уши рев сменился сдавленным сиплым шипением, злобным и жутким. - Не
уберег... Не сохранил... Хранитель...
укутавшей торс огромной пятнистой шкуры, напряглась, вздулась буграми
мускулов, сжав невидимую рукоять...
встал на ноги, сидел, обжигая бешеным взглядом нависающую над ним смерть,
и мелкие осколки его зубов щерились в усмешке не менее злобной, чем
свирепое шипение, которым давился Каменные Плечи. Но не только злоба была
в ней, в этой усмешке, было в ней и что-то еще. Что-то, чего не могло быть
в этот ужасный миг. Радость.
зазвенел голос Хранителя:
слышали. Бил меня - Хранителя Оружия Духов. Воины видели. Было.
Убейте его, убейте! Духи простят! Чтобы камень звенел опять - убейте!
Раскройте уши, вы, стоящие здесь! Духи велят вам: у бейте!!!
креп. Каменные Плечи спокойно рассматривал неистовствующую толпу,
брезгливо морщился. Он не знал страха. Но разве это защита - бесстрашие?
Разве защита те несколько воинов, что сгрудились вокруг, заслоняя от
прочих, нашедших, наконец, виноватого? Мало их, верных, слишком мало...
Остальные, еще вчера бездумно повиновавшиеся, хотят убить. Почти все воины
- хотят. И все женщины, которые не знают охоты и боя, которые всегда,
всегда верили Хранителю, а не ему - все они хотят его смерти.
глядя на все еще сжатый в руке запятнанный красным нож. Его толкали - он
не замечал. Он думал. И вдруг рявкнул так громко, что услышали все:
нему лиц, увидел, как глаза Хранителя вспыхнули истерической ненавистью. А
Каменные Плечи скривился в мрачной улыбке, буркнул насмешливо:
Вдруг скажет потом: "Зря убили". Как исправите? А если скажет: "Хранитель
прав, убить надо было Каменные Плечи" - исправить легко. Я один, вас много
- убьете быстро... - Он тихонько захихикал, довольный шуткой.
снова задвигалась, забурлила в крикливом споре - слушать Хромого или не
слушать? Одни говорили одно, другие - другое, но никто не мог хорошо
объяснить, что же нужно делать теперь. И чем больше было разговоров, тем
больше путались и злились говорящие.
злобе глядя на готовую начаться драку каждого со всеми. Успокоить,
заставить замолчать, заставить сделать нужное... Как? И кто может
заставить? Каменные Плечи может, Хранитель может. Не хотят. Хотят
перегрызть друг другу шеи. А кроме этих двоих - кто? Может быть он,
Косматая Грудь? Ведь было время, когда Племя слушалось стариков. Было.
Многие помнят.
крик тонет в оглушительном гвалте множества могучих глоток. Косматая Грудь
изо всех сил закусил беззубыми деснами губу, и вдруг, сквозь застилавшие
глаза слезы, разглядел невдалеке неуклюжую громаду - Большой Тамтам. Лицо
старика радостно сморщилось: он понял, что надо делать.
натянутая до каменной твердости кожа Тамтама ответила утробным гулом на
немощные удары иссохших кулаков. Косматая Грудь выждал несколько
мгновений, упиваясь всеобщим вниманием, заговорил:
молчать и слушать. Теперь говорят все. Почему? Может быть, в Племени все
стали умными? Нет. А может быть, наоборот? Может, Настоящие Люди стали
глупыми, и сказать умное некому? Тоже нет. Я скажу, почему говорят все.
Потому, что забыли старое. Потому, что глупые забыли, что должны слушать.
А умные - что должны говорить. Я скажу: пусть говорит Хромой. Хромой
умный. Странный раскрывал для бесед с Хромым закрытый для прочих рот. Так
было. Хромой ходил в Долину Злых. Даже сам Странный умер, не дойдя, а
Хромой - дошел, и убивал Злых Звенящим Ножом, и вернулся. И принес Нож
Племени. Никто не скажет о Священном Ноже Странного лучше, чем Хромой.
Пусть говорит.
рев, и в навалившееся на Людей тяжелой каменной тишине Косматая Грудь
прокаркал:
замолкал, но никто не осмелился понукать и подгонять его. И он сказал все,
что хотел, не сказал только про Закатный Камень.
прохрипел:
для Щенка?
мрачно:
да крики крылатых - далекие и печальные. А Настоящие Люди молчали,
медленно, тяжело осознавая случившееся.
сон, впился насмешливым взглядом в бледное лицо Хранителя, в бегающие его
глаза:
придумывает, повторяет после других. Хранитель, э?
Каменные Плечи и отвернулся. Тот продолжал:
как Нож Странного, но из мягкого камня". Хранитель, э? Кто сказал?
замычал, как от боли в зубах, и вдруг взвизгнул:
нужное - делал глупое, для Щенка делал. Хромой - для дрянного Щека! Виляет
языком! Или заболел головой, совсем заболел!
руками. - Очень просил Щенок. Плакал. Жалко.
забрали, положили в Святилище. Не хотел отдавать - заставили, сказали:
"Надо. Нужен Племени". Вдруг опять скажут такое, заберут, отдадут этому, с
костями в волосах? Лучше молчать. Поверят и без Закатного Камня.
потихоньку стал пятиться от Тамтама - в толпу, где все. Он понял:
кончилось. Каменные Плечи не виноват, его не будут убивать, будут слушать.
И Косматую Грудь теперь никто не заметит. Жаль. Ему понравилось...
всматривался в толпу. Наконец нетерпеливо рявкнул:
здесь, у Святилища, его не было, а бегать искать по Хижинам никому не
хотелось. Всем было интересно здесь. А потом из толпы, тяжело дыша,
отмахиваясь от свисающих на глаза волос, выдрался Безносый, закричал:
Потом бежал по берегу. Очень быстро бежал. Держался за голову. Потом - не
знаю. Потому, что стал визжать этот, - Безносый ткнул пальцем в сторону
Хранителя. - Я подумал: "Немые режут". Побежал туда, где визжит. Больше
Щенка не видел.
сказал тебе ночью быть на мостках! Зачем? Чтобы ты бегал подвывать каждому
вонючему трупоеду, которому среди ночи приспичит визжать?! Нет! Я сказал
тебе следить! На мостках! Ночью! А кто где завизжит, я сказал следить
другим - не тебе! Зачем ты убегал? Чтоб немые переплыли там, где узко,
чтоб забрались на мостки?! Чтоб незамеченными вошли в Хижины убивать
спящих?!!
потерялся из глаз. Каменные Плечи сплюнул, досадуя на глупого, прерывисто
вздохнул, буркнул угрюмо:
сделал. Сделал зло - пусть сделает добро. Пусть поймает Щенка, вернет
людям Убийцу Духов.
хрипло заорал Хранитель:
Хромому! Нельзя пускать одного: убежит! Безносый тоже виноват - пусть идет
с Хромым, пусть следит за Хромым!
одинаково.