переживающий за утерю своей вещи. Сергей прав - по краю ходим, а я за
собственность хватаюсь.
пощупать можно. Изменили курс, пошли параллельно береговой полосе,
пристально всматриваясь в каждую подозрительную точку. Но, увы, идущие люди
превращались в шевелимые ветром кусты, стены домов - в песчаные холмы.
Никого! Даже птиц не видно.
дальней оконечности острова. Подходили к берегу под полными парусами. Руль
цеплял о дно, поднимал муть, выскребая на песке длинную вихляющую борозду.
песок. Спрыгнули.
вытянули плот до половины на берег.
предложил я. - Монахова останется вахтенной на плоту.
сторону ненавидящие взгляды. Но взгляды не пули, вреда причинить не могут.
"Ничего, пусть посидит на плоту, поскучает. Ей полезно будет", - злорадно
подумал я.
Салифанов.
пустыням. Я плелся за ним. Идти было приятно.
Сергей.
энергию. Нога мягко ступала в песок, и ничего под ней не качалось, не
плескало. Су-ша! Даже само слово никак не подразумевало присутствие влаги.
воздух. Горизонт колебался, искажая очертания далеких предметов. Умудрись
там что-нибудь рассмотреть. Посоветовавшись, решили возвращаться назад.
Когда плот уже был хорошо виден, Сергей шагнул за кусты.
ближе.
Птичек послушать, цветочки пособирать.
не крови излишек! - захохотал Сергей и демонстративно повернулся ко мне
спиной. Над научной программой нависла ощутимая угроза.
мне физиономию, расплывшуюся в довольной улыбке, в глазах у него прыгали
бесенята:
не вернешь.
относился с большой опаской, а на такие темы - тем более.
будь уверен, не подведу - тихо-мирно покрою недостачу. Идет?
мог. Мне и самому порядком надоело возиться с градуированными мензурками.
заорал Сергей и даже захлебнулся от хохота.
Постарался взять себя в руки - нахмурился, сжал губы. Надо хотя бы
изобразить неудовольствие.
Сделаем по науке. Я не смогу, Васеньев сделает, он мужик крепкий! - И снова
затрясся от хохота.
если только он сам не захочет этого.
дальше. С одной стороны, хотелось с денек отдохнуть на берегу или хотя бы
переночевать ночь. Выспаться спокойно, без опаски, что утро придется
встречать, плавая в воде возле разломанного или перевернутого плота.
есть наши желания, задерживаться было нельзя. Каждый час сидения на берегу
был, бесспорно, приятен, но лишал нас нескольких пройденных километров.
Ветер попутный, плыви - не хочу. Метры, оставленные за кормой, хоть
небыстро, но приближали нас к концу плавания. Неподвижность, естественно,
не приближала никуда. А продукты и в том и в другом случае потребляются
одинаково. Арифметика.
подняли паруса. Несколько минут шли рядом с ним, подталкивая на мелях.
Плот, почувствовав большую воду, убыстрял ход. Забулькала под камерами
вода. Один за другим взобрались на настил, встали впятером на корме,
смотрели на удаляющийся берег. Хоть и пустынный, безводный, а все-таки
кусочек земли.
зализывай раны. Тут до ближайшей суши, если не считать ту" от которой
отошли, километров сто с гаком. Вплавь не доберешься. Страшновато, что
говорить, плыть так сутками и земли не видеть. И помощи ждать не от кого.
пути все равно нет. Ветер не пустит.
горизонта...
схватят порыв, надуются, навалятся на мачту, потянут за собой плот - вроде
пошли Вдруг заштилит - тогда стоим или тихо крутимся на месте. Попробовали
применить древний, с колдовским оттенком, способ вызывания ветра - скребли
ногтями гик, шипели сквозь сжатые зубы. Говорят, лет триста назад хорошо
помогало. Но, видно, с тех пор что-то изменилось в порядке подачи заявок на
погоду или ходатаев стало слишком много. Ветер не крепчал, хотя мы протерли
трубу гика чуть не насквозь. Сегодня вновь стояли час.
урезанный паек, раз в сутки горячее надо было употреблять - "погреть
внутренности". Своему желудку мы не враги. Одно дело - диета, даже
вынужденная, совсем другое - сухомятка.
восьмилитровую канистру с бензином.
положили ему на открытую ладонь воронку. Когда Салифанов занимался
готовкой, он становился в чем-то очень похожим на своевольного монарха. Это
и понятно. Только он мог решать, будем мы сегодня есть суп или тоскливо
грызть плесневелые сухари. Кроме него, с примусами справиться не мог никто.
Мы всецело зависели от его умения. Он это знал и использовал как мог.
Бросились мыть Однажды Салифанов уже проучил нас - отодвинул на пару часов
время обеда. Я попытался развести примусы самостоятельно, с ног до головы
пропитался бензином и не смог извлечь из их металлического нутра даже
чахлого огонька. При помощи каких манипуляций и заклинаний с ними
справлялся Салифанов, осталось загадкой
- перевел указующий перст на Васеньева, - заливаете примус.
накормил.
исполнением своих указаний.
отвинтил крышку. Я скрутил пробку с бачка примуса. Дальше начиналась
эквилибристика По морю шла мертвая зыбь - невысокие округлые волны, эхо
разыгравшегося где-то далеко шторма. Плот качало, а заливное отверстие было
махоньким - мизинец не пролезет. Попасть в него даже при помощи воронки
было делом нелегким, требующим немалой сноровки.
плоту сторону, что позволяло хоть как-то сохранить неподвижность, подставил
к бачку воронку. В отверстие она не вставлялась, приходилось держать ее на
весу, направляя струю куда надо по воздуху.
равновесие. Валера аккуратно наклонил канистру. Тоненькая струйка стекла с