силы улыбнуться.
распороли живот.
роль она еще недостаточно отшлифовала. По беспокойному выражению карих
глаз Малко понял, что молодая женщина не очень-то гордится собой.
пословица, месть - это такое блюдо, которое едят остывшим. На этот раз он
съест его теплым.
кожу, а освещение таким рассеянным, что на расстоянии метра ничего не было
видно. Смутные силуэты танцующих двигались в полумраке под бешеный рев
мощной аппаратуры. Оркестр находился у входа в огромную круглую хижину,
центр которой занимала танцплощадка с окружавшими ее низкими столиками и
скамеечками. Публика была разношерстной: нарядно одетые сомалийцы, шлюхи в
облегающих бедра лосинах, скромные конторские служащие и несколько унылого
вида европейцев. Фуския и Малко устроились в темном уголке недалеко от
входа рядом с тремя девицами, обтянутыми черным сатином. Оркестр играл
мелодию, похожую на медленный фокстрот. Он удивился, что сомалийцы плохо
танцуют, в отличие от большинства негров. Они неуклюже вихляли задами, с
грацией пингвинов передвигаясь по площадке. Фуския сразу плотно прижалась
к Малко, словно желая этим искупить свою вину. Ткань ее платья была такая
тонкая, что Малко в полумраке казалось, будто она голая. Его рука
скользнула вдоль крепких бедер, коснулась копчика. Фуския едва заметно
вздрогнула, как бы отвечая на этот жест, и еще крепче прижалась к нему.
Настоящее хищное тропическое растение.
месте. Ее острые тяжелые груди буквально ввинчивались в тело Малко. Так же
вели себя все пары, двигавшиеся вокруг них. Иногда по ее телу пробегала
быстрая нервная судорога. Малко не надо было насиловать себя, чтобы
захотеть ее. Отложив месть на время. Они больше не говорили о случае в
ресторане. И о Хельмуте Ламбрехте тоже.
травку, чтобы взбодриться.
наркоманов.
взяв Фускию под руку.
дансинг, растолкали шлюх, сгрудившихся у входа, и оказались в саду. Малко
направился прямо к бару.
Фускию за руку.
Забирая свой ключ, Малко удостоверился, что ключ Хельмута Ламбрехта на
месте. Фуския ждала в стороне. Когда Малко подошел к ней, женщина
неуверенно проговорила:
вернулся, мы подождем его в моем номере...
попробовала освободиться, но Малко держал ее крепко.
запрещено. Милиция...
лифтами, казалось, с иронией наблюдал за ними. Одна кабина была открыта.
Малко не слишком нежно подтолкнул туда Фускию. Оттолкнувшись от стенки
лифта, она попыталась выйти.
он обхватил Фускию за бедра, грубо прижал к стенке и впился в ее рот
поцелуем. Сначала губы Фускии оставались сжатыми, потом приоткрылись, язык
обвился вокруг языка Малко, поясница заколыхалась в ритме, не оставлявшем
никаких сомнений насчет того, какие чувства она испытывает или делает вид,
что испытывает. Она втянула живот, дыхание стало частым, прерывистым.
всему, была вполне готова пожертвовать своим целомудрием. В полумраке
коридора просматривался силуэт одной из дежурных по этажу, которые сидели
там день и ночь. Больше для того, чтобы шпионить, чем для обслуживания
гостей.
коротко вскрикнула. Она вдруг испугалась.
полированной алюминиевой стенке кабины, придерживая правой рукой за
затылок, задрал сзади синий шелк, зацепил подол платья за золотой пояс,
оголив ягодицы, похожие на две огромные коричневые маслины, и длинные
точеные ноги.
Левой рукой он освободился от брюк. Мимолетно подумал: "У женщины только
один способ вознаградить мужчину". У него тоже был только один способ
наказать ее.
яростно сопротивляться. Браслеты звонко застучали по металлической стене,
словно аккомпанируя ее умоляющему:
направленное ему в живот. Тогда одним рывком, всем телом, упершись на долю
секунды в закрытый сфинктер, он совершил то, о чем, вероятно, мечтали все
любовники этой женщины. Его проникновение сопровождалось пронзительным
воплем.
там, где его не скрывали густые волосы. Мулатка попыталась вырваться, но
это движение позволило ему еще глубже войти в нее. Она забилась,
застонала, задыхаясь.
это время дверь лифта оставалась открытой. Он уже не помнил себя. И
желание отомстить теперь было не главным.
вопля, но на этот раз не ощутил никакого сопротивления. Все тело Фускии
вдруг обмякло, поясница снова обрела гибкость, пышные ягодицы прижались к
его бедрам, повторяя их изгибы. Она внезапно застонала, расслабившись от
удовольствия, теперь он без труда двигался в ней взад и вперед. Она
подалась назад, согнув колени, упершись лицом и ладонями в алюминиевую
стенку. Малко увидел ее неузнаваемый профиль с открытым ртом и трепещущими
ноздрями. Казалось, теперь Фуския наслаждалась каждой секундой этого
грубого изнасилования.
более прерывисто, задыхаясь. Бессвязные слова вылетали из ее уст, сначала
по-сомалийски, потом по-итальянски. Вдруг она хрипло, почти бессвязно
пробормотала:
расплавленный металл. Внезапно он кончил, и это вызвало ответный оргазм.
Она оставалась некоторое время в той же позе, все еще продолжая
вздрагивать и вцепившись ногтями в алюминиевую стенку. Малко чувствовал
опустошение в мозгу и во всем теле. Вдруг они услышали легкий толчок, и
двери закрылись. Лифт вызвали на первый этаж.
туманились от вожделения. Чудесный тропический деликатес, эта женщина.
Торопливо и неловко она стала дергать вниз подол своего платья, прижатый
поясом, чтобы прикрыть нижнюю часть тела, оголенного до талии. А лифт тем
временем спускался со скоростью улитки. Малко остановил ее, сжав запястья
руками. Она бросила на него одновременно томный и испуганный взгляд. Глаза
Малко вновь были суровыми и холодными, несмотря на неистовство, с которым
он занимался любовью.
смотрит на свою жертву.