Чтение 13–й страницы книги ~Криминальный отдел~

кожаные диваны койкой.

- Казармой можно назвать любое помещение, где отдельного человеческого
индивида заставляют находиться круглые сутки наедине с другими однополыми
ему индивидами, по той причине лишая его положенной ему личной жизни.

- Кем положенной?

- Матушкой-природой положенной.

- А ты кисель с бромом пей. Глядишь, тогда мать-природа подуспокоится.

В гостиную вернулся хозяин.

- Тут такое дело, - сказал Грибов, - нам придется остаться у вас дома. В
интересах дела.

- Мы вас не очень стесним? - с надеждой в голосе спросил Григорьев.

- Нет. Нисколько. Тем более что ваш товарищ сказал, что вам "придется"
остаться.

- Но я очень громко храплю, - предупредил Григорьев, - и иногда
разговариваю во сне. В нецензурной форме.

- Это не страшно. Мы с женой будем спать в дальней спальне. Так что можете
не беспокоиться.

- А он не за вас беспокоится. Он за мать беспокоится. Природу, - хмыкнул
Грибов.

Григорьев недовольно зыркнул в сторону напарника. И очень вежливо спросил у
хозяина:

- Скажите, у вас есть другой телефон? Который не здесь?

- Есть. На кухне. А зачем вам второй...

- Позвонить. Предупредить, что я задерживаюсь. По не зависящим от меня
обстоятельствам...

- Кому позвонить? - ехидно спросил Грибов.

- Тому, кому надо позвонить!

- Передавай привет. Тому, кому надо... позвонить.

Глава 11

Последующую ночь следователи провели в засаде. В очень комфортной засаде.
Каких раньше не случалось. Вместо случайного заплеванного, умоченного и
угаженного подъезда с засаленными до полной непрозрачности окнами,
твердыми, как рука чекиста, и холодными, как его же голова, ступенями под
седалищем они утопали в мягких кожаных креслах. И лениво жевали бутерброды
с красной рыбой и аналогичного цвета икрой, предложенные хозяином дома. С
тоской вспоминая о неизбежных в будущем, завернутых в случайную газету
чернохлебно-ливерноколбасных бутербродах и теплой и вонючей, как то, чем
обильно спрыснули подъезд, минералке.

- Вы уж простите, - принес извинения банкир, вкатив в комнату сервированный
по всем правилам столик. - Нам сейчас не до разносолов Приходится
обходиться тем, что есть.

- Ничего, не впервой. Мы, знаете, с детства привычны к спартанской пище, -
успокоили его следователи.

- Ну, тогда я вас оставлю.

- Конечно, конечно...

После предложенного скромного ужина следователи продолжили несение службы.
Григорьев, развалившись в кресле, лениво перелистывал подшивку каких-то не
самого идеологически выдержанного содержания журналов. Грибов смотрел
боевик, часто убыстряя изображение. Или замедляя. Или стопоря на
понравившемся кадре Или отматывая назад.

- Хорошо живут ребята, - вздыхал он. И, изменяя голос, декламировал: - "Вы
можете сохранять молчание, можете настаивать на предоставлении адвоката..."

На экране, чуть запаздывая, главный герой с бляхой полицейского повторял те
же самые фразы: "Вы можете сохранять молчание..."

- У нас бы, пока мы эту фразу проговаривали, семь раз по морде настучали. И
бляху отобрали...

В это время Григорьев внимательно рассматривал очередную рекламную
картинку. С голыми девицами, окружившими бравого шерифа.

- Слышь, что ли?

- А? Что?

- Я говорю, хорошо живут коллеги.

- Это точно. Живут хорошо. Можно сказать, окруженные всяческой заботой
государства, - вздохнул он, стуча пальцем по картинке. - Позавидовать
можно. Если бы у нас так заботились о личном составе, я бы согласился...

Его сожаления прервал резко и неожиданно прозвучавший телефонный звонок.
Оба следователя одновременно дернулись к трубке. И оба и одновременно
замерли.

- Нет, - показал Грибов, - пусть говорят они.

Телефон продолжал звонить.

- Да возьмите же наконец трубку! - что есть силы крикнул Грибов. И показал
глазами на магнитофон.

Трубку подняла жена.

- Я слушаю, - сказала она, - кого?

- Это вас! - крикнула она из спальни.

- Кого нас? - не понял Грибов.

- Не знаю. Но кого-то из вас.

- Але, - игриво произнес Григорьев, срывая с рычагов трубку.

- Ты что, охренел? - зашипел Грибов. - Это же разрабатываемый телефон! Это
же...

Григорьев быстро прикрыл ладонью микрофон.

- Ну, срочное же дело. Можно сказать - вопрос жизни и смерти. И снова снял
ладонь с трубки.

- Да, это именно он и слушает... А вы Катя?.. Я так и понял...
Здравствуйте, Маша... Да... Да... Конечно...

С превеликим моим удовольствием. Когда - сказать не могу. Но как только -
так непременно...

Ну зачем же "прощайте"? Зачем так грустно? Лучше до свидания. Надеюсь, до
очень скорого свидания.

- Прекращай! - показал, скрестив руки, Грибов.

- Да...Да...

Не дают поговорить... Секретарь не дает... Ну что вы такое говорите! Какая
красавица. Ни рожи ни кожи. Смотреть не на что... Ну что вы! Я вам точно
говорю. Ни один нормальный мужик на нее не позарится...

И с совершенно ехидной рожей взглянул на напарника.

- Ты что, не мог дать номер мобильного телефона? - возмутился Грибов.

- Ну да! Скажешь тоже. Его наши слушают. А дело, сам понимаешь,
конфиденциальное...

И снова открыл трубку.

- Да, я всегда занят. Увы. Такая работа. Даже невозможно поговорить с тем,
с кем хочется поговорить. Так клиенты наседают. Просто спасу нет...

Грибов настойчиво постучал по циферблату наручных часов.

- Время! Время!

Григорьев выставил указательный палец. И провел им поперек горла.

- Ну минуту! Всего одну минуту! Ну зарез!

- Нет! - покачал головой Грибов.

- Тогда давайте сделаем так, - проворковал Григорьев. - Вы мне все-таки
дадите свой номер, а я, как закончу презентацию, сразу вам перезвоню.
Хорошо? - и нетерпеливо защелкал пальцами, требуя ручку.

- На! Подавись! - тихо сказал Грибов, передавая ручку и бумагу.

- Вот и хорошо... Обязательно... Непременно... Секретарше? Конечно,
передам. Только она все равно ничего не поймет. Она у нас девушка без
фантазии. И без юмора. Просто мужик какой-то. Но хуже бабы.

До встречи.

И, облегченно вздохнув, положил трубку.

- Ну? - требовательно спросил Грибов.

- Что "ну"? Информатор звонил. Может дать очень ценные сведения.

- А может не дать... - съехидничал Грибов.

- А может не дать... Но обычно столковываемся.

И тут же снова зазвонил телефон. Скорее подчиняясь инстинкту, чем разуму,
Григорьев схватил трубку. И поднес ее к растянувшемуся в сладкой улыбке
рту.

Но тут же стиснул зубы и лихорадочно замотал головой.

- Он? - напряженным шепотом спросил Грибов.

- Он! - быстро закивал Григорьев.

- Черт!

Не разбирая дороги, переворачивая на ходу стулья и срывая портьеры, Грибов
рванулся в сторону спальни.

- Телефон! - хриплым шепотом заорал он. - Возьмите трубку!

- Я слушаю, - тихо сказала жена. Грибов включил магнитофон на запись.

- Это я, - сказал голос, - узнаешь?

- Где моя дочь?! Где Света? Если вы не вернете мне мою дочь... - что есть
силы заорала женщина.

Оттолкнув мужа, Грибов обхватил и аккуратно, но сильно сжал голову женщины.
Развернул ее лицом к себе. И очень медленно покачал головой.

- Спокойно! - показал он губами. - Спокойно!!

Женщина испуганно взглянула на него. И взяла себя в руки.

- Требуйте дочь! - тихо сказал Грибов. - Дочь!

- Где моя дочь? Я хочу услышать ее голос, - напряженно потребовала женщина.
- Позовите к телефону мою дочь! Если вы не дадите поговорить с моей
дочерью, я прекращу разговор.

Грибов закрыл глаза и утвердительно кивнул.

- Молодец! Так и говори дальше Именно так!

Григорьев прижал к уху отводной наушник. До боли прижал. Другой рукой
лихорадочно набирая номер на мобильном телефоне.

И тут же услышал голос девочки.

- Мама. Это я. У меня все хорошо Меня никто не обижает. Я очень
соскучилась...

- Светочка, где ты...

В наушнике телефона что-то хрустнуло.

- У нас она. На магнитофоне, который вы слышали. И не на магнитофоне -