-- Опять единство взглядов и идей?
-- грустно произнес он. -- Я воспользовался популярностью НФ среди
местного населения и сказал ей, что ее муж нужен мне по очень важному
делу, связанному с неким проводимым Народным фронтом мероприятием.
Кстати, мероприятие действительно намечается, и в этом я ее не обманул.
И теперь я, друг мой Максим, глубоко страдаю. Спекуляция на таких
вещах... знаешь...
благородством нашей цели, -- попытался успокоить его Чудаков.
Главное -- у нас есть зацепка. Вот она. -- Виталик протянул Чудакову
записку с адресом. -- Теперь ты вернешься в Москву не с пустыми руками.
Советую тебе передать эту бумажку в милицию -- этому твоему
знакомому... как его?..
сожалению, вынужден устраниться от дальнейшего участия в этом деле --
слишком много забот здесь, в Таллинне. Но если вдруг потребуется
срочная помощь -- отбей телеграмму. Прилечу, несмотря ни на что.
забудешь... Да убери ты деньги! Тоже мне -- Дон Кихот Ламанчский!
Отблагодаришь письмом, в котором все подробно изложишь. Понял? Не
забудь! А теперь, если не возражаешь, в оставшееся до отхода поезда
время я покажу тебе вечерний Таллинн. Заодно перекусим где-нибудь. Я
знаю один кабачок в Старом Городе -- пальчики оближешь от их кухни! А
то ведь я, словно заправский сыщик, мотаюсь по городу в поисках
какого-то радиста, и тебя за собой таскаю, а о том, что ты голоден или,
может быть, устал, я и не подумал. Хорош хозяин, не правда ли?
Гостеприимство по высшему разряду! Ты, наверное, мысленно клянешь меня
за бестолковость и где-то в глубине души зеваешь от усталости. Так
ведь? Ну и правильно! Поделом мне, олуху безмозглому!
-- Еще слово -- и получишь по шее.
этого за тобой не замечал.
будущего общественного деятеля, -- в тон ему ответил Чудаков и,
состроив хитрую гримасу, вдруг быстро сунул мокрый, обточенный морем
камень Виталику за шиворот.
телу холодного камня. -- Ну погоди!..
розовело от его лучей. Ночь опускалась здесь на один-два часа, не
больше; ведь стоял конец июня -- самое светлое время года. С Балтики
тянул свежий соленый ветерок, неся с собой прохладу и умиротворение.
Море, словно загадочный сказочный волшебник, кидало бесчисленную рать
своих воинов-волн, рождающихся в глубине его недр, на пологий и
равнодушный ко всему берег. Лениво и нехотя волны плелись к суше,
подгоняемые невидимым великаном, падали, разбивались о гальку, умирали
и тут же вновь поднимались где-то далеко от берега, снова неслись к
нему, спотыкались, опять поднимались -- и так до бесконечности... А
возле старой пятиэтажки одиноко стоял автомобиль, поджидая возвращения
друзей. Только что пробило восемь...
Барабанов вбежали на перрон.
давай прощаться, друг мой Максим. Страшно рад был твоему приезду. Тешу
себя надеждой увидеть тебя снова -- и как можно скорее.
Бери супругу, детей -- и айда ко мне на дачу. А? Серьезно -- приезжай!
приезжай сам... Кто знает, может быть, в следующий раз ты приедешь ко
мне уже в качестве интуриста, -- с грустью произнес Виталик.
места в вагонах, и через несколько минут тронулся. Чудаков вскочил на
подножку и, перекрывая стук колес набирающего скорость поезда, крикнул:
пустом перроне и, печально глядя вслед уходящему поезду, подозрительно
шмыгал носом.
Михаил Павлович. Очень хорошо... Интересно, какое отношение Мартинес
имеет к Боброву? Сообщники? Или Бобров тоже ничего не знает?.. Да-а,
загадка на загадке...
входил в свою московскую квартиру. В почтовом ящике его ждали две
грозные повестки от следователя Щеглова с просьбой немедленно явиться
по указанному адресу. Чудаков почесал в затылке, сделал недовольную
гримасу и, переступая порог квартиры, вдруг услышал, как соседняя дверь
чуть приоткрылась и из нее высунулась женская голова с выпученными от
испуга глазами и обильно усеянная бигудями.
Максим Леонидович, из милиции приходили. Два раза.
квартиру. Тут же до его ушей донесся настойчивый телефонный звонок.
следователя Щеглова. -- Вы куда исчезли?! Я понадеялся на ваше обещание
и не стал брать с вас подписку о невыезде, а вы словно в воду канули!
Мне необходимо с вами срочно побеседовать. Жду вас сегодня у себя в
семнадцать ноль-ноль. Пропуск получите внизу. Ясно?.. Кстати, на вас
поступило заявление от граждан Тютюнниковых. -- Голос следователя чуть
заметно повеселел. -- Вы что, действительно спекулируете картошкой?
Чудаков, ничего не понимая.
приезжайте -- а там разберемся. Жду.
положил трубку на рычаг, стараясь понять, что же все-таки произошло в
его отсутствие, кто такие эти Тютюнниковы, сколько их и причем здесь
картошка.
внезапная мысль молнией поразила его мозг. Ведь улица Чкалова, где
скрывается сейчас этот Алфред Мартинес, находится в двух шагах от дома
Храпова! Возможно, конечно, что это чистое совпадение, но -- кто знает?
-- может быть, здесь-то и кроется разгадка?
часов, и Чудаков решил употребить это время на визит к Алфреду
Мартинесу -- неуловимому радисту с судна "Академик Булкин", если,
конечно, тот действительно остановился по указанному в записке адресу.
Некий отчаянный план созрел в голове отважного сыщика. Выудив из
гардероба легкую летнюю куртку, он облачился в нее, застегнул молнию до
самого подбородка -- так, чтобы не видна была та самая футболка, --
сунул в карман пистолет-зажигалку и выскочил на улицу. До Курского он
домчался в считанные минуты.
просчитал в голове весь свой план и, преодолевая волнение и дрожь в
руках, нажал, наконец, на кнопку звонка. Резкий, пронзительный звук
отрезал все пути к отступлению. Эх, был бы сейчас рядом Виталик со
своими дружками!
высокая фигура белобрысого мужчины лет тридцати пяти в слегка
поношенных бельгийских "варенках" и -- сердце сыщика бешено забилось --
точно такой же футболке, которая в этот самый момент сидела на
Чудакове, скрытая курткой от любопытных глаз. Старик не ошибся: при
беглом взгляде их действительно можно было спутать -- Чудакова и
Мартинеса. Мартинес -- по крайней мере, Чудаков очень надеялся, что это
был именно он, -- настороженно оглядел незнакомца, краем глаза окинул
взглядом лестничную площадку и с легким, чуть заметным акцентом,
отчетливо выговаривая русские слова, спросил:
понизив голос чуть ли не до шепота и многозначительно скосив глаза:
Николаевича.
никакого Гуссейна!
вы Мартинес. Гуссейн Николаевич мне вас описал. Разрешите, я войду,
здесь не место для серьезных разговоров.