read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



а не декларируемые мысли.
Он совсем недавно совершил головокружительную карьеру, в один день
превратившись из рядового зав.отделом спорта отраслевой газеты в
заместителя министра - зампреда Госкомспорта. Начальственного блеска
набраться еще не успел, а отношения наши были всегда дружеские, хотя,
конечно, друзьями мы никогда не были - сказывалась не одна лишь разница в
возрасте (Гаврюшкин, считай, лет на семь-восемь старше), скорее
определяющую роль играл разный подход как к людям, так и к делу, которому
мы служили.
В журналистике Гаврюшкин был не силен. К тому же печатный орган,
который он представлял, и не требовал особых глубин, главное - побольше
слов типа "молодцы", "ледовая дружина", "мужественные ребята", "советский
патриотизм" и т.п. Каюсь, подобными словечками грешил и я, отправляя
очередной опус с какого-нибудь чемпионата мира или Олимпийских игр, но
делал это искренне, потому что знал истинную цену золотым медалям,
достававшимся с каждым годом все труднее и труднее. Спорт становился
молохом, высасывающим запасы нервной и физической энергии из самых
потаенных хранилищ организма.
В молодости человек редко задумывается о старости, а когда ты к тому
же полон сил, молодецкая удаль так и играет, так и кипит в каждой твоей
клеточке, ничто не выглядит чрезмерным во имя того, чтоб подняться на
пьедестал почета и увидеть, как над твоей головой - в твою честь! -
медленно поднимается красный стяг, и стадион встает и аплодисментами
приветствует тебя, одобряя твои усилия. Когда ты на коне и твои портреты
красуются на первых страницах газет, когда ты сам себе кажешься
непобедимым и уверен, что таким и останешься навсегда, нелегко отличить
словесную шелуху от искреннего восхищения, и потому Гаврюшкины оды не
вызывали отпора или возмущения. С годами он превратился в мэтра, с коим
считались в серьезных организациях. Когда же он подружился с одним
высокопоставленным чиновником, не имевшим, правда, никакого отношения к
журналистике, но зато руководившим едва ль не всем физкультурно-спортивным
движением в стране, Гаврюшкин обрел наконец-то так недостававшую ему
административную поддержку. Он просто на глазах менялся, и не к лучшему:
не говорил, а глаголил истины, не терпел малейшего несогласия или
инакомыслия, в образцы спортивной журналистики, ничтоже сумняшеся, возвел
собственные худосочные статьи и пару книжонок, написанных на том же
уровне.
Не знаю, чем я тому обязан, но ко мне Гаврюшкин относился по-прежнему
откровенно дружески. И когда я посетовал, что олимпийский год пропадает,
он понял мое откровение по-своему:
- Не пускай пузыри, Олег. Свет клином не сошелся на американской
Олимпиаде, тем паче я уверен - она у них провалится, помяни мое слово. Что
за Олимпиада без нас и без социалистов, то есть соцстран, они нас
поддержат стопроцентно, никуда не денутся! Вот и гляди, какие получаются
штучки-дрючки! Считал, сколько медалей на Играх достается нынче в среднем
нам и соцам? Две трети! Значит, когда они проигнорировали наши Игры, то
отсутствовало лишь тридцать процентов сильнейших, способных завоевать
медали, а у них - да что там, соберутся второразрядные спортсмены, мираж,
и только. Ладно, это дело решенное. Как ты смотришь, если я похлопочу и
тебя включат в делегацию на сессию МОК в Швейцарию?
- Протестовать не стану.
- Лады, готовься, - Гаврюшкин уловил мое удивление быстрым решением
столь сложного в обычной ситуации вопроса (оказаться в официальной
делегации провинциалу так же трудно, как и нереально, если ты не обременен
"должностью". Ну а какая должность у репортера из республиканской газеты?)
- Не дрейфь, я еду руководителем. - Он самодовольно рассмеялся.
- Ты делаешь просто-таки поразительные успехи. Поздравляю!
- Держись меня, Олежек, не пожалеешь.
Это мне понравилось меньше, потому что никогда не любил, больше того
- не терпел зависимости от кого бы то ни было. Но я смолчал, простив ему
эту бестактность. Если откровенно, я ценил в Гаврюшкине цепкость, умение
быстро мыслить, к тому же он неплохо владел испанским и немецким, что тоже
подкрепляло сильные стороны его характера.
- Можно готовить документы?
- И быстрее, времени - в обрез. Как только возвращусь из Сараево, с
зимних Игр, думаю, что мы выиграем, так сразу в Женеву.
Мы сидели в гостях у Виктора Синявского, отличного репортера и моего
настоящего друга, журналиста глубокого и думающего, самозабвенно любившего
спорт, всерьез заняться которым ему помешала война, куда он, 17-летний
киевлянин с Десятинного переулка, отправился добровольцем сначала в
голосеевские окопы, а затем - в действующую армию, подделав метрику и
сразу повзрослев на два года. Мы сошлись с Виктором еще в Мехико-сити, на
Играх, и, несмотря на значительную разницу в годах, подружились. Два года
назад Виктор, как он сам выразился, сошел с дорожки и перебрался на
трибуну, - его подстерег микроинфаркт, и врачи категорически запретили и
думать о заграничных вояжах на соревнования, где и физически, и
психологически организм работает на пределе.
Гаврюшкин разомлел, хотя выпить был не дурак, - разомлел от
собственного нарождавшегося величия, от сознания приобщенности к "тайнам
мадридского двора", то бишь высоким кабинетам Госкомспорта, где за
закрытыми дверями нового здания на Лужнецкой набережной, доставшегося
спортивному ведомству от Олимпиады-80, вершились судьбы большого и
"малого", как называли здесь все, что не относилось к сборным командам
страны, спорта. Я, признаюсь, не очень-то любил заглядывать сюда, где уже
не витал дух доброжелательства и уважения к спортсменам, что жил в тесных
коридорах и кабинетах прежнего комитета в Скатертном переулке; здесь
холодок касался тебя уже на входе, где милиционер, как трамвайный билет,
вертел в руках твою красную книжицу заслуженного мастера спорта СССР и
вежливо, но настойчиво рекомендовал "связаться" с нужным отделом и
заказать пропуск. Потом ощущение постороннего, незванного гостя, не
покидало тебя до той самой минуты, когда, облегченно вздохнув, ты не
выходил на улицу и оказывался напротив знакомого входа в Лужники.
Если погода выдавалась не дождливая, я непременно заворачивал на
стадион, спешил, как на встречу со старым другом, волнуясь и радуясь, к
бассейну, где стартовал много раз, где познал и радость победы, и, как
говорится, горечь поражения. Здесь иногда можно было встретить
легендарного Леонида Карповича Мешкова, вернувшегося на дорожку с
перебитой на войне рукой и ставшего, вопреки всему, рекордсменом мира,
первым советским рекордсменом мира в послевоенное время. Все еще судил
соревнования Семен Бойченко, чей неукротимый нрав и бездонный оптимизм не
смог "выкачать" ГУЛАГ, куда он попал из-за того же оптимизма и
самоуверенности и слишком вольного, как расценил Лаврентий Павлович,
обращения с Капой, Капитолиной Васильевой, чемпионкой и рекордсменкой
СССР, женщиной неброской русской красоты и с прекрасным рубенсовским
телом. На Капу положил глаз Василий Сталин, она стала его очередной женой,
но тренироваться не бросила. Когда Васильева входила в воду, на трибуне
устраивался молчаливый, насупленный человек в штатском, предназначение
которого вскоре перестало быть секретом: и подруги, и товарищи стали не то
чтоб сторониться Капы, но держались от греха подальше, тем паче после
того, как в автозаводской бассейн - лучший тогда в столице - однажды
заявился и сам Берия, нагло раздевавший своими глазищами пловчих. Лишь
Семен Бойченко, двухметровый гигант, поразивший, кажется, году в 1936-м
парижан, где запросто расправлялся с мировыми достижениями, "красный кит",
преподносивший уроки мастерства признанным чемпионам - ведь до войны мы не
входили в международные спортивные федерации, в федерацию плавания - тоже,
продолжал держать себя с Капой запросто. То ли Василий пожаловался на
"неуважение" к жене со стороны Бойченко, то ли сам Лаврентий Павлович
невзлюбил Семена с первого взгляда, только забрали его, как водится,
ночью; и он долгенько отсутствовал в Москве. О тех годах Семен Бойченко
вспоминать не любил, а последовавшее после оттепели похолодание не
способствовало воспоминаниям. Бойченко умел держать язык за зубами, но это
и отдаленно не напоминало трусость или покорность времени: он просто не
хотел бередить прошлое, предпочитая оставаться все тем же рубахой-парнем,
коим слыл всегда...
- Ты плыви, плыви, крючкотворец, - напутствовал меня Семен Бойченко
перед стартом, держа в своих огромных лапищах секундомеры. - Я твои
десятые зафиксирую, не убоись. Семен Бойченко уважает дерзких! - Почему я
показался ему дерзким, сказать трудно: может быть, после того случая,
когда я выиграл у Вовки Макаренко, официального рекордсмена мира на
двухсотметровке брассом, выиграл тогда, когда ни одна живая душа не
принимала меня всерьез - я только две недели тренировался после внезапного
приступа аппендицита, когда меня отвезла "скорая" прямо из бассейна, прямо
в плавках, накрытого тренировочным халатом? Меня тогда, помню, разобидела
до самого сердца фраза Макаренко: "Ты гляди, гляди, гость с того света, и
себе на старт!"
Я стартовал по первой дорожке, а Вовка на самой престижной, на
четвертой, - длиннорукий, грудь колесом, светловолосый гигант, весь к
кровавых полосах, оставленных безопасной бритвой, коей он выбривался перед
стартом - уверенный в своем успехе (оказалось, что он собирался побить
свой же мировой рекорд). Его встретили такими бурными овациями, что диктор
долго не мог успокоить публику, собравшуюся в лужниковском бассейне.
Пока Макаренко выяснял отношения с плывшим по пятой дорожке Юнаком, я
на финишном "полтиннике" незаметно догнал их и на последнем метре опередил
на одну десятую секунды Макаренко. Судьи долго судили-рядили, мнения
разошлись, кто из нас - я или Макаренко - пришел первым, но авторитет
Семена Бойченко сыграл решающую роль. Мне присудили первое место, и
Макаренко вечером напился и ходил из номера в номер по гостинице "Юность",
доказывая всем, что Романя обманул его, специально усыпил бдительность,
плывя по первой дорожке...
- Ты что заснул, старина? - толкнув меня в бок, спросил Гаврюшкин.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 [ 13 ] 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.