не ослабляйте бдительности ни на секунду.
ждали нас на платформе.
на вопрос моего друга. -- Могу только поклясться, что последние
два дня слежки за нами не было. Мы все время об этом помнили, и
от нашего внимания никто бы не ускользнул.
-- по приезде в город посвящать один день целиком развлечениям,
и вчера я был в музее Хирургического колледжа.
Баскервиль. -- И все обошлось благополучно.
-- сказал Холмс нахмурившись и покачал головой. -- Я вас прошу,
сэр Генри, не выходите без провожатых, иначе вам не миновать
беды. Вы нашли другой башмак?
он, когда поезд тронулся. -- Сэр Генри! Помните наставление из
странной легенды, которую нам читал доктор Мортимер, и
остерегайтесь выходить на торфяные болота ночью, когда злые
силы властвуют безраздельно.
фигуру Холмса, который неподвижно стоял на платформе и смотрел
вслед удаляющемуся поезду.
Я присматривался к моим спутникам и забавлялся спаниелем
доктора Мортимера. Через каких-нибудь два-три часа земля вдоль
полотна сменила бурый оттенок на красный, кирпич уступил место
граниту, а разгороженные пышные луга, на которых рыжие коровы
пощипывали сочную траву, свидетельствовали о том, что климат в
этих местах, при всей влажности воздуха, значительно лучше, чем
на востоке.
вскрикивал при виде родных девонширских пейзажей.
уехал отсюда, доктор Уотсон! -- сказал он. -- И все-таки эти
места ни с чем не сравнишь.
бы своим Девонширом.
которые его населяют, -- сказал доктор Мортимер. -- Одного
взгляда на круглый череп нашего друга достаточно, чтобы
обнаружить в нем представителя кельтской7 расы, с ее
восторженностью, с ее склонностью к сильным чувствам. У
покойного сэра Чарльза было совершенно редкостное строение
черепа -- наполовину галльское, наполовину иберийское. Сэр
Генри, а ведь вы, кажется, с детства не видели
Баскервиль-холла?
коттедже на южном побережье. Когда отец умер, мне шел
тринадцатый год, и я сразу же уехал к нашим друзьям в Америку.
Эти места для меня почти так же новы, как и для доктора
Уотсона, и я просто не дождусь, когда наконец появятся торфяные
болота.
можете любоваться ими, -- сказал доктор Мортимер, показывая в
окно.
леса, словно фантастическое видение, возникшее во сне,
показался унылый серый холм с зазубренной вершиной. Баскервиль
смотрел туда не отрываясь, и эти жадные взгляды говорили о том,
как много значит для него первое знакомство с суровым краем,
где люди, близкие ему по крови, владычествовали так долго и
оставили после себя такой глубокий след. Этот молодой человек в
спортивном костюме и с явным американским акцентом сидел рядом
со мной в прозаическом железнодорожном вагоне, и все же, глядя
на его смуглое выразительное лицо, я чувствовал в нем истого
потомка тех неукротимых и властных людей. Густые брови, тонкие
ноздри и большие карие глаза свидетельствовали о гордости,
отваге и силе. Если неприветливые торфяные болота поставят нас
лицом к лицу с трудной и опасной задачей, то ради такого
человека можно пойти на многое, ибо он смело разделит с тобой
любой риск.
вышли из вагона. За низким белым забором стояла коляска,
запряженная парой невысоких, коренастых лошадок. Наш приезд,
очевидно, был здесь большим событием, так как и сам начальник
станции н носильщики -- все окружили нас, предлагая свою
помощь. Это было милое деревенское местечко, но, к своему
удивлению, я увидел у выхода с платформы двух солдат в темных
мундирах, которые стояли, опираясь на карабины, и пристально
смотрели на нас. Кучер, нескладный малый с угловатыми чертами
лица, снял шапку, приветствуя сэра Генри Баскервиля, и через
несколько минут мы уже быстро катили по широкой белой дороге.
По обе ее стороны поднимались зеленые склоны пастбищ, домики с
остроконечными крышами выглядывали из густой листвы, но
впереди, за пределами этого мирного, залитого солнцем края,
темнея на горизонте вечернего неба, вырисовывалась сумрачная
линия торфяных болот, прерываемая острыми вершинами зловещих
холмов.
подниматься вверх по глубоким колеям, проложенным столетия
назад между высокими насыпями, на которых росли мясистые хвощи
и влажный мох. Отливающий бронзой папоротник и листья ежевики
поблескивали в лучах заходящего солнца. Продолжая подъем, мы
проехали по узкому каменному мосту через бурную речку, которая
быстро неслась между серыми валунами, обдавая их пеной. И
дорога и речка вились по долине, густо заросшей дубняком и
соснами.
любопытством оглядываясь по сторонам, и закидывал нас
бесчисленными вопросами. На его взгляд, все здесь было
прекрасно, но я не мог отделаться от грусти, которую навевали
на меня эти пастбища и взгорья, явно носившие следы осени.
Желтые листья слетали на землю и, порхая, ковром устилали
тропинки. Стук колес нашего экипажа постепенно замер, потонул в
густом слое гниющей травы. "Печальные дары бросает природа под
ноги новому владельцу Баскервиль-холла1" -- подумал я.
-- первый предвестник близости торфяных болот. На вершине этого
взгорья, словно конная статуя на пьедестале, четко
вырисовывался верховой с винтовкой наготове. Он наблюдал за
дорогой, по которой мы ехали.
третий день, как его разыскивают. Выставили сторожевых на всех
дорогах, на всех станциях, да пока все без толку. Здешний народ
очень этим недоволен, сэр.
фунтов.
мало, а вот что он горло тебе перережет, это вернее. Такой
человек ни перед чем не остановится, это не какой-нибудь мелкий
воришка.
Шерлок Холмс занимался им, заинтересовавшись жестокостью, с
которой было совершено убийство, и печатью бесцельного
зверства, отмечавшей все действия этого изверга. Преступление
было настолько чудовищно, что у судей зародилось сомнение в
здравости рассудка Селдена, и поэтому смертную казнь ему
заменили тюрьмой.
огромные просторы торфяных болот с видневшимися на них кое-где
долменами8 из обломков скал и каменными столбами. Холодный
ветер, налетевший оттуда, пронизал нас до костей. Где-то там,
на унылой глади этих болот, дьявол в образе человеческом, точно
дикий зверь, отлеживался в норе, лелея в сердце ненависть к
людям, которые изгнали его из своего общества. Лишь этого не
хватало, чтобы усугубить то мрачное, что таилось в голой
пустыне, расстилавшейся перед нами, в порывистом ветре и
темнеющем небе. Даже Баскервиль умолк и плотнее запахнул на
себе пальто.