Как придет к нам, так обязательно со мной поболтает... Скажите-ка, в это
время поездов на Конфлян уже нет? Мне надо где-нибудь переночевать. У вас
найдется для меня кровать?
найду вам комнату в гостинице, в этом же квартале.
Странно, но вы совсем не похожи на полицейского. Я знала одного такого - он
был сержантом, - высокий, смуглый, его звали Леонард...
не случилось? Тогда я смогу каждый вечер рассказывать вам, что там произошло
за день.
мной...
зеркалом и, схватив со стола бутылку с наливкой, спросила:
выпил по воле папаши Помеля.
не пережили и четверти того, что я. Если бы я взялась писать...
комнаты.
метро; автоматические дверцы захлопнулись, и он долго ехал в сумеречном
свете подземки, машинально наблюдая за поздними пассажирами, на лицах
которых играли причудливые тени.
наконец неподалеку от ворот депо ля Виллет большой сарай, загроможденный
фиакрами с поднятыми вверх оглоблями. В глубине двора веяло теплом из
конюшен.
извозчик.
брюнет...
ожидать на улице Шапталь, против номера... номер... Смешно, но я никогда не
запоминаю номера... В моей работе это, прямо скажем...
жевательного табака, которое его развеселый собеседник лихо сплевывал прямо
на него.
Погодите-ка... Название памятника... Я всегда путаю названия памятников...
"Отель дю Лувр"... Пошли, малютка! - обратился кучер к своей лошади.
тащиться пешком по бесконечно длинной улице Фландр, прежде чем он добрался
до оживленных площадей центра.
возвратился в свое жилище па улице Ангиен, где его ждало объяснение с женой.
шпингалет. Для них - для него и для жены - то были самые радостные минуты
дня. Они распахивали окна, наслаждаясь прохладой раннего утра. До них
доносились удары молота из ближайшей кузницы, грохот грузовиков, ржанье
лошадей и даже едва уловимый запах свежего навоза из соседней конюшни.
детей, это бы так не бросалось в глаза.
Минара, терпеливо дожидавшегося его на улице.
выходить сегодня?
догадалась, что он имеет в виду.
произвол судьбы в Париже, то при ее страсти к болтовне она бог знает что
наплетет.
бок с ним, спросил:
человеком, назвавшим его шефом.
лечь, как один вопрос отбил у меня сон.
они издали наблюдали, как постепенно оживлялся бульвар Вольтера.
вопрос - в него попали?.. Я вам не очень надоел?
на место этих людей... Но все же, мне кажется, к чему было им устраивать
такой спектакль, если не было ни раненых, ни убитых? Улавливаете мысль?..
Как только меня выставили за дверь, они бросились приводить в порядок
комнату, чтобы никто ничего не мог заметить. Еще одна деталь: помните, когда
дворецкий пытался оттолкнуть меня, какой-то голос на втором этаже произнес:
"Живее, Луи!" Словно там что-то происходило, верно? И если барышню запихнули
в комнату горничной - так это потому, что она была слишком взволнована и в
случае необходимости не смогла бы сыграть свою роль... Я весь день свободен,
- добавил Минар без перехода. - Можете располагать мною, как вам угодно...
расположено кафе с террасой и мраморными столиками. Мальчишка-рассыльный,
казалось, сошел со страницы рекламного календаря. Взгромоздившись на
лестницу, он протирал стекла.
спросили, зачем он хочет снова повидать горничную, ему, пожалуй, трудно было
бы ответить сразу. В это утро он ощущал какую-то странную потребность быть
одновременно повсюду. Он почти испытывал тоску по "Старому кальвадосу" и
корил себя за то, что в данную минуту не наблюдает из окна ресторанчика за
всем происходящим на улице Шапталь. Теперь, когда он знал чуть больше об
обитателях особняка, ему казалось, что все это - вид Ришара Жандро,
садящегося в машину, его отца, направляющегося к карете, Луи, стоящего на
тротуаре, - приобрело бы в его глазах совсем иную окраску.
Ансевале.
человек был в поле его зрения, и он инстинктивно цеплялся за него.
глубоко в его детство. Даже если бы смерть отца не прервала его занятий
медициной на третьем году обучения, он все равно никогда не стал бы
настоящим медиком, врачом по призванию.
отдает предпочтение. Еще мальчишкой, живя в деревне, он догадывался, что
большинство людей занимаются не своим делом, что они сидят не на своих
местах только потому, что не знают твердо, чем им заняться в жизни.
понимающий. Он должен быть одновременно и врачом, и священником, и с первого
же взгляда уметь определять предназначение человека.
некотором роде исправителем судеб. Не только потому, что он умен. Собственно
говоря, ему вовсе ни к чему быть необыкновенно умным. Просто он должен уметь
смотреть на мир глазами того человека, с которым ему придется столкнуться.
глубоко задумываться о подобных вещах, чтобы даже самому себе не казаться
смешным. Так как обстоятельства помешали ему закончить медицинский
факультет, Мегрэ случайно пошел служить в полицию. Но, по существу, так ли
уж случаен был его выбор? Разве полицейским иногда не приходится быть
исправителями судеб?
знал или почти не знал, - взять хотя бы старого Бальтазара, умершего пять
лет назад. Теперь Мегрэ шел к Жермен, чтобы познакомиться с ними поближе. Он
постучал в дверь.