Чтение 13–й страницы книги ~Голубой молоточек~

она коснулась своей короткой стрижки и это движение словно бы пробудило в
ней подозрения или страх. - Почему все так интересуются этой картиной? Она
что, очень ценная?

- Понятия не имею.

- Думаю, да. Джейк не хотел говорить мне, сколько он за нее получил,
но я знаю, что на эти деньги мы жили последние два месяца. Вчера они
кончились... И Джейк тоже, - добавила она бесцветным тоном.

Она повернулась и разложила на столе полотна без рам. Большинство из
них показались мне оконченными. Это были небольшие морские пейзажи вроде
того, который я показывал Артуру Плантеру и который теперь лежал в моей
машине. Видимо, их автор был слегка завернут на море и я не мог избавиться
от мысли, что, возможно, его гибель была не просто делом случая.

- Вы не думаете, что Джейк утопился сам? - задал я вопрос.

- Нет. В общем-то нет... - она быстро сменила тему. - Я отдам вам все
пять за сорок долларов. Сами полотна этого стоят. Вы должны это понимать,
если вы художник.

- Я не художник.

- Иногда я думаю, был ли художником Джейк. Рисовал все последние
тридцать лет - и вот все, чего он достиг, - она обвела широким жестом
лежащие на столе картины, дом со всем содержимым и смерть Джейка. - Только
вот это и я.

Она усмехнулась, вернее, частью лица исполнила невыразительную
гримасу. Глаза ее, всматривавшиеся в туманное и унылое прошлое, оставались
холодными, как глаза морской птицы.

Заметив, что я присматриваюсь к ней, она взяла себя в руки.

- Я не такая плохая, как вы думаете, мистер. Вам интересно, почему я
все это продаю? Я должна купить ему гроб. Мне бы не хотелось, чтобы его
похоронили на средства округа в одном из этих сосновых ящичков. И я не
могу допустить, чтобы он продолжал лежать в морге окружной больницы.

- Хорошо, я куплю эти пять картин.

Я вручил ей две бумажки по двадцать долларов, подумав при этом,
отдадут ли мне когда-нибудь Баймееры эту сумму.

Она брезгливо взяла деньги и держала их в руке.

- Это не рекламная кампания. Вы не должны покупать эти картины только
потому, что знаете, зачем мне нужны деньги.

- Мне нужны эти картины.

- Зачем? Может, вы все-таки антиквар?

- Не совсем.

- Значит, я права. Я знала, что вы не художник.

- Откуда вы это знали?

- Последние десять лет я жила с художником, - она сменила позу и
облокотилась об угол стола. - Вы не похожи на художника и говорите не как
художник. У вас глаза не такие, как у художника. Даже запах от вас другой.

- Какой?

- Может, запах полицейского. Когда Пол Граймс купил у Джейка те две
картины, мне сразу это показалось подозрительным. Я не права?

- Не знаю.

- Так зачем же вы это покупаете?

- Потому что Граймс купил те.

- Вы думаете, что если он потратил на это деньги, то они чего-нибудь
стоят?

- Я очень хотел бы узнать, зачем они были ему нужны.

- Я тоже, - сказала она. - А зачем они нужны вам?

- Потому что они были нужны Граймсу.

- Вы что, во всем ему подражаете?

- Надеюсь, что не во всем.

- Да, я слыхала, что временами он мог обмануть, - она кивнула
головой, послав мне свою холодную полуулыбку. - Я не должна говорить
этого. Я ничего не имею против него. Даже можно сказать, что я дружу с его
дочкой.

- С Паолой? Это его дочь?

- Да. Вы ее знаете?

- Мы как-то встречались. А откуда знаете ее вы?

- Познакомились на каком-то приеме. Она говорит, что ее мать была
наполовину испанка, наполовину индеанка. Паола красивая женщина, правда?
Мне нравится испанский тип красоты...

Она зябко пожала плечами и потерла ладони, словно греясь в свете
воспоминания о Паоле.

Я вернулся в Санта-Терезу и нанес визит в морг, помещавшийся в
подвалах больницы. Знакомый мне помощник коронера, молодой человек по
имени Генри Пурвис, проинформировал меня, что Джейкоб Витмор утонул во
время купания. Он выдвинул большой ящик и показал мне голубоватое тело с
большой курчавой головой и маленьким членом. Когда я выходил из холодного
зала, меня била дрожь.

Помощник коронера Пурвис вышел со мной в приемную, словно его
тяготило одиночество. Тяжелые металлические двери бесшумно закрылись за
нами.

- У властей нет ни малейших сомнений в том, что смерть Витмора - это
несчастный случай? - спросил я.

- Пожалуй, нет. Он был уже староват для плавания в прибрежных волнах
возле Сикамор-Пойнт. Коронер признал это несчастным случаем. Даже вскрытия
не производили.

- Думаю, Генри, вы должны потребовать вскрытия.

- Но зачем?

- У Витмора были какие-то дела с Граймсом. Это не случайно, что оба
они оказались здесь. Вы же намерены производить вскрытие тела Граймса?

Пурвис кивнул.

- Да, завтра с утра. Но я уже провел предварительное расследование и
могу приблизительно утверждать, что явилось причиной смерти. Он был
смертельно избит каким-то тяжелым предметом, предположительно,
монтировкой.

- Орудие убийства не найдено?

- Нет, насколько мне известно. Спроси об этом полицейских, орудие
убийства - это их парафия, - он внимательно присмотрелся ко мне. - Ты знал
Граймса?

- Не совсем. Знал, что он торгует картинами.

- Он никогда не был наркоманом? - спросил Пурвис.

- Я не знал его настолько, чтобы быть в курсе этого. Какие наркотики
ты имеешь в виду?

- Пожалуй, героин. У него старые следы уколов на предплечьях и
запястьях. Я спрашивал об этом ту женщину, но она как воды в рот набрала.
Устроила такую истерику, что, может, и сама наркоманка. Их полно даже
здесь, в больнице.

- О какой женщине ты говоришь?

- Такой черненькой - испанский тип. Когда мы показали ей тело, она
чуть по стенам бегать не начала. Я проводил ее в часовню и попытался
вызвать к ней какого-нибудь священника, но в такое время ни одного не
удалось найти... это ведь было среди ночи. Я звонил в полицию, они хотят с
ней поговорить.

Я выяснил у него, где находится часовня. Это оказался небольшой узкий
зал на втором этаже с единственным небольшим витражом, указывавшим на его
предназначение. В зале стояла кафедра и восемь-десять обитых кожей кресел.
Паола сидела на полу, свесив голову и обхватив руками колени, темные
волосы почти полностью скрывали ее лицо. Когда я приблизился к ней, она
заслонила голову руками, словно я намеревался ее убить.

- Оставьте меня в покое!

- Я не причиню тебе зла, Паола.

- Откинув гриву волос, она прищурилась и всмотрелась в меня, скорей
всего, не узнавая. Даже здесь ее окружал ореол мрачного и безудержного
эротизма.

- Вы не священник...

- Разумеется, нет.

Я присел рядом с ней на ковре, рисунок которого повторял мотивы
витража. В моей жизни бывали минуты, когда я всерьез жалел о том, что я не
священник. Меня все больше печалили несчастья других людей и я порой
думал, а не является ли сутана надежной защитой от них. И понимал, что
никогда не узнаю этого. Когда мы жили в округе Контра-Коста, бабушка
предназначила меня для духовной карьеры, но я вырвался из-под ее власти.

Глядя в черные непроницаемые глаза Паолы, я подумал, что в
сочувствии, оказываемом нами женщинам в их несчастьях, всегда есть
определенный процент желания. По крайней мере, иногда можно уложить ее в
постель и пережить вместе минуты нежности, которые для священников
являются запретным плодом. Но к Паоле это не относилось. Она, как и
женщина из Сикамор-Пойнт, этой ночью принадлежала умершему. Часовня была
наилучшим местом для них обеих.

- Что случилось с Полом? - спросил я.

Она испуганно глянула на меня, опираясь подбородком о руки и чуть
надув нижнюю губку.

- Вы не представились. Вы из полиции?

- Нет. У меня небольшая фирма... - я передернулся, выговаривая эту
полуложь - атмосфера часовни начинала действовать. - Я слышал, что Пол
покупал картины...

- Уже не покупает. Он мертв.

- Вы не собираетесь продолжать его дело в магазине?

Она резко вскинула плечи и затрясла головой, словно ей грозила