Чтение 13–й страницы книги ~Найденыш с погибшей "Цинтии"~

- А это ты, Эрик! - сказал учитель. - Рад видеть тебя и знать, что ты не
в море. Я, собственно, и пошел только затем, чтобы узнать, где ты. За
последние полчаса барометр стремительно упал. Я ни разу в жизни не видел
ничего подобного. Он показывает сейчас семьсот восемнадцать миллиметров. Без
сомнения, погода скоро переменится...

Маляриус не успел закончить фразу, как послышался отдаленный гул,
сопровождаемый зловещим завыванием. Небо, которое еще совсем недавно было
затянуто только на западе фиолетовой тучей, почти тотчас же, с небывалой
быстротой, полностью потемнело. И затем, после мимолетного затишья, листья,
солома, песок, камешки - все было поднято в воздух порывом шквального ветра.
Приближался ураган.

Он был чудовищной силы. Трубы домов, оконные ставни и в некоторых местах
даже крыши были унесены, как былинки. Рушились дома, валились сараи. Во
фьорде, даже во время самой сильной морской бури, спокойном, как вода в
колодце, вздымались огромные волны и с оглушительным грохотом разбивались о
берег.

Ураган неистовствовал на протяжении целого часа. Остановленный затем
вершинами норвежских гор, он устремился к югу, в сторону европейского
материка, сметая все на своем пути. В метеорологических сводках он был
отмечен как наиболее разрушительный и редкий по своей силе циклон34, когда
либо пересекавший Атлантику.

В наши дни35 о таких катастрофических перемещениях воздушных слоев
оповещают и предупреждают по телеграфу. Большинство европейских портов,
своевременно уведомленных депешей, обычно успевают сообщить о предстоящей
буре судам, готовящимся к отплытию или слабо закрепленным на якоре.
Гибельные последствия ураганов в какой-то мере удается ослабить. Но вдали от
больших портов, в рыбацких поселках и в открытом море бедствия неисчислимы.
Французское Морское ведомство Веритас и английское - Ллойда зарегистрировали
не менее семисот тридцати кораблекрушений, вызванных ураганом.

Первая мысль семьи Герсебома, как и тысячи других рыбацких семей, была,
естественно, обращена в этот зловещий день к тем, кто находился в море.
Маастер Герсебом чаще всего отправлялся к западному берегу довольно большого
острова, расположенного приблизительно в дьух милях от входа во фьорд.
Именно в том месте он когда-то нашел Эрика. Судя по тому, что буря
разразилась не сразу, можно было надеяться, что он успел найти укрытие, даже
если лодку и выбросило на песчаную отмель. Но Эрик и Отто так за него
беспокоились, что не могли дождаться вечера, чтобы убедиться в правильности
этого предположения.

Как только волнение во фьорде, вызванное циклоном, улеглось, Эрик и Отто,
выпросив у соседа лодку, решили отправиться на поиски отца. Маляриус
уговорил мальчиков взять его с собой. Наконец они отчалили провожаемые
тревожными взглядами Катрины и Ванды.

Ветер, утихший во фьорде, продолжал еще дуть с запада. Достигнуть узкого
прохода в открытое, море можно было только на веслах, что заняло больше
часа.

У самой горловины они столкнулись с неожиданным препятствием. В океане,
по-прежнему свирепствовала буря. Волны, разбиваясь об островок, прикрывающий
проход во фьорд, образовывали два потока. Обогнув преграду, они сливались
вместе и с сокрушительной силой устремлялись в проход, словно в огромную
воронку. При таких условиях нечего было и думать попасть в открытое море.
Даже пароходу это удалось бы не без труда, а тем более утлой лодчонке,
идущей на веслах против ветра. Ничего не оставалось, как вернуться в Нороэ и
ждать.

Настал час, когда маастер Герсебом возвращался обычно домой. Но он не
вернулся, так же как и другие рыбаки, отправившиеся в тот день на ловлю.
Скорее можно было предположить, что какое-то непредвиденное препятствие
помешало им всем войти во фьорд, чем думать о несчастье, постигшем одного
Герсебома. Этот вечер был одинаково тягостным в каждом доме, где не хватало
близкого человека. И по мере того, как истекала ночь, а отсутствующие все не
возвращались, возрастала тревога, охватившая поселок. У Герсебомов никто не
ложился. Молчаливые и удрученные, все сидели понурив голову у очага, коротая
томительные часы ожидания.

В марте в этих широтах светает поздно. И все же день наступил, ясный и
солнечный. Ветер переменил направление, и теперь можно было надеяться выйти
в открытое море. Целая флотилия лодок, собранных со всего Нороэ, готовилась
уже отправиться на поиски, когда у входа во фьорд были замечены рыбацкие
баркасы, вскоре причалившие к берегу. Домой вернулись все рыбаки, вышедшие в
море до начала циклона, за исключением одного только маастера Герсебома.

Никто не мог о нем ничего сообщить. И то, что он не вернулся вместе со
всеми, внушало еще большую тревогу, так как всем рыбакам пришлось перенести
немало испытаний. Иных буря отбросила к берегу, и лодки их затонули; другие
успели укрыться в бухте, защищенной от урагана, и только немногим
посчастливилось в самую опасную минуту оказаться на суше.

Было решено, что вся эта флотилия немедленно отправится на розыски
маастера Герсебома. Маляриус не изменил своего намерения участвовать в
спасательной экспедиции вместе с Эриком и Отто. Большая желтая собака,
прыгавшая с громким лаем возле лодок, тоже получила разрешение отправиться с
ними. Это был гренландский пес Клаас, которого маастер Герсебом однажды
привез из своей поездки на мыс Фарвель.

Попав в открытое море, лодки разошлись в разные стороны: одни - налево,
другие - направо, чтобы обследовать берега многочисленных островков,
разбросанных у фьорда Нороэ, как и вдоль всего норвежского побережья.

Когда в полдень, согласно уговору, лодки снова встретились в южной точке
горловины, выяснилось, что никаких следов маастера Герсебома не было
обнаружено. Так как, по общему признанию, поиски велись очень тщательно, все
пришли к печальному выводу, что не остается ничего другого, как вернуться
домой.

Но Эрик не захотел признать себя побежденным и так быстро отказаться от
всякой надежды. Он заявил, что после того как осмотрены южные острова, он
хочет теперь обследовать северные. Так как Маляриус и Отто поддержали его
просьбу, рыбаки разрешили воспользоваться самым легким и хорошо
приспособленным для маневрирования челном, на котором предстояло сделать
последнюю попытку найти Герсебома. Пожелав всем троим удачи, рыбаки
направились в Нороэ.

Упорство Эрика было вознаграждено. Около двух часов пополудни, когда челн
проходил мимо островка, находившегося недалеко от берега, Клаас вдруг
неистово залаял. Прежде чем его успели задержать, он бросился в воду и
поплыл прямо к рифам. Эрик и Отто налегли на весла, погнав лодку в том же
направлении. Вскоре они заметили, как собака, добравшись до острова, стала
прыгать с протяжным воем вокруг какого-то темного предмета, показавшегося им
человеческим телом, распростертым на серой скале.

Они быстро причалили к берегу.

Действительно там лежал человек, и это был Герсебом! Герсебом, весь
окровавленный, бледный, неподвижный, холодный, бездыханный, быть может,
мертвый! Клаас, повизгивая, лизал ему руки.

Первым движением Эрика было опуститься на колени перед застывшим телом и
приложить ухо к груди.

- Он жив! Я слышу, как бьется сердце! - воскликнул мальчик.

Маляриус взял руку Герсебома и, попытавшись нащупать пульс, с сомнением
покачал головой. Тем не менее он решил употребить все средства,
предусмотренные в подобных случаях. Сняв с себя широкий шерстяной пояс,
Маляриус разорвал его на три части, отдал по куску Эрику и Отто, и они
принялись втроем энергично растирать грудь, ноги и руки рыбака.

Вскоре стало ясно, что это простое средство, оказав свое действие, начало
восстанавливать кровообращение.

Сердце забилось сильнее, грудь стала вздыматься, появилось слабое
дыхание. В конце концов маастер Герсебом очнулся и жалобно застонал.

Маляриус и оба мальчика, бережно подняв его с земли, поспешили перенести
в лодку. Когда они опускали его на подстилку из парусов, Герсебом раскрыл
глаза.

- Пить! - произнес он чуть слышно.

Эрик приложил к его губам флягу с водкой. Герсебом сделал глоток, и по
его любящему признательному взгляду можно было судить, что он только сейчас
начал отдавать себе отчет в случившейся с ним беде. Но усталость взяла верх,
и рыбак погрузился в тяжелый сон, похожий скорее на летаргию*. Летаргия -
длительный болезненный сон с чрезвычайно пониженной жизнедеятельностью
организма.

Справедливо полагая, что лучше всего поскорее вернуться домой, его
спасители дружно взялись за весла и поплыли к фьорду. Они быстро достигли
входа в залив и благодаря попутному ветру скоро прибыли в Нороэ.

Маастера Герсебома перенесли на кровать, покрыли его компрессами из
горной арники36, напоили крепким бульоном, и только тогда он окончательно
пришел в себя. Серьезных повреждений у него не оказалось, если не считать
перелома верхней части руки и синяков и ссадин на всем теле. Маляриус
потребовал, чтобы больного оставили в покое и не утомляли разговорами. Рыбак
спокойно заснул.

Только на следующий день ему разрешили говорить и попросили сообщить в
нескольких словах, что с ним произошло.

Герсебом был захвачен циклоном в ту самую минуту, когда поднимал парус,
чтобы возвратиться в Нороэ. Он был отброшен к рифам острова, где его лодку
разнесло в щепки, которые тотчас же унесло бурей. Сам он, пытаясь избежать
страшного удара, едва успел выброситься в море буквально за секунду до
катастрофы. Только чудом рыбак не разбился о скалы. С огромным трудом
добрался он до берега и укрылся от волн. Изнемогая от усталости, со
сломанной рукс'1, весь в синяках и ссадинах, маастер Герсебом упал на землю
и теперь даже не мог вспомнить, как прошли зги двадцать мучительные часов и
когда именно жестокий озно6 сменился беспамятством.

Сейчас, когда его жизнь была уже вне опасности, он сокрушался о