глазком все же глянул. И, конечно, сообразил, откуда ветер дует.
он тянулся к массивной серебряной вилке. - Разве ж так спорят о боге?
ему ставил, - засвечу и повторно.
Что за скандалисты такие! По любому поводу друг на дружку кидаются! Да
охолонись же, Горыныч!..
плечу.
взгляд. Мою угрозу насчет телевизора он, видимо, воспринял всерьез. Трубка
мира была для него предпочтительнее. - Чего нам ссориться из-за ерунды? Мы
же не можем проверить, правду или нет прописали в твоих листочках. Нет
бога, есть бог - какая разница? Один хрен, не видим и не слышим.
горбатого могила исправит.
спектакле. Не так уж часто наши соседи ударяются в рефлексию.
понимаешь, а хуже того - не желаешь понимать. О мире ладненьком
возмечтал... Зачем же тогда ребенку расти, набираться ума, постепенно
покрываться морщинами и сединой? Пусть сразу бы становился умным да
сорокалетним... Суть-то в том и таится, чтобы двигаться, значит, от
малости ввысь. Само собой - через прорву преград.
осмотрел опустевшую бутылку со всех сторон. - Черти плохи и я плох - стало
быть, мы одна шайка-лейка? Чего же им тогда меня поджаривать? Или они тоже
на отца небесного подрабатывают? А где же об этом сказано, а? Нестыковочка
получается!..
компанейства не любят. Могут и своего с полным удовольствием изжарить и
сожрать.
пьянство и богохульство, тебе за твоих псов шелудивых.
что должна быть в законах небесных какая-то оговорка. То есть насчет псов.
Ну и вообще самого разного.
единой в подвалы прячутся. Не зря говорят, что худого человека они за
версту чуют.
вспыхнул. Митяй наступил на его застарелую мозоль. - Паршивая кошка мудрее
твоих псов. Что они могу чуять? Самые подлые из всех существ. Лают и
оглядываются на хозяина. Чуть что - в кусты. И за котами мастера бегать,
пока те не дадут сдачи. Или, скажем, человек с палкой - худой человек?
Ладно, худой. А инвалид на костылях?.. То-то и оно! Лаять-то будут на
обоих, потому что ничего твои псы чуять не могут. Потому как ни сердца, ни
мозгов, - одна рабская душонка. За сахарок - хвостом виляют, а отвернешься
- и тотчас укусят.
типографской краской несет, а они ее терпеть не могут.
Все почтальоны, выходит, сволочи?
более уверенно.
коровы кормят, а кого-то, значит, и овцы с голубями.
пьем, не смущаемся.
Пойдем-ка почивать, золотце. Если хочешь, заснешь у меня.
самостоятельный, знаем. Но сегодня тебе лучше побыть под присмотром.
подростка показались слезы.
знаю, что ни Виктор, ни ты не выпили ни капли. Трезвыми хотите остаться?
намечено важное дельце.
Можно сказать, утро.
мне локоть.
там утро, если мы практически не сомкнули глаз. Проходя мимо Зоиной
квартиры, я услышал приглушенный плач. А возможно, это мне только
показалось. Чего не примерещится после такой ночи.
Митяй с Горынычем. Увы и еще раз увы... К расставаниям и нескончаемой
смене старых и новых лиц я успел привыкнуть. Помашите вслед уходящему
поезду, - рука обязательно устанет. Попробуйте пропустить мимо себя
несколько эшелонов и вы не заметите, как сами собой руки окажутся в
карманах, горечь и острота сгладятся. Когда-то все было иначе. Расставаясь
на неделю, мы впадали в скорбь, а, прощаясь с гостеприимными хозяевами, не
стеснялись плакать. И даже дом этот - кирпичную пятиэтажку, утопающую по
весне в яблоневом белоснежном мареве, я, конечно, любил. Но сколько
печальных секунд пролетело с тех пор, сколько безвинных щепок просыпалось
на грешную землю! Соседи из новеньких начинали жизнь в нашем доме с пилы и
топора. Вероятно, их можно было понять, - кому-то яблони застилали свет,
кто-то опасался ворья, заползающего в квартиры под прикрытием густых
насаждений. Каждый из них спилил совсем понемногу - по три-четыре деревца,
но в сумме этого хватило. Дом оказался в окружении безобразных пеньков, а
я, охладев поначалу к соседям, постепенно охладел и к дому. Что-то он
безвозвратно утерял. Глядя на него, я отчего-то вспоминал "Вишневый сад"
Чехова. Наверное, у нас приключилось что-то похожее. И мое расставание с
домом, с живущими в нем, а, вернее сказать, внутренний разрыв, произошло
значительно раньше. Но Мазику я все же кое-что сказал. Еще до того, как он
отправился спать. Иначе могло бы получиться жестоко. Я и без того бросал
его в тяжелой ситуации. Мы просто вынуждены были объясниться. То есть,
разумеется, я не стал посвящать его в наши сумасшедшие подробности, я
только намекнул, что мы можем не вернуться. Всего-навсего. И я обещал, что
не забуду о нем, если все обойдется. Обиженно пошмыгав, Мазик
поинтересовался степенью вероятности нашего возвращения. Я предположил,
что это где-то пятьдесят на пятьдесят, и Мазик немедленно сказал: "врешь".
Я не стал ломаться и отнекиваться. Он действительно был без пяти минут
мужчиной, и с ним не стоило хитрить.
спрятанные под паркетинами патроны. Мы пожали друг другу руки и разошлись.
Честно говоря, меня подмывало проститься и с Зоей. Я хотел проворковать ей
на прощание что-нибудь доброе, ласковое - и я почти решился, но в
последний момент дрогнул и передумал. Может быть, сделав вывод, что
причиню ей лишнюю боль, а, может, подобным образом попросту обманув себя.