рейхсминистре Риббентропе, потому, что тот не был сотрудником разведки, а
являлся лишь агентом, завербованным несколько лет назад, в то время как
Штирлиц был его, Шелленберга, офицером, состоящим в штате шестого отдела
СД. То, что Веезенмайер имел звание, соответствовавшее чину полковника
генерального штаба, особого значения не имело, ибо каждый мало-мальски
ответственный чиновник в министерствах рейха был пожалован тем или иным
титулом СС. Не мешало ведь фюреру относиться с подозрением к тем
генералам, которые имели золотой значок почетных членов партии, не являясь
в то же время членами НСДАП. Тоталитаризм предполагает вертикальность во
всем - в подражательстве также. Шелленберг подражал фюреру. Штирлиц не
должен чувствовать этого. Он должен лишь ощущать ту меру доверия, которую
ему оказывает руководитель; он обязан относиться к категории тех людей,
которые умеют понимать и доверие и ответственность в равной мере.
Йорген Диц из гестапо. Он несколько раз встречался со Штирлицем на
совещаниях, где планировались заграничные операции, начатые по инициативе
гестапо, когда люди Мюллера брали под колпак немцев, работавших за
кордоном, подозревая их в измене.
оберштурмбанфюрера, обнажив свои великолепные зубы. - Я очень рад, что нам
предстоит работать вместе. Думаю, трений у нас никаких не возникнет,
потому что минус на минус дает плюс.
значит меньше. Нет? Минус одним врагом лучше, чем плюс еще один враг.
нет? Зачем эти вопросы?
пустых разговоров. А вы со мной беседуете как с агентом, которого готовите
к операции. Думаете, беседа - главное? Поговорите полчаса и можете дать
гарантию, как человек поведет себя в сложной ситуации? Или на меня
поступили сигналы?
улыбаться. - Садитесь, я вам покажу документы, которые пригодятся в нашей
работе.
коллега по операции обиделся.
окна. Он положил папку с документами на подоконник и начал разбирать
бумаги, пожелтевшие от времени. - Зря я так. Мне с ним работать. Я иногда
начинаю думать о них как о коллегах, забывая, что каждый из них - мой
враг. Но, видимо, именно это и спасало меня до сих пор. Если бы я
постоянно относился к ним как к врагам, я бы наверняка провалился. А я
должен быть подобен бегуну на короткую дистанцию: месяцы тренировок и
двенадцать секунд рекорда. Впрочем, видимо, эта моя манера быть самим
собой в конечном-то счете импонирует им: дворняжки испытывают почтение к
породистым. Только у нас дома дворняжки задирают борзых и бьются с ними
насмерть, но это ведь дома".
ведь, наверное, уже несколько дней сидите в материалах. А то не напортить
бы мне чего ненароком.
снова заулыбался, но теперь не механически, не так, как их учили в школе
гестапо: "постоянная улыбка свидетельствует о вашей силе и уверенности в
успехе, и смена улыбки на тяжелое молчание в равной мере сильно
воздействует и на врага, и на того человека, которого вы хотите обратить в
друга рейха".
текст, - он с о б и р а л с я перед каждой новой операцией, как спортсмен
собирается в день соревнований, - не зря он подумал о спринтере, когда
разбирал свою ошибку с Дицем.
разговором с Шелленбергом, когда вернулся из Испании, где в течение года
работал в резидентуре СС в Бургосе, при штабе Франко. Разбирая провал двух
работников гестапо в Испании, Штирлиц сказал тогда Шелленбергу, что пришло
время брать в аппарат разведки психологов, людей тонкой структуры, а не
костоломов, которых приучили к слепому подчинению приказу и постоянной
оглядке на мнение центра. Штирлиц понимал, что он наступает на больную
мозоль Шелленберга, который был бессилен в подборе кадров, ибо те люди,
которых он хотел пригласить в свой отдел, проходили скрупулезную проверку
в гестапо - ведомстве Мюллера. А там сидели типы совершенно определенного
склада: туповатые, маленькие люди, приведенные к власти из нищеты; люди,
относившиеся к науке с той опасливой подозрительностью, которая
свойственна тем, кто более всего на свете страшится потерять место под
солнцем. Эти "маленькие люди большого гестапо" славились в РСХА как
отменные отцы семейств, замкнутые в двух сферах: с утра и до вечера
работа, с вечера и до утра - дом. Все иное, выходившее за рамки этих двух
сфер, людей гестапо не интересовало и страшило. Многие из них знакомились
с новшествами этого мира, общаясь с детьми, которые задавали им вопросы,
вернувшись из школы или университета, и эти вопросы казались отцам
подозрительными, чуждыми той доктрине, которой они служили и которая
обеспечивала их домом, машиной, бензином и двойным карточным пайком на
мясо, маргарин и колбасу.
сейчас подобна металлической сетке возле парадного, об которую политики
вытирают ноги, отправляясь за стол переговоров. В нашей системе разведка
занимает низшее место: идеолог, политик, дипломат и уж потом разведчик.
Впрочем, я не вижу выхода из этого положения, потому что руководство любит
читать наши данные вместо детективных романов - на сон грядущий, в то
время как Цицерона они читают утром, ибо это - основополагающая классика".
люди СД ничего не могут сделать у него на родине, ибо они строили свою
работу, исходя из посылов собственного превосходства и неизбежности
покорения России военной машиной рейха. Они служили политической доктрине,
стараясь таким образом обработать полученные данные, чтобы никоим образом
не входить в противоречие с теми установками, которые давал фюрер во время
своих тафельрунде* или на совещаниях в ставке.
взглядом на бланке "Особо ценен". - И какие у нас появились интересы на
Балканах?
струйку синего дыма.
машинально отметил Штирлиц. - На этом когда-нибудь сгорит, болтнув лишнего
своему же человеку, перед которым он разыгрывает роль большого
руководителя. Хорошо еще - сотруднику гестапо. А если это в нем разгадает
агент - тогда с него сорвут погоны".
пожелтевшими от времени страницами. - Это было составлено в тридцать
четвертом году, но факты хорошо систематизированы, и ничего особого с тех
пор не произошло.
четвертого?
вас прогонят из разведки, станете работать в кабаре или цирке, там хорошо
платят за юмор.
добры. Неужели вы думаете, нам позволят работать, прогнав из разведки?
Неужели вы и впрямь так думаете? Мне почему-то всегда казалось, что из
разведки не прогоняют. Из разведки убирают. И чтоб памяти не осталось - не
то что слова.
Кватернике? Прочитайте папочку. Кватерник - внук Иосипа Франка. Кватерник
- наш большой друг, Штирлиц. Его любит доктор Веезенмайер, они когда-то
работали над одним делом вместе. Почитайте, почитайте, я вам не зря
ответил по поводу памяти...
Мацумото Сэйте
Андреев Николай
Доставалов Александр
Каргалов Вадим
Шилова Юлия
Шилова Юлия