Чтение 13–й страницы книги ~Беглый огонь~

- У нас на тебя виды. Нужно, чтобы был чистеньким, как ангелочек.

- Да я в Штатах уже "отмылся" до костей! Даже хотел было на работу
пристроиться.

- По специальности?

- В супермаркет. Сторожем.

- Сильно ты там нужен...

- Вот и я так подумал. Круз, я ничего не делаю.

- Тебя ведь не это на самом деле беспокоит.

- Не-а. Не это.

- Во-о-от. Жениться тебе надо.

- Ага.

- Домом обзавестись.

- Большим. С бассейном.

- Ну, на бассейн у тебя не хватит, а вообще-то со временем...

- Сильно ты умный.

- А то... Банкир должен быть психологом.

- Или - психиатром.

- Или так.

- Пока ты будешь психологические изыски строить, я как раз и стану
натуральным психом. Так чего еще мне нужно поиметь со временем?

- Дрон, не заводись.

- Со временем... Над временем невластен никто, даже банк. А оно убегает.
Как вода сквозь пальцы.

- Олег... Я же сказал: мы имеем на тебя виды.

- Хм... Звучит заманчиво. Как предложение руки и сердца.

- Ты хоть как-то за прессой следишь?

- Символически. Эпизодически. В дачный сезон это неактуально. Совсем.

- А что актуально?

- Две недели подряд, пока дождички полоскали, - народ по грибочки
подавался. А сейчас - не знаю. Загадка русской души.

Мы расплескали еще грамм по пятьдесят, выпили.

- Круз, историю хочешь? - спросил я.

- Мировую?

- Да нет, из жизни.

- Валяй.

- Еду я как-то в электричке...

- Куда это ты ездил?

- На садовый участок.

- Решил обзавестись недвижимостью?

- Не-а. Помогал семье Васнецовых крестьянствовать. По-соседски.

- Сложно мне это представить...

- Что помогаю?

- Что с соседями общаешься.

- Это они со мной.

- А-а-а...

- У них девица на выданье.

- Велика ли девица?

- Сорока пяти еще нет.

- Ну... Тогда...

- А дочке ейной - все восемнадцать.

- Так тебя за кого садоводы сватают - за маму или за дочку?

- Пока не разобрался. Да и они, видно, еще не решили.

- Когда решат, сообщишь?

- Дима Иваныч, прекрати сбивать с сути вопроса. Я тебе историю
рассказываю.

- Вот, значит, как.

-Ну.

- Весь внимание.

- Проезжаем какой-то городишко районный. Задками, понятное дело. Чтобы
тебе легче представить - что-то вроде Наро-Фоминска, но поободраннее.

- Считай, что представил.

- Знаешь, сталкеровский такой сюжет. Пути. Брошенные цистерны. Свалка
неизвестно чего. Какие-то шалаши из дерьма и жести - бомжатник. Пестрые
ленты по ветру - кто их развесил, зачем, неведомо. Торцевые красные
кирпичные стены каких-то жилищ. Край огорода - на нем ничего не может расти;
посередине - лужа солярки. Слепой домик врос в землю по самые окна, ставня
отодрана с мясом, но со двора дымок вьется, живут там. Смотрю на все это и
произношу непроизвольно вслух: "Странный город".

Девчушка там играла на соседней лавке, маленькая совсем, лет шести. С
куклой. Расслышала мое замечание, глянула за окно, махнула рукой совсем
по-женски, как ее мама или бабушка сделала бы с приговором: "Чего от них
ждать", и произнесла: "А, поломанный он". Ты понял, Круз?

- Чего ж тут не понять...

- По-ло-ман-ный! Словно жестокие дети порезвились. Как с игрушкой. С
чужой игрушкой! А нам теперь можно или починить, или выбросить! Поломанный
город. Поломанная страна.

- Дронов... Может, тебе действительно...

- Может. Это я на "измену подсел". В хорошем смысле этого слова. Пройдет.
Вместе с жизнью. Знаешь, зачем я тебе это рассказал?

- Воспитываешь.

- Ну. А то вы, банкиры, далеки от народа, как декабристы в декабре.
Кстати, выросло поколение, которое не знает ни кто такие декабристы, ни кто
такие октябристы. Октябрят с пионерами тоже не знает4.

- Узнают, кому нужно.

- Понимаешь, Круз... Я растерялся. Столько времени в Штатах просидел,
чувствовал себя как на Луне. Думаю, прикандыбаю домой, полегче станет.
Фигушки. Здесь я - как на Марсе. Ни хрена не понимаю. Что-то с головой.

- У тебя?

- Да окосел я сидеть уже в этой тмутаракани и изображать, что такой же,
как все! И так уже, как рыба камбала, слился с местностью, вывернул глазенки
на один бок и тупо лупаю ими в верхние слои: я не я и хата не моя. Как
известно, камбалу акула хватает не глядя, да и смысла глядеть нет: ее
действительно нельзя заметить, но... Когда грозная акулья тень движется по
дну, камбала боится, трусит смертельно, и эти самые флюиды страха, будто
волны, расходятся вокруг; их каким-то восьмым чувством улавливает хищница и
хватает застывшую от ужаса рыбешку с хрустом и смаком. Поперек хребта.

Одним махом я накатил лафитник водки, разжевал кусочек ветчины, выдохнул:

- Бояться мне здесь некого и незачем. Но от такой насыщенной жизни и
помереть недолго, а?

- Дрон, прекрати! - возмутился Круз. - Работой мы тебя пока не загружаем
намеренно, нам осенью понадобится твоя голова, максимально свежая. Но раз ты
так исстрадался... Хорошо. Придумаю я тебе трудотерапию. Разберись покамест
с Покровском. И тебе занятие, и нам не без пользы: есть у нас там свой
пиковый интерес.

- Покровск?

- Да.

- Что там? Опытный завод? Объединение "Ураган"? "Точприбор"?

- Ну вот, а говоришь, буквы забыл, газет не читаешь.

- Завод электрооборудования тоже?

- Этот группа Раковского уже к клешням прибрала, плетью обуха не
перешибить.

- А попытаться?

- Верным путем идет ход ваших мыслей, товарищ!

- А то... - пожимаю плечами.

- Компьютер у тебя с собой?

- Обязательно. Ржавеет в груде тряпья.

- Через пару дней подошлю тебе материал. На лазерных дисках.

- Иваныч, раз такое дело, мне бы самому по городку побродить, местную
прессу почитать, на рынке потолкаться...

- Там есть кому толкаться. Ты у нас думный боярин. Вот и думай.

- Круз, я не боярин, я пролетарий умственного труда. Мне доставляет
удовольствие сам процесс. К тому же... Никакие "ноги" и никакой чужой подбор
не заменят такой штуки, как интуиция. Может, я за какое объявление на заборе
зацеплюсь и...

- Раскроешь антинародный план "First Boston Group" по превращению
Покровска в Клинтоноград?

- Может, и не так круто, но...

- А что там у нас с карасиками? Карасиков я самолично натаскал из пруда
на хлебный мякиш ранним утречком, а по приезде Димы, после отведывания
столичных изысков и поедания обязательного шашлыка, рыбку мы закопали в
остывающие угли.

- Должно быть, готово.

- Ну и славно. А под карасиков "Померанцевой", ага?

- Расчехляй.

Дима Крузенштерн уехал рано утром. Вяло помахав ему ручкой, я завалился
дрыхнуть дальше.

Через два дня никто ни от Димы, ни из "Континенталя" не приехал. Прошло
еще три дня. И в передачке про распоясавшийся криминал дикторша, равнодушно
глядя красивыми коровьими глазами в камеру, сообщила, что преступность в
очередной раз обнаглела и скоро примут меры...

Диму Крузенштерна взорвали в машине у подъезда дома, на глазах Тамары и
детей.

"Я пью один, со мною друга нет..." Когда уходит близкий человек, чувство
потери возместить нельзя ничем. И вспоминаешь, что мы так и не поговорили о
самом важном в этом мире. Зато мы умели об этом помолчать. "Если радость на
всех одна, на всех и беда одна..."

В Москву я сорвался в ту же ночь, электричкой.

Часть вторая. ДЫМ ОТЕЧЕСТВА

Глава 12

Киевский вокзал встретил обычной здесь, несмотря на время суток, суетой и