подыскивал нужное слово, но вдруг понял, что никакого дополнения здесь
не требуется. Дать - и все. Принести ему хоть что-то в дар.
профессор, исповедник, податель физического и морального благополучия,
его главная обязанность - внушать доверие.
всех утешить. Он преуспел. Он приобрел ученые звания, репутацию, почес-
ти, и сверх того он зарабатывал много денег.
чер, был всего лишь мальчишкой, когда Шабо встретил Кристину. Семья жила
в пригороде, в Вильнев-Сен-Жорж, где отец Кристины занимал должность ди-
ректора в филиале банка.
семь. Но в те времена, когда Жану Шабо было двадцать три, разница эта
казалась огромной, они существовали в разных измерениях, а теперь почти
сравнялись.
стать лаборанткой. Ее фамилия была Ванакер, семья происходила из депар-
тамента Нор.
дешевых ресторанах Латинского квартала. Друзей у Шабо было мало, каждый
вечер он возвращался к матери в Версаль, а Кристина - к себе в Вильнев.
тить. Это произошло как бы само собой. Он помогал ей заниматься, она бы-
ла не очень способной и с восхищением смотрела, с какой легкостью он
разбирается в трудном для нее материале. Она была покорной. Он говорил:
невался, что и через час найдет ее на том же месте.
Другу физически. Когда они три года спустя поженились, Кристина была бе-
ременна, жили они в единственной комнате, на улице Королевского Брата, и
вечерами зарабатывали на жизнь перепиской.
меньше думать о той поре, потому что вместо светлых и радостных воспоми-
наний ему делалось не по себе.
минают о нелегком начале своего пути? Может быть, он один такой?
беспокойства: вел преимущественно ночной образ жизни, занимался какой-то
сомнительной деятельностью.
рен, что сын не минует тюрьмы; это не помешало Филиппу каким-то непонят-
ным образом устроиться диктором на радио.
бер, единственной дочери виноторговца Ламбера, имя которого можно про-
честь на многих сотнях вагонов-цистерн.
самого папашу Ламбера? Предполагали, что Филипп, связанный через радио с
замкнутым мирком театра и кино, ввел в этот круг своего будущего тестя,
нашедшего там обильный урожай красивых девушек.
сотых по бульвару Курсель, как раз напротив позолоченной ограды парка
Монсо; так и чудилось, что из ворот особняка вот-вот появятся кареты.
ло, чтобы проникнуться чувством собственной важности.
же неровной и взбалмошной, как в семнадцать, и потому Шабо был озадачен,
когда его жена, года два-три назад, начала с нею встречаться чуть ли не
ежедневно. Казалось, бульвар Курсель стал для нее последним прибежищем,
и день за днем она все больше заимствовала от своей золовки - начиная от
парикмахера и портного вплоть до ее вкусов и даже манер.
улыбкой жонглировал своей жизнью. С ним никогда не случалось ничего
скверного. Ничто его не тревожило, не омрачало ни ума, ни совести. Разве
не чудовищно?
тий, его ничуть не возмутило предложение жены:
уладить через тестя.
где можно было встретить людей разного сорта, в особенности немолодых
дельцов в сопровождении очень хорошеньких девушек.
она разошлась с мужем и поселилась на Лазурном Берегу, в Мужене, где жи-
вет и поныне.
продержаться не дольше нескольких месяцев; за ними последовала настоя-
щая, двадцати двух лет, она родила ребенка в его клинике, и вскоре Лам-
берт развелся с нею.
сердце. Треть акций клиники принадлежит ему, и десять процентов с этих
акций получает Филипп.
Там на него по привычке будут смотреть не без уважения благодаря его
званиям, но и с некоторой снисходительностью: ведь как Филипп, так и
Ламбер, очевидно, полагают, что именно они сделали из него то, что он
есть.
знаю, способен ли я дальше работать в клинике...
ли в заговор молчания. Словно времени больше не существовало и мир за
стенами этой комнаты с тусклым освещением погиб в какой-то неведомой ка-
тастрофе.
черепной коробке, которая упорно крутится, вырабатывая болезненные мыс-
ли, удручающие душу картины.
приемной, и, вернувшись к жизни, он, разумеется, первым делом налил себе
коньяка.
всегда делал для своих пациенток. Но ему не хотелось придавать большое
значение своему состоянию. Ему так часто повторяли, что он переутомился,
что он и сам поверил этому, и первое время, когда это с ним началось,
соглашался брать отпуск на несколько дней.
мнение насчет вредности сексуальных излишеств и какое-то время начал бе-
гать за девушками, пользовался услугами податливых медсестер, дватри ра-
за разделил желания своих клиенток, что еще более осложнило ему жизнь.
чувственности повторялись. И все же такой распутник, как Ламбер, внушал
ему отвращение!
он прошел через пустую, по-видимому, квартиру в маленькую гостиную, где
ему частенько доводилось дремать в любимом кресле.
окне мелькали фары машин.
щие запах таблетки. Должно быть, от него пахнет спиртным. Другие пьют и
не стыдятся. Даже его дочерям доводилось возвращаться домой пьяными;
как-то ночью, часов около трех, он обнаружил у дверей двух незнакомцев:
доктор. Мы тут, знаете ли, ни при чем. Она уже была в таком виде, когда
все начали расходиться...
шинку. Должно быть, это ему удалось, потому что, когда до него начали
доходить голоса, было уже восемь с четвертью. Голоса доносились из сто-
ловой. Он встал и нерешительно направился через большую гостиную, хрус-
тальные подвески люстры отзывались на каждый его шаг.
рукой подбородок, и мирная доверчивость их поз удивила его. Впервые он
ясно почувствовал, что они - брат и сестра, впервые угадал, что между
ними существует взаимопонимание, о чем он прежде и не подозревал.
водить машину.
Флинт Эрик
Трубников Александр
Роллинс Джеймс
Никитин Юрий
Акунин Борис
Корнев Павел