военнослужащим и поэтому не могу быть судим за измену присяге.
раскормленный садист - директор тюрьмы Кашиас и, ковыряя спичкой в зубах,
сказал:
произошло, если вы возьмете обязательство не писать впредь о войне в
Африке, мы выдадим вам паспорт и позволим уехать из страны.
чтобы надо мной был суд. На сделку с фашизмом я никогда не шел и не пойду.
Сейчас, когда весь кошмар прошлого кончился, я не считаю нужным писать обо
всем том, что со мною делали в тюрьме. Я, кстати говоря, долго сомневался
- стоит ли печатать пьесу "Священная война" сейчас, но потом я сказал
себе, что армия после двадцать пятого апреля стала совершенно иной - она
ныне вобрала в себя всех тех, кто боролся против фашизма: коммунистов ли,
сидевших вместе со мною в тюрьмах, социалистов, изгнанных в эмиграцию,
патриотов ли, вынужденных носить военную форму Каэтану, но в сердце своем
копивших гнев против идиотов, которые правили страной. Я не могу скрыть от
тебя, что я ждал избавления ото всех, кроме армии, я просто не мог себе
представить, что в один день все изменится, и та сила, против которой во
времена фашизма я гак бескомпромиссно выступал, станет ударным отрядом
народа.
меня не бросят в камере на произвол судьбы.
"Свободная Португалия":
"Гран-при"
политика"
тюрьмы, громят журналы и издательства, лишают народ номинальной свободы
выражать свои чувства открыто - хороша себе "республика"! Не имеют права
молчать все честные люди Португалии, когда в стране царит террор! Если все
скажут свое "нет" фашизму, тюрем не хватит, чтобы всех лишить слова!
Превратим борьбу за Луиша Монтейро в открытую схватку с Салазаром! Нет -
страху, оглядке и осторожности! Покажем тиранам, что мы готовы к борьбе!
Покажем палачам, что португальские писатели - это писатели свободы!"
здесь расположены многие ведущие португальские газеты, здесь в маленьких
кабачках собираются журналисты - своего рода открытый пресс-центр. Зашли в
ресторанчик "Нова примавера", к быстрому и веселому Жеронимо. "Пеш кабеш"
- рыба в уксусе и "козидо-э-португезо" - мясо с овощами: невероятно
вкусно, и уж этого-то не попробуешь ни в одной стране мира - Португалия,
так же как Испания знает толк в еде, в и н т е р е с н о й еде.
Ресторанчик маленький, выложен изразцами с пословицами и поговорками
(сразу вспомнил Мадрид, старые улочки "Каса Андалусия"). Надписи здесь,
однако не так фривольны, как в Испании, - больше назидания: "Хорошо делает
тот, кто делает", "Кто дает в долг беднякам, тот дает богу", "Кто
командует в доме? Она. А ею? Я", "Фальшивый друг - самый худший враг".
"Женщины португальского сопротивления". (Попрошу Юру Бегишева прочитать -
написано это по горячим следам событий, как только революция открыла
доступ к архивам ПИДЕ, а узники охранки вышли на свободу).
как наиболее "опасном" районе страны, приведу запись беседы с Жао,
профессором, беспартийным интеллигентом, который тяготеет к левым.
наиболее показательным будет крайний север - от Браги и выше в горы. Там
живет около семисот тысяч. Компартия фактически в подполье.
нецелесообразно, ибо там, на крайнем севере, господствует "португальская
армия освобождения" - чисто фашистская организация, которая была создана
уже после ухода Спинолы. "Армия освобождения" даже Спинолу "бранит" за то,
что он слишком левый, а Каэтану обвиняет в мягкотелом либерализме: "только
поэтому к власти и пришли левые".
на крайнем севере вместе с вполне легальным СДЦ -
социально-демократическим центром. Чем это объясняется? Крайней
неграмотностью населения. Люди там не умеют ни читать, ни писать, в домах
нет ни газет, ни телевизоров, никто не знает, что происходит в стране.
городах центра и юга Португалии люди не то что о Хельсинки или Токио
ничего не знают, - даже о том, что такое вторая мировая война не слыхали.
Они просто не знают словосочетания "вторая мировая война". Они слыхали о
словосочетании "великая война" или "большая война". Но это - другое. Так
называют там первую мировую войну, в которой мы принимали участие. Даже
португальские солдаты, молодые ребята, которые окончили четыре класса, не
знают, что такое вторая мировая война. Кстати, важная закономерность: у
нас солдаты служат там же, где были мобилизованы. Офицеры практически сами
себе выбирают место службы и стремятся выбрать тот район, где у них родня,
знакомства. Отсюда - весьма сильно движение сепаратизма.
являются, видимо, самой крупной партией. А рядом, в городах Браганце и
Шабесе опять-таки совсем иная ситуация - полная темнота.
хозяйство, некая форма общины. Крестьяне живут в горах, держатся за клочок
земли и не хотят спускаться в долины. Почему? Потому, что сильна
национальная память - еще до нашей эры, по здешним долинам шли войска
варваров, легионы римлян, пыльные колонны карфагенян. Местные жители
уходили в горы, спасаясь от завоевателей. И хотя со времен Наполеона по
здешним долинам никто из завоевателей более уже не проходил, до сих пор
крестьяне не хотят вернуться, хотя государство - практически бесплатно -
предлагает им землю, причем гораздо лучшую, чем сейчас они имеют.
Теперешний крестьянин, конечно же, и не знает, что когда-то, кто-то
проходил по долинам, но он убежден, что живет лучше, чем в Лиссабоне или
другом городе, где свобода, безверие и проституция растлевают нравы, где
есть такие гнусные развлечения, как театр и кино. Там не знают, что такое
мясо, - за него не борются, едят картошку; не слыхали, что такое теплый
клозет или ванная, - и не мечтают об этом, ибо мечтать можно только о том,
что п р е д с т а в л я е ш ь. Люди живут в доме из камней, несколько
семей в одной комнате - они не знают, что существуют иные жилища, поэтому
лучшего жилища и не требуют: лишь сравнение - стимулятор желания.
уходили по приказу короля открывать и завоевывать новые земли. Теперь
большинство народа с севера составляют экономическую эмиграцию: едут во
Францию или ФРГ на заработки.
наихудших условиях, прямо-таки в курятниках; берегут каждый пфенниг, чтобы
вернуться на родину с машиной. Это - мечта каждого горца. Хоть на бензин
нет денег, - в Португалии самый дорогой бензин в мире, - но все равно
машина стоит рядом со средневековым каменным домом-уродцем. Что ж делать
такому бедолаге? Работать на хозяина, б е з р о п о т н о работать, ибо
хозяин д а с т еду, а там, глядишь, подкинет и на бензин, чтобы
прокатиться в гости к родне.
ваших продуктов, спекулируют ими, объединитесь, берите ваши продукты,
везите их в города, продавайте за полную стоимость".
называют местных вождей. Кто такой тассик? Им может быть начальник
лестного жандармского поста, учитель, фельдшер, а чаще всего - кулак,
мелкий помещик - крупных там нет, не рентабельно. Такой человек и
руководит крестьянами. Его слово - закон.
СССР, ни про США. Даже если крестьянин купит приемник, то он не поймет,
что говорят по радио. Крестьянин с трудом понимает португальца из города,
поскольку в его словарном багаже не более трехсот слов. Поэтому для него
радиопередача - ничто.
потому что ему пятьдесят лет твердили, что русские - это "очень плохо, это
безбожники, слуги дьявола, завоеватели и злодеи".
полная зависимость всех наших заводов и верфей от иностранных кампаний.
Все наши заводы - сборочные. Мы собираем каркасы вагонов, огромные краны,
суперсовременные танкеры, но если хотя бы одна западная фирма прекратит
поставку какого-нибудь дерьмового винтика - остановится работа во всей
стране. Это - говоря серьезно - проблема номер один, причем не только в
экономике, но и в политике, ибо политиков легче всего п р и ж а т ь через
экономику: будет немедленная реакция по всей стране, от севера до юга. Мы
живем под ежеминутной угрозой экономической гильотины. Всякое шараханье
Сертаков Виталий
Володихин Дмитрий
Самойлова Елена
Пехов Алексей
Глуховский Дмитрий
Суворов Виктор