Чтение 13–й страницы книги ~Бергомистр города Верне~

Терлинк открыл сейф. Делать это, когда в кабинете находится посторон-
ний, было у него сущей манией, проистекавшей, вероятно, из потребности
бросать людям вызов, показывая им лежащие на полках толстые бумажные па-
кеты, в которых могли храниться только ценные бумаги.

- Когда тебе стукнуло двадцать?

- Месяц назад.

Терлинк порылся в старом туго набитом бумажнике и протянул два стоф-
ранковых банкнота.

- Спасибо, крестный.

- Выпьем кофе и поедем.

- Хорошо, крестный.

Тереса помогала Марии мыть посуду. Обе шушукались в кухне над ракови-
ной. Терлинк в гараже заправлял машину маслом. Альберт критическим взо-
ром оглядывал старый автомобиль.

Город был пуст, и когда навстречу попадались люди, это неизменно ока-
зывались семьи в полном составе и в праздничной одежде, направлявшиеся
чуть ли не строем, вроде делегации, в гости к какой-нибудь другой семье.

Пока мотор прогревался, Терлинк переоделся в свой повседневный наряд,
надел короткую шубу и выдровую шапку.

Мужчины уехали. Мария с опасливым видом проводила сына глазами. Тере-
са, вернувшись в дом, вздохнула:

- Эта история не принесет нам ничего хорошего.

Чем занималась она всю вторую половину дня? Зашли к ней всего две со-
седки. Она угостила их сладким вином и галетами. Немного повздыхала и
покачала головой, слушая рассказ о чужих бедах, потому что у каждого
свои беды, и за год умирает столько народу.

- А тут еще бедная Теодора, у которой - при пятито детях! - случился
рак желудка...

Остальное время она находилась на кухне, разговаривала с Марией или
наводила порядок в каком-нибудь шкафу.

Стемнело уже в четыре. Прозвонили к вечерне, но Тереса не пошла в
церковь. Они с Марией, стоя на кухне, поделили одну вафлю, запив ее ко-
фе, оставшимся от второго завтрака.

Затем пробило пять, шесть, наступило время накрыть на стол, а приборы
под лампой с розовым абажуром все так же хранили свой светло-зеленый
свет и оставались девственно нетронутыми.

- Мария, я все думаю: не случилось ли с ним чего из-за этого гололе-
да?

- Гололед сошел.

- Сошел, когда было солнце, но сейчас снова подмораживает, а он упря-
мится и не покупает новые шины.

Терлинк не вернулся и в восемь, чего никогда не случалось. Телефона в
доме не было - он стоял лишь на фабрике, сегодня безлюдной.

В восемь десять прибежала дочь почтарки и, заикаясь от робости, сооб-
щила:

- Господин Терлинк попал в аварию. Вернется только через час. Велел
передать вам, чтобы вы не беспокоились.

Девушка, принаряженная, как все в городе, выпалила две эти фразы,
словно поздравление, присела, как ее учили в школе, и сочла необходимым
добавить:

- С Новым годом!

Разглядывая из окна прохожих на улице в этот день, было трудно не
вспомнить о первых кинофильмах, где слишком большая скорость кадра вы-
нуждала персонажей бежать и жестикулировать, подобно разболтанным кар-
тонным паяцам.

Дождь зарядил невиданный. Капли стучали о тротуар, как пластмассовые
пули, и вода лилась отовсюду: из водосточных труб, из канав, казалось,
даже из-под дверей - и образовывала лужи, в которые автобус и тот въез-
жал с осторожностью.

Неба не было, воздух лишился всякой глубины и красок. Ничего, кроме
ледяной воды. Почтенные женщины высоко подтыкали юбки, являя глазам под-
вязанные лентами чулки; зонтики провисали, и с них капало на хозяев; за
окнами домов смутно колыхались мрачные, поблекшие, словно законсервиро-
ванные лица.

Тем не менее с восьми утра на главной площади стояло уже десять ма-
шин, из которых вылезали незнакомые господа, заходили на минутку пог-
реться в "Старую каланчу" и скрывались в ратуше.

Затем появился г-н Команс со своим старшим клерком. За ними Мелебек,
эшевен, отвечающий за общественные работы.

Люди опять бегом пересекали тротуар, а машины, как в дни торжествен-
ных процессий, подъезжали одна за другой, вздымая по бокам, словно
крылья, струи воды и грязи. Кирпич фасадов был отмыт до такой степени,
что выглядел черным. Сырым быстро становилось все - и люди в автомоби-
лях, и бумаги в портфеле клерка при нотариусе.

Однако человекам двенадцати - пятнадцати, следовавшим за Терлинком,
пришлось прошлепать по грязи вокруг газового завода, теснясь кучками под
одним зонтиком. Иногда кто-нибудь из них отходил подальше, чтобы произ-
вести какие-либо измерения или посовещаться в стороне с другими.

Все это происходило на строительной площадке, смахивавшей на пустырь,
метрах в ста от линии мрачных домов, выстроенных по типу рабочих городов
во времена, когда бургомистром был ван Хамме.

Бледные люди, стоявшие за стеклами этих домов, тоже смотрели на про-
исходящее.

Действовать следовало быстро - слишком уж сильный был дождь.

- Господа, если вы разделяете мою точку зрения и вам нечего больше
осматривать, проследуем в ратушу и приступим к торгам.

Терлинк в гетрах, короткой шубе и выдровой шапке не обращал внимания
на дождь. Вид у него был серьезный: он, вероятно, проникся значением
этого дня. Он сел в свою машину с покупателем из Антверпена, безостано-
вочно трещавшим евреем. Собравшиеся вновь бегом ринулись через тротуар.
Торги состоялись в зале бракосочетаний. Нотариус Команс выложил все со-
держимое своего портфеля на зеленое сукно стола и торжественно зажег
свечу.

Вот так в одиннадцать утра г. Дюперрон и Йостенс из Брюсселя выкупили
у города Верне газовый завод и обязались в трехмесячный срок снести его.

Несмотря на дождь, грязь, подтеки на паркете и лестницах, промокшие
ноги и плечи, распространяемый людьми запах шерсти и катастрофическое
состояние улиц, этот день стал для Йориса Терлинка днем триумфа.

Никто, даже сам Ван де Влит в зените славы, не осмелился бы даже по-
мыслить о возможности сноса обошедшегося так дорого газового завода и
продаже его брюссельским торговцам железным ломом, которые демонтируют
предприятие и вывезут отходы.

Терлинк сделал это. Вот уже две недели газ поступал в Верне с завода
в Руселаре по цене на четыре су ниже.

Все курили сигары - сигары Терлинка. Не успели закончиться торги, как
Кемпенар подал бутылку портвейна и рюмки. Машины уже разъезжались.

Маленький нотариус Команс пригласил г. Дюперрона и Йостенса скрепить
купчую своими подписями.

Официальная часть завершилась. Подрядчики были довольны.

- Мы надеемся, господин бургомистр, что вы не откажетесь позавтракать
с нами. Нам говорили, что в вашем городе есть превосходный ресторан.
Господин нотариус тоже разделит нашу трапезу.

- Если вам угодно позавтракать вместе с нами, мы сделаем это у меня,
- ответил Йорис.

Он уже послал Кемпенара предупредить жену. Пригласил нотариуса и даже
Мелебека, самого ожесточенного своего противника в вопросе о газовом за-
воде.

- А пока позвольте принять вас в ратуше.

Словом, все прошло удачно, хотя и несколько сумбурно, главным образом
из-за дождя, но также и потому, что памятные события никогда не похожи
на то, чего от них ожидают. Деловые люди, коммерсанты, поднявшиеся ни
свет ни заря, проехавшие тридцать, а то и сто километров, пошлепавшие по
грязи при осмотре площадки, а затем у крытого зеленым сукном стола быст-
ро смекнувшие, что Дюперрон и Йостенс пойдут до конца, отправлялись по
домам в плохо скрытом дурном настроении.

Неожиданней всего для Терлинка было видеть у себя за столом нотариуса
Команса, ни разу не переступавшего порога его дома, и Мелебека, бывавше-
го у бургомистра только в служебном кабинете.

Они сидели здесь, в столовой, где чуточку дымила печка, воздух стал
синим, а на скатерти красовались деликатесы, которые редко подают и за
которыми Тереса специально ходила к ван Мелле, торговцу ранними фрукта-
ми; иные коробки простояли на полках лет пять-шесть, так что все уже за-
были об их содержимом.

Лицо г-на Команса, расположившегося спиной к печке и оказавшегося
слишком близко от нее, поскольку стол пришлось раздвинуть, казалось сов-
сем розовым, почти красным на фоне седой бороды. У печки же на полу
выстроились бутылки, старые бутылки, отобранные Йорисом в погребе и те-
перь подогревающиеся.

- Здоровье бургомистра Верне! - с первой же рюмкой провозгласил тот
из брюссельцев, который, несомненно, был Йостенсом.

Он говорил, как не сумел бы никто другой во Фландрии, - с обескуражи-
вающей легкостью, круглыми фразами, жонглируя словами, а заодно, каза-
лось, и самой жизнью.

На завтраке он вел себя так же, как на торгах, и Мелебек заметил, что
Терлинк, обычно пивший только пиво, несколько раз опорожнял бокал с ви-
ном и, по-прежнему сохраняя серьезный вид, осматривался вокруг задумчи-