твоему дурному воспитанию, этого никогда не делали, - прорычал я. - Поэтому
я сейчас исправлю ошибку твоих родителей и тресну тебя...
расползаться дальше и дальше - на всю комнату! Несколько секунд я пытался
понять, как это получилось, что улыбка вдруг отделилась от его лица, но тут
же забыл об этом; теперь все лицо Голема начало увеличиваться - становилось
все больше и больше, пока передо мной не осталась лишь одна огромная влажная
от пота пора, находившаяся, как я решил, на самом кончике его носа.
сыпался на меня со всех сторон, словно отскакивавший от стен горох. И сквозь
этот смех, будто из самых дальних глубин космоса, до меня доплыл голос:
Глава 6
испытывает пациент перед операцией, от исхода которой зависит его жизнь. Ему
остается лишь слепо верить в искусство врачей - только на этот раз мне
казалось, будто я нахожусь одновременно в сотне клиник, ожидая не менее
сотни операций сразу, и доподлинно знаю, что все врачи - шарлатаны.
таком случае, первый опыт ничем особенным мне не грозил, разве что временной
потерей способности трезво мыслить. Но разве можно, черт побери, быть
уверенным, что мне подсунули именно ЛСД?
в освещенный тоннель, ведущий к центру земли, и на самом его дне разглядел
лишь одно... Страх! Я ринулся вниз, слегка обеспокоенный, чем все это
закончится, и начал падать. К тому времени, как я достиг дна, я уже знал,
что вызывало мое беспокойство.
поисках выхода, то и дело проходя мимо распахнутой двери. Я знал, что дверь
где-то здесь и я могу запросто выйти в нее, но у меня это никак не
получалось - потому что на самом деле я не шел.., а падал, падал к центру
земли и снова ощущал одно: страх!
видением, потому что я со всего маху врезался в стену. Кажется, я даже
вскрикнул, но потом совершенно неожиданно успокоился. Паря в неком другом
измерении, мой собственный мозг с любопытством наблюдал за парнем, который
бился головой об стену. Осторожно, слой за слоем, я отделил боль, и она
отступила, становясь все слабее и слабее, хотя и не пропала совсем,
напоминая о себе легким покалыванием в каждом нервном окончании моего тела.
Сосредоточившись, я почувствовал головную боль на кончике большого пальца
ноги - только там ее вовсе не было. Это было всего лишь ощущением боли.
Проследив источник болевых волн, я обнаружил его в том месте, где мой лоб
тесно соприкасался со стеной, после чего голова перестала разламываться и
боль, подобно случайной волне на зеркальной глади озера, исчезла,
растворилась вдали. И затем: Покой! Я больше не был в комнате. Я был нигде!
Я был везде! И сразу же пол, стены, потолок - растворились, и небеса
разверзлись. Я видел - и более того, понимал - природу всего сущего. Но
самое главное - я знал все! Высший Судия Роберте, небожитель и верховный
правитель, парящий в Космосе и наблюдающий за проносящимися мимо со свистом
атомами!
не вернусь обратно. Но меня это ни капли не беспокоило. Здесь было
прекрасно, и я не желал возвращаться. То место, где я парил сейчас, казалось
совершенно реальным, то самое место, где скромный земной адвокатишко носился
взад и вперед, развлекаясь игрой под названием "Сотворение Жизни Через
Достижения Разума", - место это было таким настоящим.
и она в самом деле окружала меня. Это было столь прекрасно! Столь
умиротворяюще! Паряще...
оболочкой чувств и ощущений, я плыл сквозь пространство, где единственный
цвет, единственное движение существовали лишь в крохотных электрических
разрядах, ярко вспыхивающих глубоко внутри моих глазных яблок.
кто-то тянет меня за ногу. Только я будто бы и не лежал, а лишь наблюдал со
стороны, как я лежу. И поскольку я находился вне своего тела, то решил, что
смогу не открывая глаз определить, что происходит с моей ногой. Но почему-то
не смог. А когда мою левую ногу оставили в покое и принялись за правую, я, с
трудом преодолевая полную расслабленность, открыл один глаз. И сразу же
увидел тонкую белую руку, держащую какой-то непонятный предмет, в котором я
с трудом распознал брюки. И лишь когда две нежные ручки с изящными короткими
пальчиками принялись расстегивать мою рубашку, я догадался, что брюки - мои.
атомов в своих глазных яблоках, пытаясь разглядеть, что же находится за
расплывчатыми очертаниями рук. Такая реорганизация атомов потребовала немало
ухищрений, поскольку в моих прежних глазах все так перемешалось, что они
больше походили на яичницу-болтунью; однако мне удалось и это. Неожиданно я
ощутил, как я могуществен. Ведь теперь я управлял всем - даже атомами в
собственных глазах! И я не просто в это верил - я это мог!
мной Мисс Кукурузные Поля Айовы!
совершенно неожиданно, видение само по себе начало меняться, и я увидел, что
кукурузные поля охвачены огнем. Они пылают! Извиваются и корчатся от жара!
умненьких и послушных ребятишек - гордости своих родителей, которые всеми
правдами и не правдами будут защищать родную страну и при любых
обстоятельствах не отрекутся от Бога. Эта женщина пылала похотью! Раздев
меня донага, она нависла надо мной; ее крепкие, округлые груди с розовыми
сосками нежно покачивались и надвигались на меня, как два алебастровых шара,
становясь все больше и больше, пока я не смог видеть лишь восхитительную
белую кожу, так туго натянутую, что, казалось, она вот-вот лопнет мне прямо
в лицо. Сквозь нее просвечивали тоненькие голубые прожилки, а вокруг сосков
от возбуждения собрались морщинки и пупырышки гусиной кожи. Втянув в рот
сосок, я принялся ласкать его губами, чувствуя, как напрягается грудь,
становясь все более твердой и упругой, как мячик, и упираясь мне прямо в
лицо. Затем я приступил ко второму соску, уже затвердевшему от возбуждения,
хотя я еще только взялся за него. Я упивался блаженством, пока откуда-то
издалека не раздался звук, похожий на стон ветра в кукурузных полях Айовы.
и ее кожей пробежал электрический разряд. Мои пальцы скользнули к ягодицам и
обратно, двигаясь по наэлектризованной поверхности, словно водомерка по
глади озера. Ток пробежал от них к ладони и далее - к позвоночнику, где
замкнул контур и снизу доверху пронзил спину, рассыпавшись тысячами
искрящихся и шипящих вспышек.
ушей, щеки, и, наконец, наткнулся на ее рот. Словно маленький зверек с
остренькой мордочкой, бьющийся о прутья клетки и пытающийся вырваться
наружу, мой язык яростно набросился на крепко сжатые зубы, быстро пробежался
по своду десен и снова нежно заскользил по зубам - и тут, наткнувшись на ее
обжигающий язычок, принялся извиваться вокруг него.
джинсов и жесткий шов, где они соединялись между собой, потом просунулись
между нашими, тесно прижатыми друг к другу животами, и, пробравшись к
кнопке, расстегнули ее. Бедра изогнулись, я дернул вниз "молнию" и осторожно
стянул джинсы вниз. Она снова прижалась ко мне и, действуя лишь одними
ногами, сбросила их с себя. Затем мои пальцы нащупали мягкую ткань трусиков,
почувствовали под ними нагую плоть и принялись стягивать их с бедер и ниже,
к ногам...
слились в единое целое, ноги и руки переплелись; мы ласкали друг друга,
сжимали в объятиях и двигались, двигались, двигались...
наших глоток вырывались стонущие вскрики, похожие на верещание
перегруженного микрофона.
взрыв.
облако газа без вкуса и запаха, которое полностью поглотило меня.
полуприкрытые ресницы разглядывала меня сонными голубыми глазами. Сейчас в
них не было огня; от него остался лишь влажный блеск.
губы слегка шевельнулись в таинственной улыбке. - Восхитительно!
не начали возвращаться силы и я снова не почувствовал свои ноги, руки и -
весьма отдаленно напоминающую нормальную - способность мыслить.
мере, точно не лишился рассудка.
кровати, они шмякнулись на пол.
вертикальное положение, чтобы обрести равновесие и подняться на ноги. С
кровати я встал вполне удачно, но это было все, на что я оказался способен.
Ноги подломились, как ватные, и я грохнулся на пол.
Василенко Иван
Свержин Владимир
Посняков Андрей
Андреев Николай
Фазиль Искандер
Шилова Юлия