четырнадцать лет, я не выдержал испытания и не был посвящен в
таинства.

Я чуть с нар не рухнул, когда это услышал. Четыре года мы бродим с
ним по свету, и он ни разу, ни словом, ни мыслью об этом не обмолвился.
Ведь это позор для мужчины из их племени - не выдержать каких-то там
испытаний.

Гримнир нахмурился.

- И после этого ты посмел называть себя воином?

Исангард подложил в огонь еще одно полено. Ему было совершенно
безразлично, что о нем подумают.

- В Аш-Шахба никого не интересовало, есть ли у меня ритуальные шрамы,
- сказал он. - Тем более, что там я заработал себе другие.

- И ты взял в руки меч, священное оружие? - Гримнир все не мог
успокоиться. Усы его встопорщились. - Самозванец! Мальчишка! Тебе еще
повезло, что твой меч не возмутился против тебя...

Исангард улыбнулся своей щербатой улыбкой.

- Кем бы я ни был, - сказал он, - этот меч принадлежит только мне...

Он вытащил Атвейг из ножен и осторожно провел пальцем вдоль острия.
Тихий ласковый голос прозвучал в ответ, как еле слышное, далекое пение
женского голоса. На усатой физиономии Гримнира отчетливо проступила
зависть.

- Где ты взял это чудо? - спросил он жадно, и я видел, как он изо
всех сил старается не вцепиться в Атвейг, чтобы не выдать своего
восхищения безукоризненностью ее формы.

- Мне подарила его одна женщина, - сказал Исангард. - Еще там, на
Восточном Берегу. Убери-ка лапы, дружище. В этом мече и - моя жизнь и моя
свобода. Тебе лучше не трогать его.

Гримнир, раздосадованный, отодвинулся.

- Ты не можешь считаться воином, - мрачно заявил он. - Раз ты не
прошел таинства посвящения, великий Один ничего не знает о тебе.

Исангард пожал плечами.

- А какое это имеет значение?

- Ну - как... Один следит за судьбой своих детей... Помогает им в
битвах, не оставляет после смерти...

- Я не сын великого Одина, - равнодушно сказал Исангард. - Я сам по
себе. Никто, кроме Атвейг, не помогает мне в битвах.

- А после смерти? - не унимался Гримнир, но ответа не получил.

Я злорадствовал. Проняло-таки тебя, дылда. Вот какой он, мой
Исангард, человек сам по себе.

- А ты, Гримнир, служишь кому-то? - неожиданно спросил Исангард.

Гримнир поперхнулся.

- Вообще-то, сам себе, - брякнул он вполне искренне. - Но и всему
человечеству отчасти тоже. Знаешь что, здесь, под нарами, был бочонок с
медом. Ты ведь голоден, Исангард?

Конечно, он был голоден, что за вопрос. И лопать мед он любит куда
больше, чем рассуждать о богах.

9. ЧУДОВИЩЕ

Я объелся накануне меда, и наутро у меня поднялась температура. Лежа
на нарах, я слушал, как Гримнир переругивается с Исангардом, и каждое их
слово болезненно резало мне слух. Наверное, я здорово заболел, подумал я в
ужасе, а как же чудовище? Я не допущу, чтобы этот человек отправился на
подвиг без меня. В конце концов, я ведь тоже что-нибудь значу, верно?

Они обсуждали, может ли тот, кто не выдержал какое-то там дурацкое
испытание, считаться героем и совершать подвиги.

- Я тебя и спрашивать не буду, - говорил Исангард.

- Тебе же хуже, пойми, - гудел Гримнир басом. - Вот сейчас этот змей
тебя убьет. Так?

- Так, - равнодушно соглашался Исангард.

- И куда ты попадешь?

Исангард неожиданно заинтересовался.

- И куда я, по-твоему, попаду?

- В хель! - с мрачным торжеством объявил Гримнир.

- Да-а?

Я услышал в голосе моего друга насмешку и порадовался. Надо же, какой
несгибаемый. Его каким-то хелем пугают, а ему хоть бы что. Знай наших.

- Хель, мой юный неопытный друг, это мрачное-мрачное подземное
царство, где нет ни надежды, ни новой жизни. Одно сплошное зловоние,
отчаяние и гниль. Понял?

У нас это называется зиндан, подумал я в полубреду. Надо же, как
профессионально запугивает.

- Если бы ты был посвящен в таинства, ты бы знал, - продолжал
Гримнир, - что храбрым воинам - ВОИНАМ - уготована вальгалла. Это
совершенно иное дело. Там все время пьют, едят, убивают друг друга и
развлекаются с женщинами.

- Едят - это хорошо, - задумчиво сказал Исангард. - Кстати, Гримнир,
а хлеба у тебя тут нет?

Гримнир с досадой хлопнул себя ладонью по колену.

- Ты пойми, - шумно вздохнул он, - ты мне нравишься. И мне обидно,
что тебя ждет такой конец. Обидно! Почему ты, например, не признаешь
великого Одина?

- Как это - не признаю? - удивился Исангард. - Один - вполне
приличный бог, я же ничего не имею против. Я любого бога уважаю, поверь.

- Ты что же, - с подозрением спросил Гримнир, - и восточным божествам
поклонялся?

- Особо не поклонялся, но когда встречал - кланялся. Шея не
отвалится.

Гримнир гнул свое:

- Ты северянин, ты должен в своих богов верить, а чужих игнорировать.

- Извини, но ты слабо себе это представляешь. Боги не спрашивают,
веришь ты в них или нет. Они живут в своих владениях и требуют
почтительности. Вот попаду во владения Одина - буду почитать Одина.

- Считай, что ты в них уже попал.

- Ну и что теперь?

- А то, что ты самозванец, и никакой ты не воин, и змея тебе не
убить, как бы ты ни старался. А после смерти тебя ждет хель.

- Очень страшно, Гримнир.

- Безумец! - взревел Гримнир, но Исангарда так просто не пронять.

- Не ори, - сказал он злобно. - Разбудишь мне Коду. Он, по-моему,
заболел. Пускай спит, не хочу брать его с собой.

- Я не сплю, - хрипло произнес я из-за печки.

- Ну вот, - сказал Исангард, и по его голосу я понял, что он
расстроился.

А дальше началось безобразие. Исангард хотел, чтобы я остался дома с
Гримниром и Имлах и никуда не ходил, а лежал бы на соломе и всячески берег
себя. Но я устроил ему форменный скандал. Я протестовал, кричал о
дискриминации, моргал глазами и мотал ушами, визжал, разбрызгивая слезы, и
колотил его кулаками по груди. В конце концов, это возымело действие. Он
взял меня за руки, сильно стиснул их и велел заткнуться. Когда у него
делается такое лицо, то поверьте мне, лучше послушаться. Я сразу замолчал,
и только слезы продолжали бежать из моих глаз. Исангард выдержал паузу,
потом отпустил мои руки и повернулся ко мне спиной. Я благодарно шмыгнул и
поклялся про себя, что буду молчать всю дорогу и вообще стану очень
сдержанным.

Гримнир перестал дуться и подошел к нам.

- Исангард, - сказал он, - послушай.

Исангард поднял голову и взглянул на него. Гримнир был выше его едва
ли не на два фута и намного шире в плечах, так что рядом с ним мой друг
казался совсем щуплым. Я видел, что Гримнира это смущает. Может быть,