думаете?
пригодны после всплытия.
иная, там длительное плавание будет переноситься легче, по скольку у людей
всегда найдется какое-то занятие - исправить один механизм,
отремонтировать другой... И все же месяц - это многовато...
приказано выйти в длительное плавание и, если окажется возможным,
совершать его без всплытия лодки на поверх ность.
думают, - о моральном состоянии матросов, об их боеспособности. О том же
думает и он.
интересуется первый помощник.
отвечает Тутте.
или недовольство, и Тутте, улыбнувшись, продолжает:
для того только, чтобы мы могли всплыть и взглянуть на солнце. Это не
обязательно должна быть военно-морская база - мы в состоянии взять с собой
достаточные запасы продовольствия и торпед, - а лишь укромное место для
отдыха. Командование возражает, но... - Тутте многозначительно
ухмыльнулся, - как только мы окажемся в море, оно, возможно, передумает...
желаемое за действительность? - спрашивал я себя. - Но как командир
подводной лодки я бы обязательно решил всплыть и отдохнуть. Что будет
происходить в подводной лодке после ее месячного пребывания под водой?
Правда, в АПЛI воздух не будет таким тяжелым, как в подводной лодке
обычного типа. Ну а как с отбросами, которые неизбежно будут копиться во
время боевых операций, и как бороться с плесенью, которая покроет все
внутри? В каком физическом состоянии окажется команда? Не подвергнутся ли
люди каким-нибудь заболеваниям в результате столь длительного пребывания
под водой? И еще: так ли уж совершенны машины АПЛI? Не окажется ли, что
отработанное топливо будет выделять какие-нибудь ядовитые вещества? Да,
АПЛI может оказаться технически совершенным кораблем, рассуждал я. Но как
в нем поведут себя люди, до этого плававшие в обычных подводных лодках?
Выдержат ли они такое длительное нервное напряжение в условиях боевой
обстановки?.. Нет, лодка должна располагать каким-то убежищем, каким-то
укромным уголком, и я на месте Ганса Тутте обязательно бы на шел
какую-нибудь уютную бухточку, где люди могли бы свободно покурить,
искупаться, позагорать. Именно это, убеждал я себя, и есть ахиллесова пята
АПЛI. Да, да, да! Она должна иметь базу, убежище, укромную бухту...
капитан Пэйс пришел в сознание.
Вот уж не ожидал увидеть рядом с собой перед своим последним рейсом
настоящего моряка!
сейчас делаешь? По чему ты здесь, а не в море? Надеюсь, ты не бросил свою
подводную лодку только ради того, что бы присутствовать при смерти
старика?
особому приказу...
ему? Ведь он же все равно умрет через несколько часов. Он всю жизнь в
море... Кто знает, не подскажет ли он что-нибудь такое, что поможет мне
найти АПЛI? Да и мне самому легче, когда я поделюсь с ним своим секретом".
ему о полученном приказе, о Гансе Тутте, о том, что я сделал бы на его
месте, и о своей уверенности, что АПЛI, безусловно, нужна какая-то база.
Глаза старика загорелись, он вдруг встрепенулся и уже другим, энергичным
голосом спросил:
Никаких островов там нет. На побережье Южной Америки укромных уголков
сколько угодно, но климат такой, что ни один капитан не станет искать там
местечка для отдыха команды. И людей там в общем-то многовато. Да и
командование наше флотское не такое уж тупое, что бы оставить без внимания
маршруты торговых судов в Южную Америку. Именно потому Харвуд нашел "Графа
Шпее", - улыбнулся дед. - Нет, нет, на месте Тутте я бы выбрал Африку!
многовато.
рукой.
сколько-нибудь подходящего залива или бухты, - возразил я, уже сожалея,
что рассказал умирающему старику о полученном задании. - Я говорил об этом
в Адмиралтействе.
ознакомиться с мои ми заметками о промерах глубин в тамошних водах!
Принеси-ка, парень, карту, она лежит на моем столе. Нет, нет, не
адмиралтейскую, а мою собственную... Какое водоизмещение, ты говоришь, у
АПЛI? Три тысячи тонн? Черт побери, только-только, но она все же сможет
пройти туда!..
На его письменном столе в беспорядке валялись карты, какие-то бумаги,
старые счета и всякий хлам. Но мне все же удалось отыскать то, что старик
называл "своей картой". Бегло взглянув на нее, я решил, что на ней
нанесена, очевидно, часть побережья к югу от Анголы.
отвратимое произошло - достаточно было одного взгляда на лицо деда,
покрытое пятнами и искаженное судорогой. Задыхаясь и кашляя, старик
откинулся на подушки. Умирающий громко произнес какое-то слово, похожее на
"север".
произносил это слово так, что его можно было понять и по-другому. - ...В
двадцати милях... южнее... норда... большая скала... в двадцати милях к
югу от...
моему удивлению, он поднял голову с подушек и отчетливо произнес: - Остров
с кривой косой, парень. Все равно он принадлежит тебе...
острову Св. Елены.
Здесь и в мирное-то время редко появлялись суда, а теперь, в дни войны, их
и вовсе не стало. Свободные от вахты загорелые матросы играли в кости
около орудия. Небольшие волны с юго-запада вяло лизали стальную палубу.
Можно было подумать, что мы одни тут, на всем этом огромном пространстве.
Джон Герланд в белой сорочке, расстегнутой у горла, загорелый, словно
человек с рекламного объявления, лениво взглянул на увлеченных игрой
матросов.
свете, и мы начнем делать ставки на игроков в кости, хотя это и запрещено
военно-морским уставом.
разлагает команду, пусть и состоящую из опытных моряков-ветеранов. Из
походов на подводных лодках люди не возвращаются загорелыми красавцами. До
сих пор наше плавание проходило так легко и спокойно, что даже мысль о
том, с какой целью мы находимся в этот солнечный вечер в Южной Атлантике,
казалась странной и нереальной.
заправленная горючим и снабженная всеми необходимыми запасами. По чьему-то
приказу на "Форель" были присланы даже американские и канадские
деликатесные продукты, несколько ящиков шотландского виски и дюжина
бутылок лучшего хереса. "Для идущих на смерть", - с горечью подумал я.
заправлялись горючим, ни у кого не появлялось и тени сомнения, что все
требования "Форели" должны выполняться вне всякой очереди. Нам ни в чем и
нигде не отказывали, и матросы быстро это поняли. Они предпочитали не
думать об опасностях, скрывающихся за столь необычной щедростью, и были
довольны, что имеют возможность жить как боги. Я случайно подслушал, как
один из моих матросов в Саймонстауне, будучи основательно "под мухой",
заявил: "Подавай мне виски! Никакой дряни для команды "Форели"! Все самое
лучшее!"
но в конце концов понял, что недели крейсирования на огромных
пространствах Южной Атлантики стали отрицательно сказываться на моряках.