Чтение 13–й страницы книги ~Здравствуйте, я ваша "крыша" или новый Аладдин~

Несколько ребят спустились вниз, и Сережка пнул труп ногой.

- Зря собаку убил, - сказал Сережка, - хороший был пес.

Мертвые глаза Астафьева были широко открыты, и в них отражались черные,
подсвеченные прожекторами облака.

Я встал с колен и брезгливо отряхнул брюки.

- Займись этой падалью, - приказал я Сережке, - да смотри, чтоб никто его
не нашел.

* * *

Через пять минут я поднялся в свой кабинет.

Что и говорить, на душе у меня было погано. Нет, против мокрых дел я
ничего не имею. Тот не мужик, кто хоть раз в жизни кого-то не замочил.
Заработал - получи маслину в лоб. Но Астафьев, по моим подсчетам, этого дела
еще не заслужил. Даже несмотря на свои амуры с ментовкой. Фирма по
обналичке, конечно, принадлежала ему. Но кидать-то моих подопечных он не
собирался - налоговая полиция арестовала счет взаправду. И вообще решать его
судьбу должен был я, а не какой-то поганый пес.

В кабинете выпивали Асмодей и парочка местных шишиг. При моем виде шишиги
сгинули.

- Ты чего грустишь, Асмодей, - осведомился я, бросаясь в кресло. Красивый
у меня бес. Черты лица настолько правильные, что хоть убей не разберешь:
мужик или баба. А грудка большая, что твой футбольный мячик.

- Шариф, а Шариф, - робко осведомляется Ас-модей, - а может, подпишешь?
Мне ведь голову открутят без этого договора.

Я протягиваю руку, и с гобелена, изображающего сбор плодов в саду, мне в
ладонь срывается яблоко. Асмодей, видимо, обижается. Он понимает, что
стоимость попорченного гобелена несравнима со стоимостью одного яблока. Я с
хрустом надкусываю фрукт.

- Тебе открутят, а мне нет, - заявляю я. - И вообще, чего ты бздишь?
Считай, что ты на практике. Ты у себя в аду за сто лет тому бы не научился,
что тебе вчера Сережка показал.

Удрученный Асмодей заморгал длинными ресницами и робко потянул со стола
журнал с беленькой "маздой", к которой ластится белокурая девица с длинными
волосами и короткой юбкой.

- Может, тебе тачку сделать? Я хотел было послать его к черту, но потом
вгляделся в журнал и улыбнулся.

- Сделай, - говорю, - и в полном комплекте. Это, - и я стучу по машине, -
во двор, а это, - и я показываю на девицу, - в постель.

Яблоко с гобелена оказалось кислое, я выкинул его и пошел посмотреть, что
там с трупом Астафьева.

* * *

Когда я поднялся в свою спальню, Асмодей уже полусидел в кресле в виде
той самой дамочки из "мазды".

Дамочка оказалась и в самом деле очаровательной.

Закувыркали мы с ней всю постель, голова у моей дамочки свалилась набок,
глазки сияют от восхищения.Кувыркались мы с ней этак полчаса, а потом я
кончил и скатился с моего беса.И так мне, признаться, хорошо, как никогда в
жизни ни с одной блядью, не говоря уж о бывшей жене. Была у меня жена - со
второго курса по третий. Продлилась моя жена ровно столько же, сколько
лекции по истории партии.

В комнате полутьма, на стенах картинки - уж не знаю, из какого лувра их
Асмодейчик попер...

- Асмодейка, а Асмодейка, - говорю я, - а правда, что вы, бесы, с бабами
тоже можете спать?

- Правда, - говорит моя ненаглядная.

- А детей вы бабе делать можете?

- Конечно.

- Да что ты мне заливаешь? Это ты ребятам заливай, а я сам с усами - у
тебя ж тела нет. А сперма, получается, есть?

- Семени у нас тоже нет, - отвечает Асмодей, - но видишь ли, в чем дело.
Мы сначала совокупляемся с мужчиной в женском виде, и принимаем от него
семя. А потом мы совокупляемся с женщиной в мужском виде и это-то
сбереженное семя в нее изливаем.

Тьфу! Мне даже не по себе стало. Вот полетит сейчас Асмодей в
какую-нибудь Малайзию, и родится у меня там в Малайзии ребенок от беса...

И тут звонит телефон.

- Алло!

- Ходжа? Это Карачун говорит.

Ох и неприятно мне стало! Ох и пахнуло на меня адским холодом, почище,
чем от моего беса! Право, я бы предпочел говорить с Люцифером лицом к лицу,
чем с Карачуном по телефону. Карачун - шеф моего бывшего шефа Князя. Чтоб
его перевернуло и сдохло.

- Есть о чем почирикать, - говорит Карачун, - я к тебе сейчас заеду.

Через пять минут я, в тренировочном костюме и в натянутых на босу ногу
кроссовках, спускался с балкона во двор, куда въезжали одна за другой
серебристые тачки с затененными стеклами, переливавшимися в свете
прожекторов.Одну из машин мои парни остановили за воротами и что-то вежливо
стали втолковывать. Очевидно, на одном из подручных Карачуна был надет
крест.

Карачун глядел вверх. На веранде второго этажа, кутаясь в халат, стоял
мой Асмодейчик. В дамском виде.

- Какая девочка! - сказал Карачун.

- Это не девочка.

- А что же?

Я наклонился и подобрал с земли сухую ветку. Пробормотал заклинание - и в
ту же секунду ветка обернулась довольно симпатичной блядью, стоявшей в чем
мать родила. Я обсыпал блядь кучей кленовых листьев, дунул - и они
превратились в изрядные тряпки от Диора.

- Ну ты даешь, парень, - сказал Карачун. Его свита все также настороженно
молчала.

- Берешь девочку? - сказал я, кивая на экс-ветку.

- Да не, - пробормотал Карачун, - мне как-то в борделе спокойней.

- Зря, - отметил я, - отличная девочка и никакого СПИДа.

Я дунул на девицу, и она опять превратилась в ветку.

- О чем разговор? - спросил я.

- Груз один надо отправить.

- Куда?

- В Венесуэлу.

- А самолеты летать разучились?

- Он там должен быть через час. Билет-то у груза был, только его у трапа
один фраер караулил. Со звездочками на погонах.

- А что мне за это обломится?

- Во-первых, в ментовке на тебя закроют дело.

- Они его и так закроют.

- Во-вторых, мы на тебя закроем дело. Ходжа. А вот это кстати. Даже с
Люцифером в петлице не хотел бы я противостоять Карачуну.

- А бабки?

- Будет дело, будут и бабки.

- Где товар?

Карачун щелкнул пальцами, и его подручный по прозвищу Колтун подал ему из
глубины "мерседеса" черный чемоданчик.

- Кто отправляется в круиз? Карачун ткнул пальцем в себя, в меня и в
чемоданчик.

- Скажи твоим парням, - проговорил я, - чтобы вели себя тихо и не портили
ничего в наше отсутствие. И чтобы девочку во-он ту не трогали, а то она
превратится не в сухую ветку, а кое во что похлеще.

Я повернулся и вошел в дом, и оба бандюка со мною.

- Венесуэла большая, - сказал я, - куда нам надо-то?

- Каракос, отель "Лючия". У нас там номера заказаны.

Я помолчал.

- У вас фото этой "Лючии" есть?

Карачун щелкнул пальцами, и одна из его "шестерок" протянула ему пачку
цветных снимков. Отель был пятиэтажный, в старинном испанском стиле, с
розовыми стенами и белыми завитками карнизов.

Я провел гостя в свой кабинет. Глаза Карачуна чуть расширились при виде
начерченной на полу пентаграммы и пучков сушеных трав. Навстречу Карачуну
метнулся черный кот. Это был любопытный кот: я вселил в его тельце душу
одного из мелких бесов, но у меня чего-то не заладилось, и поэтому видимой у
кота была только передняя половинка, а другая половинка, как и бес в его
обычном состоянии, была невидима.

В кабинете, одно напротив другого, висели два зеркала в человеческий
рост. Я зажег свечи и прилепил одну из фотографий к зеркалу.

Шли минуты. Карачун беспокойно вертелся, пытаясь вслушаться в мое
бормотание. Фотография расплывалась и растекалась, она уже не висела на
зеркале, а как бы впиталась в него. Теперь в зеркале сверкал во весь рост
залитый полуденным солнцем пятиэтажный отель. Картинка оживала - одно из
окон растворилось, к стеклянным дверям подкатился вишневый джип.

Это было уже не зеркало, а стеклянная дверь между комнатой и улицей перед
отелем.

Я отворил стеклянную дверь и посторонился,. пропуская Карачуна.

- Отель "Лючия", город Каракос, не летайте самолетами Аэрофлота, - сказал
я.

Мы стояли на площади перед отелем. Карачун посмотрел на свои часы. На них
было ровно полтретьего ночи.

* * *

В номере Карачун был молчалив и задумчив. Я его вполне понимал. На
встречу, на которую он собирался, его приглашали в единственном числе, не
считая телохранителя. Во всяком случае, о присутствии транспортного средства
Карачуна на встрече ничего оговорено не было.

И вот теперь Карачун колебался. С одной стороны, я слишком мелкая шавка,
чтобы брать меня на встречу боссов, с другой - оставить меня в предбаннике с