Чтение 121–й страницы книги ~Пламя над бездной~

Почти не думая, Равна бросилась вперед, к Фаму. Но руки ее наткнулись на
частокол острых бритв.

А Фам смотрел на нее и пытался что-то еще сказать. Потом свет погас - в
последний раз. Из темноты отовсюду донесся шипящий звук и нарастающий едкий
запах, который Равна никогда не забудет.

***

Фаму Нювену не было больно. Последние минуты его жизни не поддаются
никакому описанию, пригодному для Медленной Зоны или даже для Края.

Попробуем метафоры и аналогии.

Это было.., это было, как будто Фам стоял со Стариком на огромном
пустынном пляже, а Равна и стаи были точками у их ног. Планеты и звезды
стали зернышками песка. А море отошло резко назад, дав яркому свету мысли
проникнуть туда, где раньше была тьма. Но царство Перехода будет кратким. На
горизонте громоздилось возвращающееся море, темная стена выше любой горы,
несущаяся на них. Фам посмотрел на ее огромность. Фам, и богошок, и
Контрмера не переживут этого погружения, даже по отдельности. Они вызвали
катастрофу, неохватную для любого ума, и огромная часть Галактики погрузится
в Медленность, глубоко, как Старая Земля, и навечно, как Старая Земля.

Арне и Сьяна, страумеры и Старик отомщены.., и Контрмера завершена.

А что же Фам Нювен? Орудие созданное и употребленное, и теперь его только
выбросить. Человек, которого не было.

Волна накатила на них, погружая в глубину. Вниз, от света Перехода. Там,
снаружи, снова сияет солнце мира Стальных Когтей, но в разуме Фама Нювена
все закрывалось, и ощущения сводились к тому, что могут видеть глаза и
слышать уши. Контрмера медленно уползала в небытие, выполнив свое задание
без единой сознательной мысли. Призрак Старика продержался чуть дольше,
сжимаясь и отступая вместе с отливом способности мыслить. Но он не мешал
самосознанию Фама быть. В первый и последний раз он не отталкивал его в
сторону. В первый и последний раз он нежно поглаживал разум Фама по
поверхности, как человек гладит верного пса.

"Скорее ты храбрый волк, Фам Нювен".

Считанные секунды оставались до полного погружена в глубины, где умрут
навеки утонувшие тела Фама Нювена и Контрмеры, где гаснет любая мысль.
Воспоминания ускользали. Призрак Старика отступил в сторону, открывая верное
знание, которое он все это время прятал.

"Да, я построил тебя из нескольких тел на мусорной свалке Ретрансляторов.
Но оживить я мог лишь один разум и один набор воспоминаний. Сильный и
храбрый волк - настолько сильный, что никогда бы я не смог тобой править, не
погрузив сперва в сомнение..."

Где-то падали барьеры - финальное освобождение от контроля Старика, или
его последний дар. Теперь не важно было, что это, ибо, что бы ни сказал
призрак, истина была очевидна Фаму Нювену и ничто не могло ее опровергнуть.

Канберра, Синди, столетия полетов с Кенг Хо, последний рейс "Дикого
гуся". Все было настоящим.

Фам поднял глаза на Равну. Она так много сделала. Она так много
вытерпела. И даже не веря, она любила.

"Все хорошо, все хорошо, - хотел он сказать. Пытался коснуться ее
рассказать ей. - Равна, Равна, я настоящий!"

Потом глубина навалилась на него всем своим весом, и не было больше ни
знания, ни мыслей.

***

А в дверь опять колотили. Равна слышала, как Странник пошел открывать. В
щелку ударил свет, и возбужденный голос Джефри завопил:

- Солнце вернулось! Солнце вернулось! Эй, почему у вас так темно?

Голос Странника:

- Эта вещь, которой Фам помогал - ее свет погас.

- Господи, вы что, главный свет выключили? - Люк открылся до конца, и
просунулась голова мальчишки и несколько щенков. Они перебрались через
порог, за ними девочка. - Да вот же выключатель! Видите?

И на закругленные стены лег мягкий белый свет. Все было так обычно, так
по-человечески, кроме...

Джефри застыл неподвижно, глаза его расширились, он зажал рот рукой и
повернулся ухватиться за сестру.

- Что это? - донесся его голос от люка.

Сейчас Равна хотела бы ослепнуть. Она упала на колени, тихо позвала:
"Фам?" - и знала, что ответа не услышит. То, что осталось от Фама Нювена,
лежало посреди Контрмеры. Она больше не светилась. Ее границы стали темными
и тупыми. Больше всего она была похожа на источенное червями дерево.., но
дерево, охватившее лежавшего среди него человека и проросшее его насквозь.
Не было ни крови, ни обугленности. Там, где нити пронзили человека, остались
пепельные пятна, и плоть слилась с этими нитями.

Рядом с ней стоял Странник, и его носы почти касались застывшей фигуры. В
воздухе все еще висел тот едкий запах. Это был запах смерти, но не просто
гниющей плоти - то, что умерло здесь, было не только плотью, но и чем-то
еще.

Равна взглянула на наручный компьютер. Дисплей превратился в набор
буквенно-цифровых строк. Обнаружение гипердвигателей не работало. Индикация
обстановки с "Внеполосного" указывала на трудности контроля высоты. Они были
глубоко в Медленной Зоне, вне досягаемости любой помощи, вне досягаемости
флота Погибели. Равна посмотрела на лицо Фама:

- Ты это сделал, Фам. На самом деле сделал.

Эти слова она сказала про себя.

***

Дуги и петли Контрмеры стали хрупкими и рассыпчатыми. И тело Фама Нювена
было с ними одним целым. Как разбить эти дуги, не разбив?..

Странник и Джоанна бережно вывели Равну из грузового трюма. Следующие
несколько минут она не помнила, не помнила, как выносили тело. И Синяя
Раковина, и Фам были разрушены так, что нельзя было и думать о
восстановлении.

Потом они ее оставили. Не от недостатка сочувствия, но потому, что
слишком много дел требовали неотложного внимания. Были раненые. Была
возможность контрнападения. Было замешательство и необходимость наводить
порядок.

Но Равна этого почти не заметила. Для нее закончился нескончаемый
отчаянный бег, и вместе с ним кончились все силы.

Наверное, Равна просидела так почти весь остаток дня, погруженная в горе
и бездумье, не замечая песню моря, которую слушала вместе с ней по
компьютеру Зеленый Стебель. Потом она заметила, что не одна. Кроме Зеленого
Стебля, рядом с ней сидел мальчик, окруженный щенятами, и молчал.

ЭПИЛОГИ

Мир снизошел на земли, бывшие когда-то Владением Свежевателя. По крайней
мере не было никаких признаков враждебных войск. Кто бы ни отвел их отсюда,
он сделал это очень умно. Шли дни, и местные крестьяне стали вылезать из
укрытий. Кроме ошеломления, стаи выражали радость, что избавились от
прежнего правления. В поля возвращалась жизнь, крестьяне старались
восстановить хозяйство после самого страшного сезона пожаров на памяти
поколений и таких битв, которых и поколения не помнили.

Королева отправила на юг гонцов с вестями о победе, но сама не спешила
возвращаться в столицу. Войска ее помогали крестьянам в работе и всячески
старались не быть для местного населения бременем. Но кроме того, они вели
разведку в замке на Холме Звездолета и в большом старом замке на Скрытом
Острове; Там действительно обнаружились те ужасы, о которых годами
рассказывали шепотом из уст в уста. Но и там не было никаких признаков
отошедших войск. Местное население охотно рассказывало зловеще
правдоподобные истории: что Свежеватель перед тем, как пытаться захватить
Республику, построил редуты дальше на севере. И там были резервы - хотя
многие считали, что Булат их давно использовал. Крестьяне северных долин
видели отступающие войска Свежевателя. Другие говорили, что видели и самого
Свежевателя - или по крайней мере стаю, носящую цвета владыки. Во все
рассказы не верили даже местные - о Свежевателе сообщали оттуда и отсюда как
о синглетах, разделенных километрами и координирующих отход.

У Равны и королевы были основания верить этим рассказам, но проверять их
было бы идиотизмом. Экспедиционный корпус Резчицы был не слишком велик, а
леса и долины тянулись на сотню с лишним километров до того места, где
Ледяные Клыки загибались к морю. И Резчица этой территории не знала. Если
Свежеватель готовил ее десятилетиями - каким был его обычный образ действий
- то там будут смертельные сюрпризы даже для большой армии, преследующей
несколько десятков партизан. Оставалось предоставить Свежевателя самому себе
и надеяться, что его редуты вычищены Властителем Булатом.

Резчица боялась, что это будет величайшей угрозой следующего столетия.

Но вопрос решился гораздо раньше. Это Свежеватель стал искать с ними
встречи, и не для контрнападения.

Дней через двадцать после битвы, в конце дня, когда солнце чуть присело
за северные холмы, раздался звук сигнальных рогов. Равна и Джоанна
проснулись и почти сразу оказались на парапете замка, вглядываясь в подобие
заката - оранжевые и золотые силуэты северных холмов за фиордом. Помощники
Резчицы глядели на те же холмы многими глазами. У некоторых были подзорные
трубы.

Равна дала Джоанне свой бинокль.

- Там кто-то есть.

Серея на фоне сияющего неба, шла стая под длинным знаменем, каждый
элемент нес свое древко.