Чтение 13–й страницы книги ~Секрет полишинеля~

инстинкт, и тем хуже, если он меня подведет!

Дюрэтр поднимает свою встревоженную физиономию.

Он еще бледнее, чем обычно.

- Вас просят к телефону.

Он идет с недовольным и удивленным видом.

- Кто?- спрашивает он меня.

Я молча вталкиваю его в кабинет и показываю мое удостоверение.

- Полиция! Не пытайтесь понять, просто выполняйте инструкции, которые вам
дадут...

Совершенно ошеломленный, он берет трубку, не сводя с меня глаз. Не знаю,
искренне ли его изумление, но если нет, то он отличный актер.

-Алло! Это доктор Дюрэтр...- представляется он.

Его собеседник называет свои имя, и оно, кажется, производит на врача
сильное впечатление, потому что он перестает глазеть на меня, чтобы
почтительно уставиться на трубку.

Он внимательно слушает, кивая головой и отвечая односложными словами.

-Да, да...- говорит он.- Есть... Отлично... Очень слабый... Да... Ясно,
господин профессор.

Он кладет трубку и бросается к двери. Я ловлю его за руку.

- Молчок насчет меня, понятно?

Он быстро кивает и уходит.

Отметьте, что мне не приходится надеяться на сохранение моего инкогнито.
Сообщение, посланное со вторым голубем, ясно показывает, что шпион в курсе
того, кто я на самом деле...

В холле, превратившемся в медчасть, продолжаются суета и лихорадочная
деятельность. Дюрэтр взял руководство операцией на себя... Надеюсь, я не
ошибся, сочтя его невиновным.

Я выхожу на эспланаду и внимательно осматриваю дом, пытаясь вычислить,
какая комната второго этажа находится над лабораторией.

Этот топографический анализ позволяет мне определить сектор. Я
возвращаюсь в дом и бегу на второй этаж... После нескольких минут поисков я
нахожу окошко... Оно оказывается в сортире!

Самое что ни на есть безымянное место, которым пользуются все, верно?

Дырка с линзой находится как раз за унитазом. Если не знать о ее
существовании, ее совершенно невозможно обнаружить. Я наклоняюсь над ней и
замечаю блокнот профессора благодаря свету, поступающему через оставшуюся
приоткрытой дверь лаборатории. Этот блокнот как будто в полуметре от меня!
Спорю, что отсюда можно читать, что пишет старикан, а ведь фотографии дают
увеличение...

Я распрямляюсь: фотографии! Значит, у кого-то из персонала есть
фотооборудование, а его не так легко спрятать!

Я выскакиваю из дома как раз в тот момент, когда папашу Тибодена
переносят в его комнату.

По дороге я бросаю на Дюрэтра отчаянный взгляд. Он отвечает мне
неуверенной гримасой, не говорящей ничего определенного. Только бы ему
удалось спасти своего патрона!

Очень удобный момент для осмотра комнат этих господ. Я начинаю с
ближайшего домика, в котором живут Бертье, Берже и Планшони.

Захожу в первую комнату и сразу кидаюсь на чемодан, задвинутый под
кровать. В нем только грязное белье... В шкафу тоже ничего достойного моего
внимания... Имя жильца комнаты я узнаю по размеру одежды. Тут обретается
жирдяй Бертье.

Выйдя оттуда, я направляюсь в комнату Планшони. То, что она его, нет
никаких сомнений, поскольку на стене над кроватью висит огромная фотография,
на которой он изображен вместе с мамочкой. У обоих лошадиные физиономии.
Снимок мог бы послужить отличной рекламной вывеской для магазина, торгующего
кониной...

Копаясь в шкафу, я нахожу фотоаппарат, но не самой лучшей модели. Это
старая квадратная штуковина в коробке, какие разыгрывались до войны в
лотерею...

Ясное дело, что документы фотографировали не этим старьем шесть на
девять. Для этой работы нужен усовершенствованный аппарат со вспышкой.

Я покидаю комнату и захожу в третью, где живет Берже. Мое внимание сразу
же привлекает полный комплект фотоснаряжения в кожаной сумке, висящей на
гвозде.

Я с наслаждением копаюсь в сумке. Вне всяких сомнений, я вышел на
правильный след.

Вдруг слышится шум шагов, заставляющий меня вздрогнуть. Я собираюсь
спрятаться, но уже слишком поздно. Дверь открывается, и появляется Берже. На
его сотрясаемом тиками лице глаза горят так, что запросто могли бы заменить
печку.

Исходящая от него жара обжигает меня.

Вместо того чтобы спросить, что я у него делаю, он набрасывается на меня.
Он действует с такой быстротой, что я, не ожидавший нападения, оказываюсь
зажатым между кроватью и шкафом и получаю великолепный удар его котелком в
пузо. У меня появляется ощущение, что я весь превратился в желудочные
колики.

Издав жалкое бульканье, я падаю вперед. Тогда он поднимает меня хуком
правой в челюсть, от которого я забываю, кто я такой.

Я отрубаюсь, даже не успев вспомнить, какого цвета была белая лошадь
Генриха Четвертого!

Прихожу в себя я очень быстро. Нежная рука моего ангела-хранителя
восстановила контакт, и электричество снова поступает в мои мозги. Я с
трудом поднимаюсь, массируя челюсть. Брюнет, разъяренный, как крестьянин,
заставший на своем клеверном поле стадо муфлонов, следит за мной; ему никак
не удается справиться со своими тиками.

- Мне сразу не понравилась ваша морда,- говорит он.- Я догадывался, что
вы подозрительная личность- Надо бы вызвать полицию.

Я размышляю так быстро, как только позволяют мои потрясенные мозги.

Не он ли предатель? Может, он отмолотил меня, потому что знал, что я
полицейский, и увидел в данной ситуации возможность продемонстрировать свою
невиновность, навешав мне тумаков? Или он все-таки действительно чувствует
негодование человека, заставшего постороннего в своей комнате?

Озабоченный, я иду к нему.

- Слушайте, старина, прежде чем начинать военные действия, выполняют
обычные формальности!

- Чего?!

-Я говорю, что, прежде чем бить меня по морде и оскорблять, могли бы
задать мне несколько элементарных вопросов, я бы на них ответил, и
недоразумение бы рассеялось...

Его тики становятся сильнее. Теперь его физия дергается каждые две
секунды, как будто его заперли в бочку с лягушками. Пользуясь его
растерянностью, я продолжаю:

- Если это ваша комната, простите, потому что человеку свойственно
ошибаться. Дюрэтр попросил меня найти лекарство для профессора, которое
лежит в его чемодане.

- Комната Дюрэтра в соседнем бунгало!- выплевывает брюнет.

- Откуда я мог знать? Я здесь всего три дня и живу в доме. Неужели нельзя
быть полюбезнее?

Он начинает расслабляться... Я по-прежнему не знаю, искренен он или
притворяется. По этой перекошенной роже ничего не поймешь.

- Доктор Дюрэтр мне сказал, что его комната слева...

Ну ладно, я пошел налево... Не думаете же вы, что я развлекаюсь, шаря в
чужих вещах, как прислуга из отеля? На этот раз он убежден ~ или
притворяется таким. На его губах появляется улыбка, которую я успеваю
заметить прежде, чем его морду сотрясает сильный тик.

- Ладно, извините меня... Но когда видишь, как плохо знакомый тебе
человек роется в твоих вещах...

- Да, понимаю- А крепко вы мне двинули... Вы, часом, не были чемпионом
Франции в легком весе?

Он смеется.

- Я немного занимался боксом в университете.

- Зря бросили. При таких способностях у вас было бы блестящее спортивное
будущее...

На этом мы расстаемся. Он мне показывает, где настоящая комната Дюрэтра,
и я пользуюсь этим, чтобы провести в ней быстрый обыск. Фотопринадлежностей
в ней нет.

Видя, что Берже ушел, я рискую заглянуть и в комнату доктора Минивье. В
комнате этого тоже нет фотоаппарата... Вывод: наиболее вероятный
подозреваемый - Берже.

Размышляя над этой загадкой, я возвращаюсь в дом, где узнаю, что Тибодену
стало лучше. Дюрэтр, которого я отвожу в сторону, говорит, что надеется его
спасти, и начинает задавать мне неудобные вопросы. Конечно, все это кажется
ему странным. Он поражен при мысли, что профессор был отравлен, а еще больше
от того, что мне известен яд...

Выкручиваясь, я наплел ему историю, не уступающую приключениям Тентена. Я
ему объясняю, что наша Служба задержала поблизости подозрительного, при
котором был пузырек этого яда. Увидев, что старик умирает, я позвонил в
Париж... Он поздравляет меня с моими дедуктивными мозгами и принятым
решением. Я принимаю цветы без радости. Согласитесь, что все-таки неприятно
напичкать известного ученого отравой, а потом получать поздравления с тем,
что попытался вытащить его из могилы.

Я ему говорю о подозрении, что арестованный нами человек имел в поместье
сообщника, и добавляю, что, обыскивая сейчас комнаты ассистентов, был пойман
с поличным, но выкрутился. Пришлось рассказать, как мне это удалось. Он
обещает не противоречить моим словам, когда Берже заговорит с ним об
инциденте.

Частично успокоившись - потому что я по-прежнему не знаю, виновен Дюрэтр
или нет,- я направляюсь в соседнее поместье нанести визит вежливости второму
голубю.