постанывал сквозь стиснутые зубы и жалел себя. Потом он
решил, что нежиться, пожалуй, хватит, сосредоточился и сел,
упираясь руками в песок у себя за спиной.
брезентовой робы, болтавшейся на костлявых плечах Петровича,
предательски поблескивая, выглядывает бутылочное горлышко.
эвакуировался без паники, а? Отступление должно быть
упорядоченным и планомерным, так? Орел, Петрович, орел!
Может, поделишься с инвалидом?
не пьешь.
уточнил Юрий и полез в карман за деньгами. - Ну извини...
сказал бригадир. - Дурак дураком, хоть махаться и
навострился. На кой хрен мне твои деньги? Вон она, водяра, в
вагончике - пей хоть до упаду... - Он скрипнул зубами. - За
упокой... Я ведь что говорю? Не видел я, чтобы ты пил, не
приходилось мне как-то такого видеть. Да и сотрясение у
тебя. Как бы не развезло. А так - пей, мне этого дерьма не
жалко.
и протянул бутылку Юрию. Юрий сделал несколько хороших
глотков, обтер горлышко ладонью и вернул бутылку бригадиру.
Водка была теплой и отвратительной, но от нее по всему телу
быстро разбежалось приятное тепло, и Юрий почувствовал, что
тошная муть, в которой тонул мозг, отступает и рассеивается.
бутылку, в которой осталось едва ли больше половины
содержимого. - А ты, я вижу, не только морды бить умеешь. А
,k-то думали, что ты из этих.., из трезвенников-язвенников,
в Бога их, в душу и в мать.
Горячий. Котелками.
Афган, значит. То-то же я гляжу... Ну, десантура, чего
делать-то будем?
сапог. Петрович, не сводя с него внимательных глаз, задрал к
небу свою разлохмаченную бородищу, вылил в себя остаток
водки - именно вылил, как в раковину умывальника, - крякнул,
утерся рукавом и не глядя швырнул бутылку через плечо в лес.
пойдем. До маляров не больше километра, а там машина, да и
до поселка оттуда рукой подать.
отбиваясь от мошкары. Петрович вынул сигареты и протянул
пачку Юрию. Тот отрицательно качнул головой - курить ему
сейчас хотелось меньше всего. Петрович нерешительно повертел
пачку в руках, вынул из нее сигарету, подумал, скривился и
убрал курево обратно в карман.
после долгой паузы. Юрий неопределенно пожал плечами. - Нет,
серьезно. Ты, может, решишь: подлизывается, мол, старая
падла, чует, что рыльце в пушку... Я тебе на это так отвечу:
на хрен ты мне нужен, чтобы к тебе подлизываться? Я ведь
тогда, в обед, мог не в воздух шмальнуть, а в тебя. Барабан,
между прочим, так и собирался сделать, да я не дал.
не молчать.
таким здесь делать нечего. Вот и вышло у тебя вроде как
несовпадение.
Ты это к чему, Петрович? Учти, целоваться я с тобой все
равно не стану.
Про ребят-то, про покойных, я, считай, все знаю, а вот ты -
дело другое. Темненький ты, непрозрачный. Да ты не косись,
не косись! Я что хочу спросить: семья-то есть у тебя? Ну,
жена, детишки?
срослось.
только что подтвердил какую-то его теорию. - А родители?
ему надоедать.
указательный палец. - Вот видишь! Так я и знал!
что... А ну стой!
чем, собственно, дело. Они стояли почти на вершине сопки.
Bпереди, на самом верху, стояла опора, до которой оставалось
каких-нибудь двадцать-тридцать метров. Опора сверху донизу
сверкала свежей алюминиевой краской, а еще дальше из-за
вершины сопки высовывался самый кончик следующей опоры - той
самой, которую сегодня должны были покрасить. Негромко шумел
верховой ветер, разгоняя гнус и шевеля верхушки кедров.
Кроме этого привычного шума, вокруг не раздавалось ни
единого звука, и Юрий никак не мог взять в толк, что
насторожило Петровича. Он уже открыл рот, чтобы спросить,
какого черта они торчат на солнцепеке, как два идиота, но
тут до него дошло: вокруг было слишком тихо. Если, бы маляры
работали, с этого места уже можно было бы услышать гудение
компрессора, голоса - по крайней мере, крики, которыми
обмениваются старающиеся перекрыть шипение пульверизаторов
работяги, - и прочие шумы, сопутствующие производственному
процессу. Но тайга молчала, и теперь, когда до Юрия дошел
скрытый смысл этого молчания, ему стало не по себе. Он
подобрался, как в разведке, когда линия окопов оставалась
позади, и посмотрел на Петровича.
оставалось только проверить в последний раз...
новые, исправные. Маляры по опоре лазят, проводов не
касаются. Даже если бы кто-то случайно.., ну, один, два..,
но не все же!
бороду. - Твоя правда, парень. Кабы они были живы, тут бы
такой гвалт стоял, что в поселке было бы слышно. Шутка ли -
сидеть на опоре и вдруг услышать, как провода гудят!
такого не видали никогда... Идем?
глядя мимо Юрия на верхушку опоры. - Знаю, что придется, а
не хочу. Вот хоть ты режь меня!
- Я и без тебя сегодня на трупы насмотрелся на полжизни
вперед. Если хочешь, оставайся здесь. Я схожу, все узнаю и
пригоню машину.
назад помирать собирался, а теперь в герои рвется, да так,
что впятером не удержишь. Нет уж, браток. Вместе пойдем, раз
уж так вышло. Эх, жалко, лекарства я мало захватил!
рукавом занюхали и - в кустики, спать. И все проблемы
побоку. Милое дело!
что ли.
сразу же присел на шершавый бетонный фундамент опоры, слегка
припорошенный мелким желтым песком. Отсюда открывался
отличный вид на подернутые голубоватым знойным маревом
.*`%ab-.ab(, а интересовавшая их опора и вовсе была видна
как на ладони.. У ее подножия стоял знакомый тентованный
грузовик, а внизу, в распадке, виднелась обнесенная
проволочным забором мешанина проводов, изоляторов, порталов
и конических разрядников. Это была территория подстанции, у
въезда на которую Юрий разглядел какой-то автомобиль
знакомого темно-синего цвета. На солнце ярко блестели
хромированные дуги и подножки. Во всей округе был только
один такой автомобиль, и Юрий понял, что смотрит на машину
прораба.
Посняков Андрей
Круз Андрей
Бажанов Олег
Акунин Борис
Шилова Юлия
Березин Федор